— Довольно! Хватит! — взмолилась она. — Я больше не могу. Что вы хотите? Золота? Берите его, только пощадите меня!
Она готова была рухнуть перед ним на колени.
Так боялась умереть?
— Вот теперь я действительно вижу, что вы кое-что усвоили, — спокойно проговорил Патрик, опуская шпагу. — Мосье Жуо, конечно, хороший фехтовальщик, но он никогда прежде не обучал женщин и потому чересчур бережно к вам относится. А если вам придется защищать свою жизнь и противник церемониться не будет… Кстати, что за золото вы мне предлагали?
— То, что у меня есть, — пролепетала Соня.
— Неужели вы так устали… Или испугались?
— Я думала, вы хотите меня убить, — чуть ли не со слезами проговорила она.
— Я… хотел… вас убить?!
Он был так изумлен, так ошарашен, что в первую минуту просто стоял и смотрел на нее, как будто Соня своим признанием лишила его дара речи.
— Но вы же… без предупреждения… без сожаления…
Шпага задрожала в ее руках, и Соня расплакалась.
— Ваше сиятельство! Мадемуазель Софи! — Патрик с такой силой отбросил шпагу, что, отлетев в сторону, она воткнулась в деревянный пол и еще некоторое время качалась, слегка позванивая. — Как вы могли такое подумать? Да я… я скорее дам отрубить себе руку, чем причиню вам боль!
Он шагнул к Соне, раскинул в стороны руки, и она, не задумываясь, упала ему на грудь, чтобы на белоснежном батисте его сорочки спокойно выплакать пережитый страх.
А он гладил ее по голове и невольно прижимал к себе все крепче и крепче, пока она не вскрикнула:
— Вы делаете мне больно, Патрик!
Она отодвинулась и укоризненно взглянула на него. Он молча поцеловал ей руку, а когда поднял голову и увидел ее все еще мокрые от слез глаза, улыбнулся:
— Вы должны мне верить, ваше сиятельство, иначе я сочту себя не вправе быть подле вас, охранять и служить вам верно, как и положено доверенному человеку… Каюсь, я нарочно напал на вас без предупреждения, чтобы проверить ваше умение и выносливость, но я никак не думал, что вы так испугаетесь…
Еще раз простите.
— Думаю, такого больше не случится. — Соня смущенно отвела взгляд от его расстроенного лица и проговорила:
— Мы ведь собирались обсудить с вами кое-что, кроме хозяйственных работ, но так как я сама не знаю, с чего можно начинать, то и предложение мое, очевидно, покажется вам весьма сумбурным… Поскольку превратить золото, которое я вам показывала, в деньги и драгоценности — надо же его как-то использовать! — легальным путем будет не очень легко.
— Вы правы, такое его количество вызовет законный интерес французских властей, — кивнул Патрик. — Да что там интерес, наверняка желание конфисковать его в свою пользу, как полученное нелегальным путем… В общем, злой умысел в ваших деяниях отыщется, можете не сомневаться!
— Иными словами, ваша помощь мне может иметь самые серьезные последствия. Вы рискуете навлечь на себя гнев властей.
— Возможно.
— Значит, мне надо предложить вам плату за вашу работу такую, которая окупит и риск, и волнения…
Скажем, пятую часть от стоимости всего золота.
— У меня есть предложение получше, — медленно, как бы раздумывая, проговорил Патрик.
Видимо, он никак не мог решиться и заговорить, опасаясь ее гнева. Он еще не настолько знал эту русскую аристократку, чтобы предугадывать все ее чувства и действия. По крайней мере, так казалось Соне.
— Смелее, Патрик, — подбодрила она.
И не подозревала, что ее дворецкий с трудом сдержал смех. Он вовсе не боялся княжну Софью, а всего лишь прикидывал, как ей свое решение объяснить.
— Для начала прошу вас ответить на один вопрос: как вы относитесь к тому, что покойный Флоримон де Баррас вывез куда-то солидную часть вашего золота?
— Ну, если быть точной, оно не совсем мое. Маркиз Антуан говорил о половине.
Патрик кивнул с пониманием, но продолжал гнуть свою линию:
— Но если другую половину он оставлял сыну, то почему не сказал ему об этом заранее?
— Может быть, не верил в то, что Флоримон разделит его по-честному?
— И, видимо, его опасения были не напрасными.
— Сейчас об этом можно только гадать, но у нас в России в таких случаях говорят: что с возу упало, то пропало.
Патрик чуть заметно улыбнулся:
— Наверно, каждый народ говорит об этом, разве что другими словами. Но я предлагаю идти от противного. — Патрик усадил Соню на небольшую оттоманку у стены, потому что до сих пор они разговаривали стоя. — Итак, вы предложили мне пятую часть от денег, которые мне удастся выручить за все ваши слитки.
— Вы считаете, этого мало? — всполошилась Соня. — Наверное, я слишком неопытна в таких сделках или… или просто пожадничала. Пусть будет четвертая часть… или даже третья.
— Да-а, вы совсем не умеете торговаться, — усмехнулся Патрик. — Если бы мы с вами продавали, например, яблоки из своего сада, чтобы прожить на вырученные средства, то, наверное, умерли бы с голоду… Полно, не хмурьтесь, я же пошутил!
— Пошутили, — жалобно произнесла Соня. — Я и сама понимаю, что без знающего и верного человека рядом со мной я могла бы совсем пропасть…
— А я удивился, когда узнал, что вы осмелились одна приехать в чужую страну, причем почти без средств к существованию, и до сих пор ухитряетесь не впасть в нищету и не умереть с голоду… Значит, все не так уж плохо, как кажется. Ваш ангел-хранитель, похоже, настойчив и не дает вам предаваться унынию, а толкает к действию.
— Скорее, это оттого, что во мне течет кровь князей Астаховых, а они все были люди талантливые.
Немного авантюристы и умеющие то, что другим не дано… Нет, во мне совсем мало этой крови, иначе я давно бы уже что-нибудь придумала.
— Но до сих пор вам удавалось продержаться.
— Я была не одна, с Агриппиной, — напомнила Соня.
— Что-то в Версале я ее рядом с вами не видел…
Но сейчас речь не о том. Я могу отказаться и от этих ваших все возрастающих частей, которые вы мне сейчас так необдуманно предлагали, если вы согласитесь, чтобы я попробовал, кроме всего прочего, отыскать то золото, которое вывез и спрятал Флоримон де Баррас, и взять за это, скажем, четверть его стоимости. Вы не думаете, что я прошу слишком много?
— Много? — изумилась Соня. — От того, что я считаю потерянным и на что вообще более не претендую? Думаю, если вы его найдете, вполне можете забрать себе все!
— Нет, мадемуазель Софи, я хоть и последний сын в роду и не могу наследовать отцу, но это вовсе не значит, что я стану зарабатывать себе состояние таким недостойным способом. Или вы согласитесь на мое предложение, или я вообще не смогу взять для себя ни одного су!
— Согласна! Я согласна на все!
Соня посмотрела в глаза Патрику. О нет, она вовсе не увидела в них простодушия или бесшабашности. Это были глаза человека, о котором в России сказали бы: себе на уме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71