Он без колебаний затолкал ее обратно и закрыл за собой дверь. Джон понимал, что за несколько дней до свадьбы скандал Сабби ни к чему, и решил сыграть на том, что ей придется держать язык за зубами.
— Радость моя, у нас есть одно незаконченное дельце. На озере ты меня оставила с носом, но на сей раз я держу тебя крепко.
— Джон, ты паренек смазливый, и подлости у тебя на семерых хватит! Я еще могла бы простить тебе, что ты полез за мной в озеро… в конце концов, что делать, если у тебя похоть сильнее совести… Но кто тебя за язык тянул все рассказать отчиму? Вот этого я никогда не прощу! Из-за тебя он отнял у меня Субботу!
— Ничего, поездишь на мне! — заверил ее Джон, кинув на девушку плотоядный взгляд, и не успела она опомниться, как он повалил ее на кровать, задрав юбки так, что обнажились бедра. Торопливо расстегнув штаны, он уже приготовился сбросить их, когда Сабби, со словами благодарственной молитвы на устах, нащупала под кроватью и вытащила отцовское оружие — то самое, из-за которого она и получила свое прозвище. Длинное изогнутое лезвие уперлось Джону в живот.
— Сабля, ради Бога, будь осторожна.
Прости, я не хотел ничего дурного. Дай мне убраться подобру-поздорову, и, честное слово, я тебя больше не трону, — в панике забормотал Джон, едва не заикаясь с перепугу.
Прежде чем он успел унести ноги, Сабби легонько вдавила кончик сабли ему в живот: она вовсе не намеревалась поранить его по-настоящему, а так… чтобы отметина осталась.
Третья встреча была более трогательной.
Эндрю оказался наедине с Сабби в конюшне.
Воспоминания вернули обоих к тем дням, когда он просил ее выйти за него замуж и они были уже на грани того, чтобы заняться любовью. Сейчас Эндрю стоял совсем рядом, но не пытался дотронуться до нее, сознавая, что единственным прикосновением можно все испортить.
— Сара, — хрипло выговорил молодой зять, не унижая ее достоинства прозвищем.
В воздухе повисло тягостное молчание. — Прости меня, Сара, я совершил ужасную ошибку.
Сабби прикусила нижнюю губу.
— Эндрю, ты хоть представляешь, как мне было больно?
— Я наказан в тысячу раз больше… Бет эгоистична, пустоголова, невероятно избалована… а в постели от нее столько же толку, как от малого ребенка.
— Черт побери, Эндрю, она на самом деле ребенок. Ей же всего пятнадцать!
— Как подумаю, что ты будешь принадлежать Хокхерсту… нет, мне это просто не вынести! Я люблю тебя, Сара… Я все еще люблю тебя! — жалобно признался он. — Мои родители вместе с преподобным Бишопом договорились женить меня на Бет вместо тебя…
Это была их затея!
Ноздри у Сабби раздувались: запах конюшни — кожи, сена, лошадей — пробудил воспоминание о нежном влечении, которое в былые времена тянуло их друг к другу.
— Я тоже думала, что люблю тебя, Эндрю, но ошибалась. Ты едва вырос из детских штанишек… а мне нужен мужчина. — Теперь Сабби ясно видела, какой рохля этот Эндрю, и радовалась, что не стала его женой, но вдобавок ко всему ее одолевала потребность немного позлорадствовать. — Все сходятся на том, что я выхожу замуж за человека могущественного. Когда он приедет, присмотрись к нему хорошенько, Эндрю. Взгляни на настоящего мужчину!
По существу, у Сабби не было ни охоты, ни времени размышлять о мужчинах, что были раньше в ее жизни. Хокхерст стал для нее центром мироздания: целые дни напролет она предавалась мечтам о том, какие первые слова от него услышит при встрече, и без конца репетировала грациозное движение руки, которую она протянет ему для поцелуя.
По ночам, если удавалось заснуть, Сабби снился жених: красивый, галантный… каждое слово и взгляд исполнены любви к ней.
Дни бежали за днями с такой скоростью, что незаметно наступил и канун свадьбы.
С утра Сабби уже стояла у окна своей комнаты, едва не расплющив нос о стекло, чтобы не пропустить минуту приезда своего суженого.
— Прошу тебя, умоляю, святой апостол Иуда, избавь меня от разочарования. Во всей моей жизни не будет события важнее. О, пожалуйста, будь так добр, — горячо молилась она.
Один быстрый взгляд, и сердце Сабби заколотилось громче. Какой он высокий! Если глаза ее не обманывают, то и красивый тоже!
«О, благодарю тебя, Господи», — продолжали беззвучно шептать ее губы.
