Она чуть не подпрыгнула, когда за спиной у нее раздался голос:
— Итак, вы и есть госпожа Уайлд. Вы, кажется, блистали своим отсутствием со времени большой охоты в день моего рождения.
Сабби так и ахнула: она оказалась в незавидном положении особы, имевшей несчастье обратить на себя внимание королевы. Она выпрямилась, не поднимаясь с колен, и склонила голову.
— Ваше величество… Я… Я была нездорова, ваше величество, — выпалила Сабби.
— И что это было? Не лихорадка? — спросила королева с очевидным испугом.
— Ах нет, ваше величество. Во время охоты я упала с лошади, и в течение недели мне трудно было ходить, — солгала она.
— Я тогда заметила, что под седлом у вас была арабская лошадь, — сообщила Елизавета.
В ее тоне явственно слышалось недоверие и неодобрение. Она умела, не задавая прямых вопросов, заставить собеседника объясняться или оправдываться.
— Ах да, ваше величество. Эта лошадь — мой карточный выигрыш, а я не привыкла управляться с такими нервными животными.
— Кто же из джентльменов способен играть в карты на столь высокие ставки, скажите, пожалуйста? — потребовала королева.
Сабби еще раз позволила себе погрешить против истины:
— Мэтью Хокхерст, с позволения вашего величества, — самым благовоспитанным тоном ответила она.
Королева мгновенно перевела разговор на другое. Прищурившись, она спросила:
— Цвет ваших волос… это натуральный цвет?
— Да, конечно, ваше величество.
— Я открою вам секрет, — доверительно сообщила Елизавета. — Я ношу парики!
Поскольку ничего не могло быть более очевидного и поскольку Сабби провела немало часов за чисткой многочисленных королевских париков, ей было трудно притвориться удивленной.
— Это как раз тот медный оттенок, который для меня наиболее желателен. Мой придворный парикмахер, мастер Хукер, уже давно предпринимал попытки раздобыть именно такие волосы, как у вас, — подчеркнуто заявила королева.
Сабби с трудом проглотила комок в горле.
У нее не могло остаться ни малейшего сомнения насчет того, о чем просила — нет, чего требовала — королева. В сердце у Сабби вспыхнули горечь и гнев. Как это унизительно — стоять вот так, на коленях, заворачивая наряды этой женщины в слои защитного холста, чтобы она могла красоваться во всем великолепии, надутая гусыня! А теперь эта старая ведьма всерьез возмечтала получить волосы Сабби, чтобы пленять молодых красавцев, вроде Эссекса и Девонпорта. Дело казалось безнадежным, но надо же было предпринять хоть какую-то попытку отвести беду!
— Ваше величество, тот парик, что сейчас на вас… лучше просто вообразить невозможно!
Я не думаю, что мой тусклый оттенок будет вам к лицу.
— Я высказала другое мнение, госпожа Уйалд, а я не привыкла, чтобы мне перечили.
Кейт Эшфорд говорила мне, что вы весьма щедрая и великодушная девушка, и я искренне надеюсь, что она не солгала.
Приходилось согласиться: другого выхода у Сабби не оставалось. Она постаралась сделать это с достоинством, но в душе у нее кипело негодование, и счет, по которому она намеревалась заставить королеву когда-нибудь заплатить, заметно возрос.
— Ваше величество, я сочту за высочайшую честь предоставить мои волосы мастеру Хукеру для изготовления нового парика.
Теперь, когда Елизавета добилась желаемого, она вновь вернулась к предмету их предыдущей беседы.
— Я хотела бы предостеречь вас, госпожа Уайлд: не затевайте никаких игр со старшим Хокхерстом, лордом Девонпортом, если не хотите нажить себе неприятностей!
Предостережение звучало настолько недвусмысленно, что Сабби перепугалась: уж не дошли ли до ушей королевы какие-нибудь слухи об ее связи с Шейном? Она вспыхнула. Ее так и подмывало плюнуть под ноги королеве, чтобы продемонстрировать свое к ней презрение.
Ревность затопляла сердце, ревность туманила голову. Бесси Тюдор говорила о человеке, который был мужем Сабби, любовником Сабби — и притом говорила с такой уверенностью в своих правах собственницы, что Сабби с трудом сдерживала себя: она готова была броситься на царственную соперницу и выцарапать ей глаза. В первые мгновения после прихода королевы Сабби предположила, что открылась тайна ее появления на маскараде в образе богини Дианы. А на деле все оказалось гораздо хуже! Королева пожелала заполучить прекрасные волосы Сабби и заодно предупредить ее, чтобы она держалась подальше от Бога Морей!
Когда Глориана удалилась, Сабби улыбнулась злорадной, жестокой улыбкой. Шейн принадлежал ей, всецело ей. Он останется ее личным, неприкосновенным достоянием, пока не настанет такой час, когда она сама отшвырнет его от себя. Вот тогда — и только тогда — Бесси Тюдор может подобрать его, если пожелает!
В голове у нее уже созревал новый план: она обдумывала возмутительно-дерзкий костюм для следующей выходки, от которой у королевы ум за разум зайдет.
Хокхерст и Барон сошлись на том, что кратчайший путь в Ирландию для О'Нила лежит через Бристоль. Это был ближайший к Лондону порт Западного побережья, и, чтобы добраться до него, требовалось преодолеть верхом каких-то сто миль. Любое покушение на жизнь графа Тайрона могло произойти только на суше, пока он не покинул Англию.
С того момента как он взойдет на борт судна, принадлежащего Хокхерсту, он будет в безопасности.
Шейн намеревался пройти весь путь до Ирландии, но, добравшись до Бристоля, он узнал от одного из капитанов ужасную новость и понял, что должен немедленно вернуться к королеве. В сражении близ города Зютфен был тяжело ранен сэр Филипп Сидней, и, судя по всему, ждать исцеления не приходилось Сэр Филипп приходился племянником Лестеру и считался одним из самых любимых пэров Елизаветы. Он был женат на дочери Уолсингэма, Франсес, которую никогда не приглашали ко двору по причине ее замечательной смуглой красоты.
Доставив О'Нила на борт корабля, Хокхерст со всей возможной скоростью примчался обратно в Лондон и поручил Барону приготовить одно из небольших судов, так чтобы можно было в любой момент поднять якоря и выйти в море.
Во время аудиенции у Бесс ему понадобилось немало сил, чтобы держать себя в узде.
В Голландии они терпели поражение за поражением, и винить в этом было некого, кроме самой королевы. Она не желала раскошеливаться на эту войну, держала там армию численностью всего в несколько тысяч солдат и снабжала их до того скудно, что офицеры увязали в долгах, лишь бы оплатить нужные припасы. Когда Шейн сообщил ей, что сэр Филипп ранен под Зютфеном, она была искренне потрясена.
— Нужно отозвать домой все наши отряды! Почему мы должны сражаться за этих голландцев? — взъярилась она.
Он жестко возразил:
— Ваше величество, сражения в Голландии — это сражения за Англию. Не выступить против Испании — это урон для нашей чести!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100