Сабби мгновенно преисполнилась сострадания к миниатюрной женщине в черном, ведущей за руку прелестную маленькую девочку. Шейн жестом дал Сабби понять, что она должна вместе с ним проводить новоприбывших вниз; когда они оказались в тесной каюте, он представил ее дочери Уолсингэма — человека, внушающего многим ненависть и страх.
Франсес подняла с лица черную вуаль, и Сабби не поверила собственным глазам.
Этой очаровательной вдове никто не дал бы и восемнадцати лет — на вид она была гораздо моложе.
Когда малышку с кормилицей устроили в отведенной им каюте, Шейн поднялся на палубу: пора было поднимать якорь, чтобы покинуть гавань и взять курс на Англию.
Оставшись вдвоем с Франсес, Сабби почувствовала прилив симпатии к молодой вдове и горячее желание хоть как-нибудь ей помочь.
— Может быть, вам хотелось бы побыть одной, леди Сидней?
— Нет, Сабби, не оставляйте меня и, пожалуйста, зовите меня по имени — Франсес.
Я плохо переношу качку и в последние дни почти ничего не ела, — пожаловалась она.
Сабби налила ей бокал вина, разведенного водой с сахаром.
— Это хорошо успокаивает желудок. Может быть, вам хотелось бы лечь в постель?
А я посижу рядом, и мы могли бы поговорить.
Франсес с благодарностью взглянула на нее и, сняв траурные одежды, снова отхлебнула вина. Понемногу вино развязало ей язык, и она начала поверять Сабби свои горести.
— Клянусь вам, я не знаю, что делать.
«Филипп был кругом в долгах… Задолжал очень многим, и наше имущество заложено все до последнего.
Сабби так и ахнула: семейство Сидней считалось одним из самых знатных в Англии.
— Он… мы… Мы должны отдать больше восьми тысяч фунтов, а у меня даже нет средств, чтобы его похоронить.
Сабби придвинула свое кресло к постели.
— Отец вам поможет.
Франсес горько рассмеялась:
— Здоровье моего отца с каждым днем ухудшается: его гложут постоянные мысли о деньгах. Он увяз в долгах уже много лет назад. Со своими шпионами он рассчитывается из собственного кармана, а то, что ему платит королева, — это жалкая подачка. Дворец Уолсингэмов заложен со всем своим содержимым, от погребов до чердака… а тем временем королева ест с золотых тарелок и каждый день надевает новое платье с новой грудой драгоценностей!
Сабби задумчиво промолвила:
— Это урок для всех нас… если мы сумеем его усвоить. Я теперь знаю, как понимать слова «Золотое правило». Они означают: «Золото правит».
— Как это верно! Можете мне поверить, я усвою этот урок. В следующий раз я выйду замуж ради денег!
Сабби осторожно поинтересовалась:
— А вы любили мужа, Франсес?
Смуглая вдовушка помолчала в нерешительности, а потом созналась:
— Нет, это не был брак по любви. Обо всем сговорились наши родители, и, по-моему, королева тоже приложила к этому руку. Филипп был поэтом, мечтателем… он совсем не был создан для войны.
— Может быть, королева позаботится о расходах на погребение? Его же похоронят в усыпальнице собора Святого Павла, правда?
— Королева!.. — вскипела Франсес, залпом допив вино и протянув кубок Сабби, чтобы та вновь его наполнила. — Филипп погиб, сражаясь за нее, но она — самое неблагодарное создание на земле! Вы знаете, когда она была еще совсем молодой, она заболела оспой, и из всех ее дам при ней осталась только мать Филиппа, леди Мэри Сидней. Она так самоотверженно, днем и ночью, ухаживала за Елизаветой, пока та не поправилась! Королеве повезло, оспинки остались только у нее на шее, и она может прятать их под воротником. А моей бедной, милой свекрови такого счастья не выпало. Она заразилась оспой от Елизаветы и была обезображена так сильно, что теперь постоянно носит вуаль и не показывается в обществе. Для леди Сидней выделили какой-то жалкий закуток на чердаке Хэмптон-Корта, и ей предписано держаться от королевы на расстоянии, поскольку Бесс, видите ли, не выносит ни уродства, ни болезни, ни отметин, оставленных недугом! Можете мне поверить, Сабби, королева никогда не дает, она только берет!
Сабби доверительно сообщила:
— Я украла один из ее драгоценнейших призовых трофеев. — Она закатила глаза вверх, давая понять, что речь идет о Боге Морей, сейчас находящемся на палубе, у них над головой. — Почему бы и вам не последовать моему примеру?