Внезапно она и впрямь ощутила себя невестой, трепещущей и робкой. Расслабившись и дав волю чувствам, она сразу стала уязвимой и беззащитной. В сотый раз подбежав к зеркалу, она впервые не полюбовалась прелестным бледно-зеленым платьем — никогда прежде у нее не было платья такого чудного цвета, который так бы ей шел! — нет, на сей раз она выискивала в своем наряде или лице изъян, способный испортить у жениха первое впечатление от ее облика.
Ликованию Сабби немало способствовало и то, что все четверо сводных сестер и пара ненавистных кузин присутствовали при его прибытии. Ожидая, пока ее позовут вниз, она пыталась сохранять спокойствие, но терпение не было свойственно ее натуре. Ее так и подмывало ринуться вниз по ступеням лестницы, чтобы взглянуть в лицо своему будущему, своей судьбе.
Положение, в котором оказался Мэтью, сам он счел весьма неловким… чтобы не выразиться покрепче. Он представился по всем правилам, но почти сразу ему стало ясно, что Джекоб Голдмен не предупредил семью о бракосочетании по доверенности. Трус проклятый, возмущенно обругал его про себя Мэтью, но побуждения адвоката, не пожелавшего взять на себя эту щекотливую миссию, стали для Мэтью вполне понятными, когда ему представилась возможность самому судить о личности преподобного Бишопа.
Кроме миссис Бишоп, в комнате присутствовало еще шестеро молодых женщин, и Мэтью никак не мог определить, которая же из них невеста, ибо все они, судя по виду, в равной мере жаждали узнать подробности необычной церемонии. Он невозмутимо объяснил, что обстоятельства не позволяют брату лично прибыть сюда для обмена супружескими обетами и он выступает как доверенное лицо.
Он обвел взглядом комнату, испытывая еще большее замешательство оттого, что все эти объяснения и оправдания он вынужден обращать к столь многочисленному семейству; но, к его крайнему изумлению, все присутствующие девицы выглядели подозрительно счастливыми.
— В таком случае пышная церковная свадьба и намеченный нами прием будут неуместными. Я немедленно разошлю сообщения об отмене празднования, — заявил преподобный. При всем уважении к богатству Хокхерста он, тем не менее, не желал выпускать вожжи из рук. — Так как требуется лишь юридическая гражданская церемония, ее можно совершить в тиши моего кабинета.
Мэтью с облегчением кивнул головой в знак согласия и вновь бросил взгляд на дам, пытаясь определить, которой из них предстоит стать супругой Хока. Веселье переглядывающихся девиц, хихикающих в ладошку, поразило его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
— Радость моя, у нас есть одно незаконченное дельце. На озере ты меня оставила с носом, но на сей раз я держу тебя крепко.
— Джон, ты паренек смазливый, и подлости у тебя на семерых хватит! Я еще могла бы простить тебе, что ты полез за мной в озеро… в конце концов, что делать, если у тебя похоть сильнее совести… Но кто тебя за язык тянул все рассказать отчиму? Вот этого я никогда не прощу! Из-за тебя он отнял у меня Субботу!
— Ничего, поездишь на мне! — заверил ее Джон, кинув на девушку плотоядный взгляд, и не успела она опомниться, как он повалил ее на кровать, задрав юбки так, что обнажились бедра. Торопливо расстегнув штаны, он уже приготовился сбросить их, когда Сабби, со словами благодарственной молитвы на устах, нащупала под кроватью и вытащила отцовское оружие — то самое, из-за которого она и получила свое прозвище. Длинное изогнутое лезвие уперлось Джону в живот.
— Сабля, ради Бога, будь осторожна.
Прости, я не хотел ничего дурного. Дай мне убраться подобру-поздорову, и, честное слово, я тебя больше не трону, — в панике забормотал Джон, едва не заикаясь с перепугу.
Прежде чем он успел унести ноги, Сабби легонько вдавила кончик сабли ему в живот: она вовсе не намеревалась поранить его по-настоящему, а так… чтобы отметина осталась.
Третья встреча была более трогательной.
Эндрю оказался наедине с Сабби в конюшне.
Воспоминания вернули обоих к тем дням, когда он просил ее выйти за него замуж и они были уже на грани того, чтобы заняться любовью. Сейчас Эндрю стоял совсем рядом, но не пытался дотронуться до нее, сознавая, что единственным прикосновением можно все испортить.
— Сара, — хрипло выговорил молодой зять, не унижая ее достоинства прозвищем.
В воздухе повисло тягостное молчание. — Прости меня, Сара, я совершил ужасную ошибку.
Сабби прикусила нижнюю губу.
— Эндрю, ты хоть представляешь, как мне было больно?
— Я наказан в тысячу раз больше… Бет эгоистична, пустоголова, невероятно избалована… а в постели от нее столько же толку, как от малого ребенка.
