Для воспитания некоторых детей требуется твердая рука. В отношении меня подобные методы никогда не приносили плодов, но не много найдется таких упрямых девочек, какой была я. Судя по той сцене, свидетельницей которой я оказалась, миссис Торп – сторонница жестких методов воспитания. Я не ошиблась?
– Нет, – сухо произнес Малком. – С самого первого дня, когда я ее нанял, между ней и моей Сарой разгорелась борьба не на жизнь, а на смерть. Каждая пыталась доказать, что ее характер сильнее.
Мисс Уиттакер нахмурилась.
– Но это же ужасно! Почему вы не вмешались?
– Я пытался это делать, – ответил Малком, стараясь не рассмеяться, – но я нахожусь в трудном положении, поскольку еще не решил, на чью сторону мне следует встать.
– О Господи! – Она прикусила губу. – Да, вам и правда нелегко.
– Интуиция подсказывает мне, что я должен встать на сторону моей дочери.
– Это вполне естественно.
– Но в то же время я понимаю и миссис Торп. В конце концов, я нанял ее для того, чтобы она учила Сару. И мне кажется несправедливым придираться к ее методам. Что я знаю о том, как следует учить маленьких девочек? По-моему, гувернантке нужно дать возможность заниматься своими прямыми обязанностями.
– Мой дорогой сэр! – воскликнула мисс Уиттакер. – Хватит занимать нейтральную позицию. Методы миссис Торп могут принести вашему ребенку больше вреда, чем пользы. Сейчас все ее будущее поставлено на карту.
– Думаю, вы правы. – Он задумчиво взглянул на молодую женщину, сидевшую напротив него. Щеки ее раскраснелись, глаза сверкали негодованием. Похоже, она страстная натура, быстро формирует мнение и с жаром бросается на его защиту. И в то же время у нее доброе сердце. Чем больше он на нее смотрел, тем больше она ему нравилась. – Я понимаю, вы никого из нас не знаете, – продолжил он нарочито неуверенным голосом. – Но, откровенно говоря, тем более для меня важно ваше мнение – мнение беспристрастного постороннего человека. Что вы мне посоветуете?
– Относительно Сары? – Было видно, что она не прочь поделиться с ним своими мыслями, однако не решилась это сделать и лишь покачала головой. – Я ничего не могу вам посоветовать. У меня нет ничего, на чем я могла бы обосновать свое мнение. Кроме интуиции.
Малком поднял вверх указательный палец.
– И доброго отношения к Саре, – тихо напомнил он ей. – Не забывайте об этом. А вашей интуиции я склонен доверять. Расскажите мне о моей дочери.
Натали пристально взглянула на него.
– Вы слишком настойчивы, – усмехнулась она, и голос ее слегка дрогнул. – Неужели вам и в самом деле не безразлично, что думает о ней посторонний человек?
Глаза Натали были такими ясными, что Малкому даже показалось, что он может заглянуть ей в душу, и душа эта добрая и чистая. И как ни абсурдно было это ощущение, он не мог от него отделаться. Ему было важно, о чем думает эта незнакомая молодая женщина, что она чувствует. Почему-то это имело для него огромное значение. Но если бы он ей об этом сказал, она наверняка сочла бы его сумасшедшим. И потому он лишь произнес:
– Да, не безразлично. Прошу вас, поделитесь со мной своими соображениями.
Натали глубоко вздохнула, отвернулась от него и заговорила:
– Хорошо, я скажу вам, о чем думаю. – Взгляд ее сфокусировался на Саре, по-прежнему увлеченно игравшей в какую-то игру. Девочка что-то тихо говорила игрушкам и даже напевала себе под нос. Кажется, мисс Уиттакер это ничуть не раздражало. Легкая улыбка тронула ее губы. – По-моему, Сара обладает очень богатым воображением.
– Да, это верно, – подтвердил Малком, хотя это было явным преуменьшением.
– Такие дети крайне чувствительны, и в то же время от них трудно добиться дисциплины. Мне кажется, Сара редко выполняет то, что ей приказывают, и никакие угрозы и наказания на нее не действуют.
– Это тоже верно.
– С другой стороны, если воззвать к ее чувствам или здравому смыслу, это почти всегда даст желаемый эффект.
– Вы опять правы.
Должно быть, в голосе его прозвучало изумление, потому что Натали тихо рассмеялась.
– Я руководствуюсь простой логикой. Дети, обладающие богатым воображением, прекрасно умеют ставить себя на место других. Если Сара плохо себя ведет, приказывать ей вести себя хорошо или наказывать бесполезно, можно сделать только хуже. Но я думаю, если вы скажете ей, что огорчены ее плохим поведением, она сразу вас поймет и перестанет шалить лишь из любви к вам.