— Я буду в трауре, уеду в глушь, на отцовскую ферму в Суррее. Это единственное место, где для меня и для моего ребенка найдется крыша над головой. — Внезапно она задумалась и с пробудившимся интересом взглянула на Сабби. — А кто сейчас самый завидный жених в Англии?
Сабби задумалась не долее чем на мгновение.
— Эссекс, вероятно, — засмеявшись, ответила она.
— Простите меня, Сабби. Это все из-за вина. Стыдно вести такие речи, когда тело моего бедного мужа еще не предано земле…
Но как это было бы замечательно — освободиться от гнета денежных забот! — вздохнув, закончила она.
Воспользовавшись сведениями, полученными от О'Нила и из других источников, Уолсингэм подстроил ловушку для Марии Стюарт, королевы Шотландской, опутав ее паутиной заговора Бэйбингтона, хотя все считали, что она пребывает в заключении, под надежной охраной. Он трудился днем и ночью, собирая улики, так чтобы этого было достаточно для предания ее суду. Однако Елизавета пришла в ярость, и его триумф обернулся крахом.
Смерть зятя, чьи просроченные долги перешли к нему по наследству, оказалась последним ударом, окончательно подорвавшим его здоровье.
Уолсингэм не смог встретить дочь в Харидже, где Хокхерст бросил якорь, и Сабби пришлось отвезти Франсес в Суррей на барке, которую купил ей Шейн. Таким образом, Франсес вернулась на родину, но, вместо того чтобы найти здесь могущественную семью, где она обрела бы опору в тяжелые для нее дни, она оказалась перед лицом необходимости самой послужить опорой для отца, чьи силы таяли с каждым днем, и принять на свои плечи весь груз бесчисленных долгов.
Глава 16
Сабби узнала, что двор уже переехал в Уайтхолл, где, согласно прежним замыслам, должен был открыться блистательный зимний сезон, но все радужные надежды рассыпались в прах. Жизнь при дворе превратилась в тяжкий кошмар. Словно какая-то темная пелена нависала над дворцом. Люди бродили с постными лицами, в тусклых унылых одеждах, ступали осторожно, следили за каждым своим движением, чтобы ненароком не попасться под горячую руку государыне и не привести ее в еще большее раздражение.
Она приказала Лестеру и еще двум вельможам высокого ранга — Фульк-Гревилю и Блаунту — вернуться в Англию и сократить численность их войск в Голландии. Лестер наотрез отказался, доказывая ей, что на это потребуется не менее полугода. Хокхерсту пришлось взять на себя доставку в Англию этих неприятных депеш, равно как и воззваний от голландских посланников с просьбами об оказании более действенной поддержки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Франсес подняла с лица черную вуаль, и Сабби не поверила собственным глазам.
Этой очаровательной вдове никто не дал бы и восемнадцати лет — на вид она была гораздо моложе.
Когда малышку с кормилицей устроили в отведенной им каюте, Шейн поднялся на палубу: пора было поднимать якорь, чтобы покинуть гавань и взять курс на Англию.
Оставшись вдвоем с Франсес, Сабби почувствовала прилив симпатии к молодой вдове и горячее желание хоть как-нибудь ей помочь.
— Может быть, вам хотелось бы побыть одной, леди Сидней?
— Нет, Сабби, не оставляйте меня и, пожалуйста, зовите меня по имени — Франсес.
Я плохо переношу качку и в последние дни почти ничего не ела, — пожаловалась она.
Сабби налила ей бокал вина, разведенного водой с сахаром.
— Это хорошо успокаивает желудок. Может быть, вам хотелось бы лечь в постель?
А я посижу рядом, и мы могли бы поговорить.
Франсес с благодарностью взглянула на нее и, сняв траурные одежды, снова отхлебнула вина. Понемногу вино развязало ей язык, и она начала поверять Сабби свои горести.
— Клянусь вам, я не знаю, что делать.
«Филипп был кругом в долгах… Задолжал очень многим, и наше имущество заложено все до последнего.
Сабби так и ахнула: семейство Сидней считалось одним из самых знатных в Англии.
— Он… мы… Мы должны отдать больше восьми тысяч фунтов, а у меня даже нет средств, чтобы его похоронить.
Сабби придвинула свое кресло к постели.
— Отец вам поможет.
Франсес горько рассмеялась:
— Здоровье моего отца с каждым днем ухудшается: его гложут постоянные мысли о деньгах. Он увяз в долгах уже много лет назад. Со своими шпионами он рассчитывается из собственного кармана, а то, что ему платит королева, — это жалкая подачка. Дворец Уолсингэмов заложен со всем своим содержимым, от погребов до чердака… а тем временем королева ест с золотых тарелок и каждый день надевает новое платье с новой грудой драгоценностей!
