Только спустя несколько недель, проведенных в пьяной жалости к себе и еще более пьяных приступах ярости, ему в голову пришла идея. Он бросился лихорадочно искать письмо и перечитал его, на этот раз внимательнее.
Тетушки Эдвардса владели хлопковой плантацией, что, несомненно, означало, что они очень богаты. И они были готовы оставить все свое имущество племяннику, если только он приедет и навестит их. Они старые и одинокие, и он их единственный оставшийся в живых родственник-мужчина. Они уже любят его, хотя ни разу не видели с тех пор, как он был малюткой, которого они держали на руках.
На эту тему было исписано целых три страницы со строчками, зачеркнутыми и перечеркнутыми так много раз, что представлялось затруднительным уловить смысл письма. Но Клайву удалось ухватить главное: две немножко чокнутые старые леди, не имеющие больше никакой родни, готовы оставить свое значительное состояние племяннику, если он приедет навестить их.
К несчастью для них, их племянник умер. Но Клайв жив. Стюарт Эдвардс украл у него сорок пять тысяч долларов и средства к существованию. Стюарт Эдвардс его должник.
А Клайв никогда не оставлял долг неполученным, если это было в его силах.
В том, что возникнет немало непредвиденных проблем, Клайв не сомневался, но он был уверен, что сможет с ними справиться. За годы жизни, когда приходилось всеми правдами и неправдами добывать средства к существованию, Клайв понял, что люди в основном видят то, что желают увидеть, и верят почти всему, во что хотят верить. Если он представится двум выжившим из ума старушкам, что он их племянник, кто скажет, что это не так?
Мучительно пытаясь вспомнить дорогого усопшего, Клайв припомнил, что Стюарт Эдвардс был высокий и черноволосый. Клайв не имел представления, какого цвета были у парня глаза, но если старые леди видели своего племянничка-вора только младенцем, они, возможно, тоже не знают подробностей. Кроме того, шансы того, что глаза у Эдвардса были голубыми, равнялись пятидесяти процентам. Не такой уж плохой расклад.
И если случайно возникли бы какие-то сомнения по поводу его личности, у Клайва имелось письмо, адресованное Стюарту Эдвардсу в Чарлстон, Южная Каролина, как доказательство, что он именно тот, за кого себя выдает. Это да живой ум, который еще ни разу за двадцать восемь лет не подвел его. Обмануть двух старушек было до смешного легко. Кроме того, он, возможно, будет гораздо лучшим племянником, чем был бы Стюарт Эдвардс, вор и потенциальный убийца.
Клайв планировал немного пожить у них, утвердиться в округе в качестве Стюарта Эдвардса, а потом, когда старушки предстанут перед Создателем (что, судя по их письму, случится довольно скоро), вернуться и забрать свое наследство при поручительстве всех соседей.
Самые блестящие планы всегда просты.
Все прошло даже лучше, чем он ожидал. Мисс Флора и мисс Лорел повисли у него на шее, едва их мажордом успел объявить, кто он, и мгновенно и безоговорочно приняли его как своего племянника. Не возникло ни единого вопроса относительно его личности.
Единственной каверзой оказалось то, что обе старые леди, при том, что были слегка не от мира сего, казались абсолютно здоровыми. Клайву стало совершенно ясно (из болтовни мисс Эдвардс об их предках-долгожителях), что может пройти еще значительное количество лет, прежде чем его план окончательно осуществится.
Не то чтобы он желал зла старушкам, но…
А потом он познакомился с Селией Линдси, богатой вдовой.
До той поры, пока ее семейное и финансовое положение не было четко изложено ему мисс Флорой, более хитрой из двух его тетушек, Клайв почти не обращал на нее внимания. Внешне она была вполне ничего, но определенно не обладала ничем таким, что привлекло бы его, когда вокруг было столько прелестных свеженьких дебютанток.
Однако статус богатой вдовы весьма громко говорил в ее пользу. А то, что эта богатая вдова из кожи вон лезла, чтобы затащить Клайва к себе в постель, до смешного облегчало его задачу.
Уж что-что, а перестраиваться Клайв умел. Вместо того чтобы ждать, когда старушки Эдвардс отойдут в мир иной, он изменит планы. Он обратит свое внимание на миссис Линдси, увлечет ее и женится на ней и ее плантации без долгих разговоров. Таким образом, он получит землю, о которой всегда мечтал, и образ жизни, о котором даже помыслить не мог.
Ему нравилось, как это звучит: Клайв Макклинток – нет, теперь Стюарт Эдвардс – эсквайр, джентльмен-плантатор.
Глава 13
– Возлюбленные братья и сестры…
Джесси стояла чуть левее, позади своей мачехи, сжимая букет Селии из белых роз и ландышей не совсем твердыми пальцами. Нежный аромат цветов дразнил ноздри, пока она слушала слова, которые передавали «Мимозу» во владение Стюарту Эдвардсу.
По правде говоря, она не знала, что чувствовала. Менее двух недель назад она бы поклялась, что скорее пристрелила бы мужчину, чем увидела, как он присваивает себе все, что должно принадлежать ей. Но это было до того, как они стали друзьями, по крайней мере, до некоторой степени. До того, как она обнаружила в нем доброту, которая была абсолютно чужда натуре Селии.
Горькая правда заключалась в том, что «Мимоза» принадлежала не ей, а Селии. И во время долгих бессонных ночей, которые она провела после той ужасной вечеринки в честь помолвки, Джесси пришла к убеждению, что Стюарт Эдвардс будет гораздо лучше управлять плантацией и ее рабами, чем Селия.
Не исключалась вероятность и того, что он и дальше будет оставаться ей другом. Джесси обнаружила, что очень сильно хочет, чтобы Стюарт Эдвардс был с ней дружен.
Поэтому-то она и стоит здесь в качестве единственной подружки невесты, выряженная в пышное шелковое платье того же ужасного розового оттенка, что и оборки, которые Сисси пришила к ее старому муслиновому платью. Это платье было новым, но это и все, что Джесси могла сказать о нем. Селия лично выбрала фасон и ткань, и Джесси могла только предположить, что она выбрала то и другое с намерением сделать так, чтобы ее падчерица выглядела как можно непривлекательнее. Оборки, каскадом спускающиеся от плеч к кайме, отнюдь не красили ее фигуру, и только широкий пояс намекал, что у нее имеются какие-то формы. В сущности, когда Джесси посмотрела на себя в зеркало в своей спальне перед выездом в церковь этим утром, она была похожа на обшитую рюшами подушечку для булавок на туалетном столике Селии. Форма и цвет были в точности такими же.
Она также пришла к выводу, что ярко-розовый – не слишком подходящий цвет для женщины с красновато-рыжими волосами.
Селия, напротив, выглядела очаровательно. Все достоинства ее стройной, изящной фигуры подчеркивались атласным платьем с обнаженными плечами оттенка голубоватого льда, настолько бледного, что при определенном преломлении света оно казалось белым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88