Только теперь Малком обнаружил, что затаил дыхание, и глубоко вздохнул:
– Мисс Уиттакер, вы попали в самую точку. Она покраснела.
– Я сказала вам лишь то, что любой мог бы сказать.
– Откуда вы столько знаете о детях? – спросил Малком, надеясь, что это не потому, что дома ее ждет ребенок. Он почему-то решил, что она не замужем, хотя почему, и сам не знал. Он взглянул на ее руки. Если на пальце ее и было обручальное кольцо, перчатка надежно его скрывала.
Перехватив его взгляд, Натали насмешливо улыбнулась:
– Ничего такого особенного о детях я не знаю. Меня интересуют люди вообще, а дети – это люди. То, что движет ими, по-моему, не слишком отличается от того, что движет нами. – Она слегка наклонила голову, словно раздумывая. – Я не думаю, что слишком изменилась только оттого, что выросла. Мне вообще кажется, что все мы, во всяком случае, большинство из нас, остаемся такими же, какими были в детстве. Меняются только лицо, фигура.
А вот в этом она ошибается, подумал Малком и, почувствовав, как непроизвольно сжимаются губы, поспешно отвернулся, опасаясь, что эта женщина, обладающая необыкновенной интуицией, прочтет его мысли по глазам.
– Да, большинство из нас и в самом деле почти не меняются, – согласился он. – Но есть люди, которым не так везет в жизни.
Наступило молчание. Натали поняла, что задела в его душе какие-то тайные струны, и потому сказала, стараясь, чтобы голос ее звучал непринужденно:
– Я не стану настаивать на своей точке зрения, поскольку уже сказала вам, каким упрямым ребенком была в детстве.
Радуясь тому, что она сумела сгладить неловкость, Малком улыбнулся:
– И до сих пор упрямы? Не отвечайте, не нужно! Ну что ж, судя по всему, вы советуете мне уволить миссис Торп?
Натали рассмеялась, и в смехе ее сквозило удивление.
– Разве я это говорила?
– По-моему, вы это подразумевали. И я склонен с вами согласиться. Методы воспитания миссис Торп несовместимы с темпераментом Сары. Она уже в течение нескольких месяцев пытается добиться от моей дочери послушания путем строгих приказов и жестоких наказаний, однако никакого успеха не добилась и, как мне кажется, причем с каждым днем все яснее, никогда не добьется. Дело дошло даже до того, что миссис Торп невзлюбила Сару и начала ее презирать. А Сара чувствует себя несчастной.
– Бедняжка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Нет, – сухо произнес Малком. – С самого первого дня, когда я ее нанял, между ней и моей Сарой разгорелась борьба не на жизнь, а на смерть. Каждая пыталась доказать, что ее характер сильнее.
Мисс Уиттакер нахмурилась.
– Но это же ужасно! Почему вы не вмешались?
– Я пытался это делать, – ответил Малком, стараясь не рассмеяться, – но я нахожусь в трудном положении, поскольку еще не решил, на чью сторону мне следует встать.
– О Господи! – Она прикусила губу. – Да, вам и правда нелегко.
– Интуиция подсказывает мне, что я должен встать на сторону моей дочери.
– Это вполне естественно.
– Но в то же время я понимаю и миссис Торп. В конце концов, я нанял ее для того, чтобы она учила Сару. И мне кажется несправедливым придираться к ее методам. Что я знаю о том, как следует учить маленьких девочек? По-моему, гувернантке нужно дать возможность заниматься своими прямыми обязанностями.
– Мой дорогой сэр! – воскликнула мисс Уиттакер. – Хватит занимать нейтральную позицию. Методы миссис Торп могут принести вашему ребенку больше вреда, чем пользы. Сейчас все ее будущее поставлено на карту.
– Думаю, вы правы. – Он задумчиво взглянул на молодую женщину, сидевшую напротив него. Щеки ее раскраснелись, глаза сверкали негодованием. Похоже, она страстная натура, быстро формирует мнение и с жаром бросается на его защиту. И в то же время у нее доброе сердце. Чем больше он на нее смотрел, тем больше она ему нравилась. – Я понимаю, вы никого из нас не знаете, – продолжил он нарочито неуверенным голосом. – Но, откровенно говоря, тем более для меня важно ваше мнение – мнение беспристрастного постороннего человека. Что вы мне посоветуете?
– Относительно Сары? – Было видно, что она не прочь поделиться с ним своими мыслями, однако не решилась это сделать и лишь покачала головой. – Я ничего не могу вам посоветовать. У меня нет ничего, на чем я могла бы обосновать свое мнение. Кроме интуиции.
Малком поднял вверх указательный палец.