Сабби задумчиво промолвила:
— Это урок для всех нас… если мы сумеем его усвоить. Я теперь знаю, как понимать слова «Золотое правило». Они означают: «Золото правит».
— Как это верно! Можете мне поверить, я усвою этот урок. В следующий раз я выйду замуж ради денег!
Сабби осторожно поинтересовалась:
— А вы любили мужа, Франсес?
Смуглая вдовушка помолчала в нерешительности, а потом созналась:
— Нет, это не был брак по любви. Обо всем сговорились наши родители, и, по-моему, королева тоже приложила к этому руку. Филипп был поэтом, мечтателем… он совсем не был создан для войны.
— Может быть, королева позаботится о расходах на погребение? Его же похоронят в усыпальнице собора Святого Павла, правда?
— Королева!.. — вскипела Франсес, залпом допив вино и протянув кубок Сабби, чтобы та вновь его наполнила. — Филипп погиб, сражаясь за нее, но она — самое неблагодарное создание на земле! Вы знаете, когда она была еще совсем молодой, она заболела оспой, и из всех ее дам при ней осталась только мать Филиппа, леди Мэри Сидней. Она так самоотверженно, днем и ночью, ухаживала за Елизаветой, пока та не поправилась! Королеве повезло, оспинки остались только у нее на шее, и она может прятать их под воротником. А моей бедной, милой свекрови такого счастья не выпало. Она заразилась оспой от Елизаветы и была обезображена так сильно, что теперь постоянно носит вуаль и не показывается в обществе. Для леди Сидней выделили какой-то жалкий закуток на чердаке Хэмптон-Корта, и ей предписано держаться от королевы на расстоянии, поскольку Бесс, видите ли, не выносит ни уродства, ни болезни, ни отметин, оставленных недугом! Можете мне поверить, Сабби, королева никогда не дает, она только берет!
Сабби доверительно сообщила:
— Я украла один из ее драгоценнейших призовых трофеев. — Она закатила глаза вверх, давая понять, что речь идет о Боге Морей, сейчас находящемся на палубе, у них над головой. — Почему бы и вам не последовать моему примеру?
— Я буду в трауре, уеду в глушь, на отцовскую ферму в Суррее. Это единственное место, где для меня и для моего ребенка найдется крыша над головой. — Внезапно она задумалась и с пробудившимся интересом взглянула на Сабби. — А кто сейчас самый завидный жених в Англии?
Сабби задумалась не долее чем на мгновение.
— Эссекс, вероятно, — засмеявшись, ответила она.
— Простите меня, Сабби. Это все из-за вина. Стыдно вести такие речи, когда тело моего бедного мужа еще не предано земле…
Но как это было бы замечательно — освободиться от гнета денежных забот! — вздохнув, закончила она.
Воспользовавшись сведениями, полученными от О'Нила и из других источников, Уолсингэм подстроил ловушку для Марии Стюарт, королевы Шотландской, опутав ее паутиной заговора Бэйбингтона, хотя все считали, что она пребывает в заключении, под надежной охраной. Он трудился днем и ночью, собирая улики, так чтобы этого было достаточно для предания ее суду. Однако Елизавета пришла в ярость, и его триумф обернулся крахом.
Смерть зятя, чьи просроченные долги перешли к нему по наследству, оказалась последним ударом, окончательно подорвавшим его здоровье.
Уолсингэм не смог встретить дочь в Харидже, где Хокхерст бросил якорь, и Сабби пришлось отвезти Франсес в Суррей на барке, которую купил ей Шейн. Таким образом, Франсес вернулась на родину, но, вместо того чтобы найти здесь могущественную семью, где она обрела бы опору в тяжелые для нее дни, она оказалась перед лицом необходимости самой послужить опорой для отца, чьи силы таяли с каждым днем, и принять на свои плечи весь груз бесчисленных долгов.
Глава 16
Сабби узнала, что двор уже переехал в Уайтхолл, где, согласно прежним замыслам, должен был открыться блистательный зимний сезон, но все радужные надежды рассыпались в прах. Жизнь при дворе превратилась в тяжкий кошмар. Словно какая-то темная пелена нависала над дворцом. Люди бродили с постными лицами, в тусклых унылых одеждах, ступали осторожно, следили за каждым своим движением, чтобы ненароком не попасться под горячую руку государыне и не привести ее в еще большее раздражение.
Она приказала Лестеру и еще двум вельможам высокого ранга — Фульк-Гревилю и Блаунту — вернуться в Англию и сократить численность их войск в Голландии. Лестер наотрез отказался, доказывая ей, что на это потребуется не менее полугода. Хокхерсту пришлось взять на себя доставку в Англию этих неприятных депеш, равно как и воззваний от голландских посланников с просьбами об оказании более действенной поддержки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100