Миссис Пайпер ушла, он принял душ, надел костюм и пошел к машине.
Он бесцельно ехал за город. Вечерний ветер врывался в открытое окно, охлаждая ноющие виски. Воздух был слегка влажным, пахло землей, и он вдруг понял, что наступила осень. Осень, время падающих листьев, конец лета. Он слышал карканье ворон над сумеречными, туманными полями, и колючие кусты ежевики скребли машину, когда он сворачивал с основной дороги. Он понял, что находится неподалеку от «Суррейской мельницы», и внезапно решил, что там и поужинает.
Это было живописное здание, из черного и белого дерева, со скатной крышей. Заезжая на стоянку для машин, Пол услышал грохот старинного мельничного колеса, которое все еще вертелось для удовольствия людей, приезжавших поужинать в сад у реки. Однако в этот вечер у Пола не было ни малейшего желания ужинать под звездами и деревьями, где можно было послушать пение черного дрозда и вдохнуть аромат больших махровых чайных роз, особой достопримечательности «Суррейской мельницы».
Он поужинал в зале, отделанном дубовыми панелями, а потом пошел в бар и заказал ром с лимоном. В баребыло еще несколько посетителей, и он втянулся в разговор с местным жителем.
Само это место, пара бокалов с напитком, беседа с приятным незнакомцем были для него наркотиком, притупляющим боль и тяжелые думы, отгородившим от него печальное сознание того, что, вернувшись в клинику, он больше не увидит там Марни.
В течение нескольких следующих дней в клинике потихоньку обсуждали внезапный отъезд Марни.
Сестра Донкин до опасного близко подошла к истине, сказав Скотти:
– Мне всегда казалось, что она слишком тесно общается с боссом. Может быть, имперская принцесса что-то почуяла, и Марни предпочла уехать, пока не начались неприятности.
– Надеюсь, вы не намекаете на то, на что, как я полагаю, вы намекаете? – Преданность Скотти Полу была немедленно задета.
– Ох, да спуститесь вы с пьедестала, Скотти, – сказала другая сестра. – Вы знаете так же хорошо, как и все мы, что до помолвки босс любил приударить за хорошенькими девицами. Марни Лестер ужасно привлекательна. В ней есть какая-то теплота, – она мне страшно нравилась и невольно украшала это заведение маленькими певческими сборищами вокруг фортепьяно. Приятное разнообразие после вечно мигающего телевизора.
Скотти, знавшая Пола очень хорошо, давно вынашивала подозрения относительно его интереса к молоденькой секретарше, однако не собиралась сплетничать со своими коллегами.
Она сменила тему.
– А я не против посмотреть по телевизору старое кино, – сказала она. – Несколько недель назад я видела один ужасно хороший фильм.
Она и сестра Донкин углубились в беседу о фильмах, и Марни отступила на второй план. Им будет ее не хватать, потому что она им обеим нравилась, но мысли о ней не станут преследовать их так, как они преследовали Пола.
Он сражался с собой сравнительно успешно, пока был занят работой, но ночи превращались в сплошную муку, потому что он оставался наедине со своими мыслями. Он не мог заснуть и часами лежал в постели, куря и просматривая истории болезни пациентов. Вскоре миссис Пайпер стала находить дыры, прожженные в простынях, и, когда она упомянула об этом, он рявкнул, чтобы она не приставала с домашними проблемами. Если ей не нравится чинить простыни, он не возражает, чтобы она купила новые!
– Дело не в этом, сэр, – возразила она. – Я опасаюсь, что вы можете заснуть и поджечь постель.
– Этого не случится, миссис Пайпер, – мрачно заверил ее он. – Черт побери, я хотел бы заснуть.
Миссис Пайпер решила, что у него разыгрались нервы из-за приближающейся свадьбы. С материнской заботой она стала на ночь давать ему успокоительный чай, и он сардонически позволял ей это делать.
Он забивал дни и вечера работой и испытал мимолетное облегчение, сдобренное горечью, когда Илена уехала в Париж, чтобы закончить дела с подготовкой приданого.
Агентство присылало ему уже двух стенографисток, и он ухитрился огорчить обеих. Первая была грязнуля, а у него было явное отвращение к нечистоплотным женщинам. У второй страдала грамотность. Постоянное зрелище того, как она стирает слова с ошибками, было испытанием для его нервов в их нынешнем состоянии, и через два дня он отправил ее обратно.
Временами ему казалось, что он медленно сходит с ума.
Эррол Деннис решил, будто Марии уехала, чтобы скрыться от него. Именно так он сказал Полу как-то утром:
– Я поторопился с девочкой. Я понимал, что значу для нее совсем не то, что она для меня, но я хотел ее и потому сыграл на жалости. Я не имел права это делать. Я поставил ее в положение, из которого она должна была бежать – или остаться на съедение.
