— Ты хочешь видеть в них то, чего там нет и в помине.
— Это брак, Алекс, а не официальные узы. Мы дали священную клятву.
— На шесть месяцев! — саркастически воскликнул Алекс. — Неужели ты не понимаешь, что я изо всех сил забочусь о тебе?
Единственное, чего я добиваюсь, — не причинить тебе боль, защитить тебя.
— Защитить? Понятно. — Дейзи перевела дух. — Именно поэтому ты проверяешь, пью я противозачаточные пилюли или нет?
Лицо Алекса окаменело.
— Какое это имеет отношение к нашему разговору?
— Сначала я не понимала, почему я кладу таблетки на нижнюю полку аптечки, а они неизменно оказываются на верхней — на виду. Потом поняла, что ты делаешь это специально.
— Просто я хочу быть уверенным, что ты их принимаешь, вот и все.
— Другими словами, ты меня проверяешь.
— Я не собираюсь перед тобой извиняться. Я говорил тебе, что не желаю иметь детей.
Она холодно взглянула на мужа:
— Словом, у нас нет ничего. Ни уважения, ни привязанности, ни доверия.
— У нас есть привязанность, Дейзи. Во всяком случае, я ее испытываю. — Он помолчал. — К тому же ты заслужила мое уважение. Я никогда не думал, что ты сможешь так серьезно относиться к работе. У тебя есть твердость духа, Дейзи, Она подавила в себе чувство признательности за эти слова.
— Но ты мне не доверяешь.
— Я доверяю твоим добрым намерениям.
— И еще ты веришь в то, что я воровка. Это не очень согласуется с добрыми намерениями.
— Ты была в полном отчаянии, когда взяла деньги. Была утомлена и напугана, иначе бы никогда этого не сделала.
— Я не брала деньги.
— Я больше не виню тебя за это, не волнуйся, Дейзи.
Стоит ли убиваться по поводу того, что он ей не верит? Единственный способ убедить его в своей невиновности — рассказать о Хедер. Но Дейзи знала, что не сможет этого сделать.
Какой смысл? Она не хотела взваливать на себя ответственность за наказание, которому подвергнут Хедер. К тому же, если она представит Алексу доказательства, его отношение вряд ли изменится.
— Если ты мне доверяешь, то почему пересчитываешь пилюли?
— Я не могу полагаться на случайность. Мне нельзя иметь детей.
Дейзи хотела было спросить, он не хочет иметь детей вообще или именно от нее, но удержалась, испугавшись ответа.
— Я не хочу, чтобы ты пересчитывал таблетки. Я сказала тебе, что буду их принимать, и я буду. Тебе придется доверять мне хотя бы в этом.
Дейзи видела, как нелегко ему согласиться, — на лице отразилась жестокая внутренняя борьба. Несмотря на то что мать предала ее, переспав с Ноэлем Блэком, Дейзи не потеряла веру в род человеческий. Но Алекс, видимо, был способен верить только себе.
Как ни удивительно, возмущение и негодование Дейзи уступили место сочувствию. Ведь это ужасно — идти по жизни, все время ожидая, что каждый желает причинить тебе зло.
Кончиками пальцев она нежно погладила руку Алекса.
— Я никогда намеренно не сделаю тебе больно, Алекс. Я бы очень хотела, чтобы ты поверил мне хотя бы в этом.
— Это не так легко.
— Я знаю, но придется.
Он посмотрел на жену долгим взглядом и наконец коротко кивнул:
— Договорились, я больше не стану пересчитывать твои таблетки.
Дейзи знала, что эта маленькая уступка потребовала от Алекса душевных сил, и была по-настоящему тронута.
— Ааааа тепееерь на арену цирка братьев Квест впервые выходит красавица невеста казака Алексея — Теодоусия!
У Дейзи так сильно дрожали колени, что она споткнулась, выходя на арену. «Что за история приключилась с дикой цыганкой?» — подумала Дейзи, прислушиваясь к словам шпрехшталмейстера. Сегодня во время репетиции Джек представил ее, как своевольную цыганку, но вынужден был отказаться от этого сюжета, когда Дейзи испуганно закричала, почуяв обжигающий свист кнута. Пошептавшись с Шебой, Джек преодолел растерянность, а Шеба вручила Дейзи другой костюм, не соблаговолив объяснить, какую роль она теперь будет играть.
Звуки балалайки, раздававшиеся под куполом шатра, далеко разносились по приморскому курортному городку, на автомобильной стоянке которого расположился бродячий цирк. Казак Алексей неподвижно стоял в центре освещенного круга, расслабленно держа в руке кнут. Блестящие красные обрывки воздушных шаров, только что разрубленных кнутом Алекса, валялись у его начищенных черных сапог. Красные блестки на поясе блестели, как пятна свежей крови.