– И доброго отношения к Саре, – тихо напомнил он ей. – Не забывайте об этом. А вашей интуиции я склонен доверять. Расскажите мне о моей дочери.
Натали пристально взглянула на него.
– Вы слишком настойчивы, – усмехнулась она, и голос ее слегка дрогнул. – Неужели вам и в самом деле не безразлично, что думает о ней посторонний человек?
Глаза Натали были такими ясными, что Малкому даже показалось, что он может заглянуть ей в душу, и душа эта добрая и чистая. И как ни абсурдно было это ощущение, он не мог от него отделаться. Ему было важно, о чем думает эта незнакомая молодая женщина, что она чувствует. Почему-то это имело для него огромное значение. Но если бы он ей об этом сказал, она наверняка сочла бы его сумасшедшим. И потому он лишь произнес:
– Да, не безразлично. Прошу вас, поделитесь со мной своими соображениями.
Натали глубоко вздохнула, отвернулась от него и заговорила:
– Хорошо, я скажу вам, о чем думаю. – Взгляд ее сфокусировался на Саре, по-прежнему увлеченно игравшей в какую-то игру. Девочка что-то тихо говорила игрушкам и даже напевала себе под нос. Кажется, мисс Уиттакер это ничуть не раздражало. Легкая улыбка тронула ее губы. – По-моему, Сара обладает очень богатым воображением.
– Да, это верно, – подтвердил Малком, хотя это было явным преуменьшением.
– Такие дети крайне чувствительны, и в то же время от них трудно добиться дисциплины. Мне кажется, Сара редко выполняет то, что ей приказывают, и никакие угрозы и наказания на нее не действуют.
– Это тоже верно.
– С другой стороны, если воззвать к ее чувствам или здравому смыслу, это почти всегда даст желаемый эффект.
– Вы опять правы.
Должно быть, в голосе его прозвучало изумление, потому что Натали тихо рассмеялась.
– Я руководствуюсь простой логикой. Дети, обладающие богатым воображением, прекрасно умеют ставить себя на место других. Если Сара плохо себя ведет, приказывать ей вести себя хорошо или наказывать бесполезно, можно сделать только хуже. Но я думаю, если вы скажете ей, что огорчены ее плохим поведением, она сразу вас поймет и перестанет шалить лишь из любви к вам.
Только теперь Малком обнаружил, что затаил дыхание, и глубоко вздохнул:
– Мисс Уиттакер, вы попали в самую точку. Она покраснела.
– Я сказала вам лишь то, что любой мог бы сказать.
– Откуда вы столько знаете о детях? – спросил Малком, надеясь, что это не потому, что дома ее ждет ребенок. Он почему-то решил, что она не замужем, хотя почему, и сам не знал. Он взглянул на ее руки. Если на пальце ее и было обручальное кольцо, перчатка надежно его скрывала.
Перехватив его взгляд, Натали насмешливо улыбнулась:
– Ничего такого особенного о детях я не знаю. Меня интересуют люди вообще, а дети – это люди. То, что движет ими, по-моему, не слишком отличается от того, что движет нами. – Она слегка наклонила голову, словно раздумывая. – Я не думаю, что слишком изменилась только оттого, что выросла. Мне вообще кажется, что все мы, во всяком случае, большинство из нас, остаемся такими же, какими были в детстве. Меняются только лицо, фигура.
А вот в этом она ошибается, подумал Малком и, почувствовав, как непроизвольно сжимаются губы, поспешно отвернулся, опасаясь, что эта женщина, обладающая необыкновенной интуицией, прочтет его мысли по глазам.
– Да, большинство из нас и в самом деле почти не меняются, – согласился он. – Но есть люди, которым не так везет в жизни.
Наступило молчание. Натали поняла, что задела в его душе какие-то тайные струны, и потому сказала, стараясь, чтобы голос ее звучал непринужденно:
– Я не стану настаивать на своей точке зрения, поскольку уже сказала вам, каким упрямым ребенком была в детстве.
Радуясь тому, что она сумела сгладить неловкость, Малком улыбнулся:
– И до сих пор упрямы? Не отвечайте, не нужно! Ну что ж, судя по всему, вы советуете мне уволить миссис Торп?
Натали рассмеялась, и в смехе ее сквозило удивление.
– Разве я это говорила?
– По-моему, вы это подразумевали. И я склонен с вами согласиться. Методы воспитания миссис Торп несовместимы с темпераментом Сары. Она уже в течение нескольких месяцев пытается добиться от моей дочери послушания путем строгих приказов и жестоких наказаний, однако никакого успеха не добилась и, как мне кажется, причем с каждым днем все яснее, никогда не добьется. Дело дошло даже до того, что миссис Торп невзлюбила Сару и начала ее презирать. А Сара чувствует себя несчастной.
– Бедняжка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84