– Марни убежала не от вас, Деннис.
Слова вылетели из него, прежде чем он смог остановить их… потом Эррол и он уставились друг на друга.
– Из-за вас, Стиллмен?
В желто-коричневых глазах Эррола полыхнул гнев. Краткая вспышка, словно молния, последовала немедленно за пониманием того, что если Марни и полюбила Пола, то вовсе не в результате тайных любовных свиданий в его офисе. Эррол слишком хорошо знал женщин! Он давно учился отличать позолоту от золота и до тех пор, пока в его бесшабашную жизнь не вошла Марни, всегда предпочитал позолоту.
Эррол рассматривал лицо Пола и гадал, что сейчас творится за этой жесткой, бесстрастной маской. Любил ли он Илену… или Марни? Потом Эррол сказал себе, что это должна быть Илена, раз Стиллмен позволил Марни уехать; веселый ирландец не мог себе представить мужчину альтруистичного настолько, чтобы он мог отказаться от желанной всем сердцем женщины ради того, чтобы не нарушить обещание, данное другой. Для такого поступка надо стать почти святым!
Любопытство все росло в желто-коричневых глазах, устремленных на Пола, который стоял, черкая что-то в свой блокнот наблюдений за пациентами.
– Марни была просто чудесной девочкой, – пробормотал Эррол, разглядывая жесткий профиль, втайне надеясь, что Стиллмен выдаст себя.
– Да, – ответил Пол совершенно будничным тоном.
– А как приятно было с ней целоваться – не так ли? – продолжал провоцировать его Эррол.
У Пола перехватило дыхание:
– Черт бы вас побрал, Деннис!
– Господи помилуй, человек, которого она полюбила, должен был ответить на ее любовь. Это было бы так же неизбежно, как то, что луна растет каждый месяц, а дождь изливается в теплоту земли… Я мог бы продолжить сравнения.
Пол стоял спокойно и сдержанно, со стороны казалось, что он полностью овладел собой. Но он не смог справиться с нервно пульсирующей жилкой около губ.
«Возвышенный дурак!» – захотелось сказать Эрролу.
Вечером после работы Эррол зашел в телефонную будку и позвонил в квартиру Илены. Он знал, что в тот день она вернулась из Парижа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Он бесцельно ехал за город. Вечерний ветер врывался в открытое окно, охлаждая ноющие виски. Воздух был слегка влажным, пахло землей, и он вдруг понял, что наступила осень. Осень, время падающих листьев, конец лета. Он слышал карканье ворон над сумеречными, туманными полями, и колючие кусты ежевики скребли машину, когда он сворачивал с основной дороги. Он понял, что находится неподалеку от «Суррейской мельницы», и внезапно решил, что там и поужинает.
Это было живописное здание, из черного и белого дерева, со скатной крышей. Заезжая на стоянку для машин, Пол услышал грохот старинного мельничного колеса, которое все еще вертелось для удовольствия людей, приезжавших поужинать в сад у реки. Однако в этот вечер у Пола не было ни малейшего желания ужинать под звездами и деревьями, где можно было послушать пение черного дрозда и вдохнуть аромат больших махровых чайных роз, особой достопримечательности «Суррейской мельницы».
Он поужинал в зале, отделанном дубовыми панелями, а потом пошел в бар и заказал ром с лимоном. В баребыло еще несколько посетителей, и он втянулся в разговор с местным жителем.
Само это место, пара бокалов с напитком, беседа с приятным незнакомцем были для него наркотиком, притупляющим боль и тяжелые думы, отгородившим от него печальное сознание того, что, вернувшись в клинику, он больше не увидит там Марни.
В течение нескольких следующих дней в клинике потихоньку обсуждали внезапный отъезд Марни.
Сестра Донкин до опасного близко подошла к истине, сказав Скотти:
– Мне всегда казалось, что она слишком тесно общается с боссом. Может быть, имперская принцесса что-то почуяла, и Марни предпочла уехать, пока не начались неприятности.
– Надеюсь, вы не намекаете на то, на что, как я полагаю, вы намекаете? – Преданность Скотти Полу была немедленно задета.
– Ох, да спуститесь вы с пьедестала, Скотти, – сказала другая сестра. – Вы знаете так же хорошо, как и все мы, что до помолвки босс любил приударить за хорошенькими девицами. Марни Лестер ужасно привлекательна. В ней есть какая-то теплота, – она мне страшно нравилась и невольно украшала это заведение маленькими певческими сборищами вокруг фортепьяно. Приятное разнообразие после вечно мигающего телевизора.