— Вы видите, дамы и господа, что красавица Теодоусия слегка нервничает? — Джек широким жестом указал на Дейзи. — Я тоже это вижу. Никто из нас не в состоянии представить себе, какое мужество потребовалось этой маленькой изнеженной женщине, чтобы выйти на арену вместе с мужем.
Костюм Дейзи, скроенное по фигуре девственно-белое платье с кружевным воротником, украшенное фальшивыми рубинами, мягко зашелестел, когда она двинулась к центру арены. Перед самым выходом Алекс приколол к лифу платья красную бумажную розу, сказав, что она будет частью костюма.
Взгляды публики были прикованы к Дейзи, гремела музыка, полотняные стены шатра колыхались от свежего океанского бриза. Джек возвысил голос:
— Теодоусия — дочь богатых французских аристократов. С детства ее оберегали от невзгод нашего жестокого мира воспитывавшие ее монахини.
«Монахини? Что он плетет?»
Шпрехшталмейстер продолжал говорить, а Алекс между тем начал медленный танец с кнутом, заключительную часть своих предыдущих представлений. Дейзи неподвижно стояла напротив мужа в центре освещенного круга. Свет постепенно гас, уступая место мягкой полутьме, и публика, слушая рассказ Джека, завороженно следила за грациозными движениями Алекса.
— Она встретила казака, когда цирк выступал в одной из деревень неподалеку от монастыря, где жила Теодоусия. С первой же встречи они пламенно полюбили друг друга. Однако ее родители воспротивились браку своей нежной дочери с человеком, которого считали варваром, — они отказались от родной дочери, и девушка оставила привычный для себя мир.
Зазвучала трагическая музыка, и акробатический танец Алекса постепенно превратился в соблазнительно страстный танец сгорающего от страсти жениха.
— И вот теперь, дамы и господа, она выходит на арену вместе с мужем, и не думайте, что ей легко. Кнут страшит нежную юную женщину, и мы просим вас соблюдать полную тишину, когда Теодоусия мужественно противостоит своему страху.
Помните, дамы и господа, что ее защищает только одно — безмерная любовь к неистовому казаку-мужу. — Танец Алекса между тем достиг своего апогея.
Музыка оглушительно загремела, Алекс взмахнул рукой, и кончик кнута описал в воздухе гигантскую дугу. В это момент Дейзи, у которой от страха тряслись все поджилки, выронила на арену бумажную трубку, которую она достала из специального кармашка, пришитою Шебой к платью накануне представления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
— Это брак, Алекс, а не официальные узы. Мы дали священную клятву.
— На шесть месяцев! — саркастически воскликнул Алекс. — Неужели ты не понимаешь, что я изо всех сил забочусь о тебе?
Единственное, чего я добиваюсь, — не причинить тебе боль, защитить тебя.
— Защитить? Понятно. — Дейзи перевела дух. — Именно поэтому ты проверяешь, пью я противозачаточные пилюли или нет?
Лицо Алекса окаменело.
— Какое это имеет отношение к нашему разговору?
— Сначала я не понимала, почему я кладу таблетки на нижнюю полку аптечки, а они неизменно оказываются на верхней — на виду. Потом поняла, что ты делаешь это специально.
— Просто я хочу быть уверенным, что ты их принимаешь, вот и все.
— Другими словами, ты меня проверяешь.
— Я не собираюсь перед тобой извиняться. Я говорил тебе, что не желаю иметь детей.
Она холодно взглянула на мужа:
— Словом, у нас нет ничего. Ни уважения, ни привязанности, ни доверия.
— У нас есть привязанность, Дейзи. Во всяком случае, я ее испытываю. — Он помолчал. — К тому же ты заслужила мое уважение. Я никогда не думал, что ты сможешь так серьезно относиться к работе. У тебя есть твердость духа, Дейзи, Она подавила в себе чувство признательности за эти слова.
— Но ты мне не доверяешь.
— Я доверяю твоим добрым намерениям.
— И еще ты веришь в то, что я воровка. Это не очень согласуется с добрыми намерениями.
— Ты была в полном отчаянии, когда взяла деньги. Была утомлена и напугана, иначе бы никогда этого не сделала.
— Я не брала деньги.
— Я больше не виню тебя за это, не волнуйся, Дейзи.
Стоит ли убиваться по поводу того, что он ей не верит? Единственный способ убедить его в своей невиновности — рассказать о Хедер. Но Дейзи знала, что не сможет этого сделать.
Какой смысл? Она не хотела взваливать на себя ответственность за наказание, которому подвергнут Хедер. К тому же, если она представит Алексу доказательства, его отношение вряд ли изменится.
— Если ты мне доверяешь, то почему пересчитываешь пилюли?
— Я не могу полагаться на случайность. Мне нельзя иметь детей.
Дейзи хотела было спросить, он не хочет иметь детей вообще или именно от нее, но удержалась, испугавшись ответа.