— Черт побери, Эндрю, она на самом деле ребенок. Ей же всего пятнадцать!
— Как подумаю, что ты будешь принадлежать Хокхерсту… нет, мне это просто не вынести! Я люблю тебя, Сара… Я все еще люблю тебя! — жалобно признался он. — Мои родители вместе с преподобным Бишопом договорились женить меня на Бет вместо тебя…
Это была их затея!
Ноздри у Сабби раздувались: запах конюшни — кожи, сена, лошадей — пробудил воспоминание о нежном влечении, которое в былые времена тянуло их друг к другу.
— Я тоже думала, что люблю тебя, Эндрю, но ошибалась. Ты едва вырос из детских штанишек… а мне нужен мужчина. — Теперь Сабби ясно видела, какой рохля этот Эндрю, и радовалась, что не стала его женой, но вдобавок ко всему ее одолевала потребность немного позлорадствовать. — Все сходятся на том, что я выхожу замуж за человека могущественного. Когда он приедет, присмотрись к нему хорошенько, Эндрю. Взгляни на настоящего мужчину!
По существу, у Сабби не было ни охоты, ни времени размышлять о мужчинах, что были раньше в ее жизни. Хокхерст стал для нее центром мироздания: целые дни напролет она предавалась мечтам о том, какие первые слова от него услышит при встрече, и без конца репетировала грациозное движение руки, которую она протянет ему для поцелуя.
По ночам, если удавалось заснуть, Сабби снился жених: красивый, галантный… каждое слово и взгляд исполнены любви к ней.
Дни бежали за днями с такой скоростью, что незаметно наступил и канун свадьбы.
С утра Сабби уже стояла у окна своей комнаты, едва не расплющив нос о стекло, чтобы не пропустить минуту приезда своего суженого.
— Прошу тебя, умоляю, святой апостол Иуда, избавь меня от разочарования. Во всей моей жизни не будет события важнее. О, пожалуйста, будь так добр, — горячо молилась она.
Один быстрый взгляд, и сердце Сабби заколотилось громче. Какой он высокий! Если глаза ее не обманывают, то и красивый тоже!
«О, благодарю тебя, Господи», — продолжали беззвучно шептать ее губы.
Внезапно она и впрямь ощутила себя невестой, трепещущей и робкой. Расслабившись и дав волю чувствам, она сразу стала уязвимой и беззащитной. В сотый раз подбежав к зеркалу, она впервые не полюбовалась прелестным бледно-зеленым платьем — никогда прежде у нее не было платья такого чудного цвета, который так бы ей шел! — нет, на сей раз она выискивала в своем наряде или лице изъян, способный испортить у жениха первое впечатление от ее облика.
Ликованию Сабби немало способствовало и то, что все четверо сводных сестер и пара ненавистных кузин присутствовали при его прибытии. Ожидая, пока ее позовут вниз, она пыталась сохранять спокойствие, но терпение не было свойственно ее натуре. Ее так и подмывало ринуться вниз по ступеням лестницы, чтобы взглянуть в лицо своему будущему, своей судьбе.
Положение, в котором оказался Мэтью, сам он счел весьма неловким… чтобы не выразиться покрепче. Он представился по всем правилам, но почти сразу ему стало ясно, что Джекоб Голдмен не предупредил семью о бракосочетании по доверенности. Трус проклятый, возмущенно обругал его про себя Мэтью, но побуждения адвоката, не пожелавшего взять на себя эту щекотливую миссию, стали для Мэтью вполне понятными, когда ему представилась возможность самому судить о личности преподобного Бишопа.
Кроме миссис Бишоп, в комнате присутствовало еще шестеро молодых женщин, и Мэтью никак не мог определить, которая же из них невеста, ибо все они, судя по виду, в равной мере жаждали узнать подробности необычной церемонии. Он невозмутимо объяснил, что обстоятельства не позволяют брату лично прибыть сюда для обмена супружескими обетами и он выступает как доверенное лицо.
Он обвел взглядом комнату, испытывая еще большее замешательство оттого, что все эти объяснения и оправдания он вынужден обращать к столь многочисленному семейству; но, к его крайнему изумлению, все присутствующие девицы выглядели подозрительно счастливыми.
— В таком случае пышная церковная свадьба и намеченный нами прием будут неуместными. Я немедленно разошлю сообщения об отмене празднования, — заявил преподобный. При всем уважении к богатству Хокхерста он, тем не менее, не желал выпускать вожжи из рук. — Так как требуется лишь юридическая гражданская церемония, ее можно совершить в тиши моего кабинета.
Мэтью с облегчением кивнул головой в знак согласия и вновь бросил взгляд на дам, пытаясь определить, которой из них предстоит стать супругой Хока. Веселье переглядывающихся девиц, хихикающих в ладошку, поразило его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100