Скотти, знавшая Пола очень хорошо, давно вынашивала подозрения относительно его интереса к молоденькой секретарше, однако не собиралась сплетничать со своими коллегами.
Она сменила тему.
– А я не против посмотреть по телевизору старое кино, – сказала она. – Несколько недель назад я видела один ужасно хороший фильм.
Она и сестра Донкин углубились в беседу о фильмах, и Марни отступила на второй план. Им будет ее не хватать, потому что она им обеим нравилась, но мысли о ней не станут преследовать их так, как они преследовали Пола.
Он сражался с собой сравнительно успешно, пока был занят работой, но ночи превращались в сплошную муку, потому что он оставался наедине со своими мыслями. Он не мог заснуть и часами лежал в постели, куря и просматривая истории болезни пациентов. Вскоре миссис Пайпер стала находить дыры, прожженные в простынях, и, когда она упомянула об этом, он рявкнул, чтобы она не приставала с домашними проблемами. Если ей не нравится чинить простыни, он не возражает, чтобы она купила новые!
– Дело не в этом, сэр, – возразила она. – Я опасаюсь, что вы можете заснуть и поджечь постель.
– Этого не случится, миссис Пайпер, – мрачно заверил ее он. – Черт побери, я хотел бы заснуть.
Миссис Пайпер решила, что у него разыгрались нервы из-за приближающейся свадьбы. С материнской заботой она стала на ночь давать ему успокоительный чай, и он сардонически позволял ей это делать.
Он забивал дни и вечера работой и испытал мимолетное облегчение, сдобренное горечью, когда Илена уехала в Париж, чтобы закончить дела с подготовкой приданого.
Агентство присылало ему уже двух стенографисток, и он ухитрился огорчить обеих. Первая была грязнуля, а у него было явное отвращение к нечистоплотным женщинам. У второй страдала грамотность. Постоянное зрелище того, как она стирает слова с ошибками, было испытанием для его нервов в их нынешнем состоянии, и через два дня он отправил ее обратно.
Временами ему казалось, что он медленно сходит с ума.
Эррол Деннис решил, будто Марии уехала, чтобы скрыться от него. Именно так он сказал Полу как-то утром:
– Я поторопился с девочкой. Я понимал, что значу для нее совсем не то, что она для меня, но я хотел ее и потому сыграл на жалости. Я не имел права это делать. Я поставил ее в положение, из которого она должна была бежать – или остаться на съедение.
– Марни убежала не от вас, Деннис.
Слова вылетели из него, прежде чем он смог остановить их… потом Эррол и он уставились друг на друга.
– Из-за вас, Стиллмен?
В желто-коричневых глазах Эррола полыхнул гнев. Краткая вспышка, словно молния, последовала немедленно за пониманием того, что если Марни и полюбила Пола, то вовсе не в результате тайных любовных свиданий в его офисе. Эррол слишком хорошо знал женщин! Он давно учился отличать позолоту от золота и до тех пор, пока в его бесшабашную жизнь не вошла Марни, всегда предпочитал позолоту.
Эррол рассматривал лицо Пола и гадал, что сейчас творится за этой жесткой, бесстрастной маской. Любил ли он Илену… или Марни? Потом Эррол сказал себе, что это должна быть Илена, раз Стиллмен позволил Марни уехать; веселый ирландец не мог себе представить мужчину альтруистичного настолько, чтобы он мог отказаться от желанной всем сердцем женщины ради того, чтобы не нарушить обещание, данное другой. Для такого поступка надо стать почти святым!
Любопытство все росло в желто-коричневых глазах, устремленных на Пола, который стоял, черкая что-то в свой блокнот наблюдений за пациентами.
– Марни была просто чудесной девочкой, – пробормотал Эррол, разглядывая жесткий профиль, втайне надеясь, что Стиллмен выдаст себя.
– Да, – ответил Пол совершенно будничным тоном.
– А как приятно было с ней целоваться – не так ли? – продолжал провоцировать его Эррол.
У Пола перехватило дыхание:
– Черт бы вас побрал, Деннис!
– Господи помилуй, человек, которого она полюбила, должен был ответить на ее любовь. Это было бы так же неизбежно, как то, что луна растет каждый месяц, а дождь изливается в теплоту земли… Я мог бы продолжить сравнения.
Пол стоял спокойно и сдержанно, со стороны казалось, что он полностью овладел собой. Но он не смог справиться с нервно пульсирующей жилкой около губ.
«Возвышенный дурак!» – захотелось сказать Эрролу.
Вечером после работы Эррол зашел в телефонную будку и позвонил в квартиру Илены. Он знал, что в тот день она вернулась из Парижа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46