— Я не хочу, чтобы ты пересчитывал таблетки. Я сказала тебе, что буду их принимать, и я буду. Тебе придется доверять мне хотя бы в этом.
Дейзи видела, как нелегко ему согласиться, — на лице отразилась жестокая внутренняя борьба. Несмотря на то что мать предала ее, переспав с Ноэлем Блэком, Дейзи не потеряла веру в род человеческий. Но Алекс, видимо, был способен верить только себе.
Как ни удивительно, возмущение и негодование Дейзи уступили место сочувствию. Ведь это ужасно — идти по жизни, все время ожидая, что каждый желает причинить тебе зло.
Кончиками пальцев она нежно погладила руку Алекса.
— Я никогда намеренно не сделаю тебе больно, Алекс. Я бы очень хотела, чтобы ты поверил мне хотя бы в этом.
— Это не так легко.
— Я знаю, но придется.
Он посмотрел на жену долгим взглядом и наконец коротко кивнул:
— Договорились, я больше не стану пересчитывать твои таблетки.
Дейзи знала, что эта маленькая уступка потребовала от Алекса душевных сил, и была по-настоящему тронута.
— Ааааа тепееерь на арену цирка братьев Квест впервые выходит красавица невеста казака Алексея — Теодоусия!
У Дейзи так сильно дрожали колени, что она споткнулась, выходя на арену. «Что за история приключилась с дикой цыганкой?» — подумала Дейзи, прислушиваясь к словам шпрехшталмейстера. Сегодня во время репетиции Джек представил ее, как своевольную цыганку, но вынужден был отказаться от этого сюжета, когда Дейзи испуганно закричала, почуяв обжигающий свист кнута. Пошептавшись с Шебой, Джек преодолел растерянность, а Шеба вручила Дейзи другой костюм, не соблаговолив объяснить, какую роль она теперь будет играть.
Звуки балалайки, раздававшиеся под куполом шатра, далеко разносились по приморскому курортному городку, на автомобильной стоянке которого расположился бродячий цирк. Казак Алексей неподвижно стоял в центре освещенного круга, расслабленно держа в руке кнут. Блестящие красные обрывки воздушных шаров, только что разрубленных кнутом Алекса, валялись у его начищенных черных сапог. Красные блестки на поясе блестели, как пятна свежей крови.
— Вы видите, дамы и господа, что красавица Теодоусия слегка нервничает? — Джек широким жестом указал на Дейзи. — Я тоже это вижу. Никто из нас не в состоянии представить себе, какое мужество потребовалось этой маленькой изнеженной женщине, чтобы выйти на арену вместе с мужем.
Костюм Дейзи, скроенное по фигуре девственно-белое платье с кружевным воротником, украшенное фальшивыми рубинами, мягко зашелестел, когда она двинулась к центру арены. Перед самым выходом Алекс приколол к лифу платья красную бумажную розу, сказав, что она будет частью костюма.
Взгляды публики были прикованы к Дейзи, гремела музыка, полотняные стены шатра колыхались от свежего океанского бриза. Джек возвысил голос:
— Теодоусия — дочь богатых французских аристократов. С детства ее оберегали от невзгод нашего жестокого мира воспитывавшие ее монахини.
«Монахини? Что он плетет?»
Шпрехшталмейстер продолжал говорить, а Алекс между тем начал медленный танец с кнутом, заключительную часть своих предыдущих представлений. Дейзи неподвижно стояла напротив мужа в центре освещенного круга. Свет постепенно гас, уступая место мягкой полутьме, и публика, слушая рассказ Джека, завороженно следила за грациозными движениями Алекса.
— Она встретила казака, когда цирк выступал в одной из деревень неподалеку от монастыря, где жила Теодоусия. С первой же встречи они пламенно полюбили друг друга. Однако ее родители воспротивились браку своей нежной дочери с человеком, которого считали варваром, — они отказались от родной дочери, и девушка оставила привычный для себя мир.
Зазвучала трагическая музыка, и акробатический танец Алекса постепенно превратился в соблазнительно страстный танец сгорающего от страсти жениха.
— И вот теперь, дамы и господа, она выходит на арену вместе с мужем, и не думайте, что ей легко. Кнут страшит нежную юную женщину, и мы просим вас соблюдать полную тишину, когда Теодоусия мужественно противостоит своему страху.
Помните, дамы и господа, что ее защищает только одно — безмерная любовь к неистовому казаку-мужу. — Танец Алекса между тем достиг своего апогея.
Музыка оглушительно загремела, Алекс взмахнул рукой, и кончик кнута описал в воздухе гигантскую дугу. В это момент Дейзи, у которой от страха тряслись все поджилки, выронила на арену бумажную трубку, которую она достала из специального кармашка, пришитою Шебой к платью накануне представления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98