Впрочем, если вам это неинтересно…
— Нет, пожалуйста, продолжай. — Мартина заглянула в ее зеленые глаза. — Ты прекрасно знаешь, что мне интересно. Я хочу все знать, и ты должна всегда все мне рассказывать.
— Да, миледи. — Фильда налила ей щедрую порцию бренди. — Так вот, у Бернарда свои люди, а у Торна — свои. Мы зовем их псами и ястребами, потому что Бернард охотится с собаками, а Торн — с птицами. Но, видит Бог, хорошо, если бы это было единственное различие между ними.
— Расскажи мне про Эдмонда.
— Как я уже сказала, маленького Эдмонда растил Бернард со своими рыцарями. Вы знаете, что он намного старше Эдмонда — ему уже добрых тридцать шесть. Гак вот, они таскали мальчонку за собой повсюду — на охоту, к шлю… ой, то есть я хотела сказать, в Гастингс, в общем, всегда и везде он был с ними. Поначалу Годфри хотел отправить Эдмонда, как в свое время и старшего сына, на службу к графу Оливье, но Бернард воспротивился этому. Он сказал, что мальчик нуждается в его заботе, и поэтому он никуда егр не отпустит. По правде сказать, я-то думаю, что как раз наоборот — это ему самому был нужен Эдмонд.
— Но почему? — сонно спросила Мартина.
Маленькими глоточками она потягивала восхитительный бренди, пока Фильда заботливо укладывала ее волосы и рассказывала ей о других обитателях замка. От бренди по телу разливалось приятное тепло.
— Ну ведь Эдмонд обожает Бернарда, восхищается им и заискивает перед ним. Словом, смотрит на него снизу вверх, как на Бога. Во всем подражает и старается угодить ему. А Бернарду это нравится, ему именно это и нужно. Я даже думаю, что он только тогда и чувствует себя хоть чуточку… когда им восхищаются.
— Хм-м? Что ты говоришь? — Веки Мартины отяжелели, она погрузилась в дрему.
— Да так, ничего. Вы вот уже засыпаете, да и пора, а я и так наболтала тут много лишнего. Придемте, я уложу вас, миледи.
Фильда сняла с хозяйки халат и попыталась надеть на нее ночную сорочку, но Мартина отвела ее руку — она не любила спать одетой. Ведь насколько приятней чувствовать обнаженной кожей прохладу полотняных простынь, постеленных на мягкую пуховую перину. Она блаженно вытянулась под одеялом.
Фильда взбила подушку, подоткнула одеяло и пошла по комнате, собирая разбросанные вещи и развешивая одежду на торчащие из стен крюки. Мартина, полуприкрыв глаза, следила за ее пухлыми, проворными веснушчатыми руками. Копна ее медно-рыжих волос поблескивала в свете лампы. Работая, Фильда тихо напевала старинную балладу — Мартине была знакома эта популярная любовная песенка: ее исполняли все бродячие музыканты.
Она закрыла глаза, и мелодия медленно зазвучала в ее голове, обволакивая и кружась, как птица… как чайка, парящая в нежно-голубом английском небе… Вот она приблизилась к солнцу и, вдруг превратясь в сокола, схватила его в свои когти и потащила, оставляя в небе сверкающий ослепительный след… золотую ленту.
Это лента предзнаменований… счастливых и плохих примет… золотая лента судьбы. Она кружится вокруг Мартины, опутывает ее, все быстрей и быстрей, в такт звучащей мелодии, и вот она уже внутри переливающегося золотого кокона. Таинственный кокон куда-то плывет, увлекая Мартину за собой. Она уже ничего не слышит и не видит, отдавшись на волю судьбы…
Глава 5
Вот опять. Какой-то звук, чье-то тихое дыхание.
Мартина открыла глаза. У нее было такое ощущение, что кто-то находится в ее комнате. Солнце уже взошло, и слабый свет пробивался сквозь тонкие белые занавески вокруг ее кровати. А где Локи?
Мягкие шаги. Значит, здесь кто-то чужой. Мартина прислушалась.
— Фильда?
Шорох прекратился, и воцарилась тишина. Мартина села, придерживая простыню. За занавеской раздалось мяуканье, а за ним поспешное, «ш-ш-ш!».
Голос не мужской. Похож на женский или скорее на детский. Мартина осторожно раздвинула занавески, выглянула и рассмеялась.
Посредине комнаты стояла маленькая девочка, лет пяти-шести; она держала на руках Локи и изумленно смотрела на Мартину широко раскрытыми глазенками. Вид у девочки был неопрятный: неумытая, непричесанная, в грязном коричневом платье, надетом наизнанку. Но, несмотря на это, она была очень хорошенькая. Мартина решила, что она дочка одной из служанок и, видимо, забрела сюда, чтобы поглазеть на диковинного зверька, которого привезла с собой невеста хозяйского сына.
— Доброе утро, — сказала Мартина.
Девочка вздрогнула. Она пожалела, что здесь нет Райнульфа, поскольку не знала, что сказать этой крошке, чтобы не испугать ее. А, ну конечно!..
— Как тебя зовут?
Девочка не ответила. Наверное, не понимает по-французски. Саксы, похоже, вообще слабо знают язык своих господ — норманнов. Мартина слышала, как Альбин изъяснялся с конюхами на какой-то смеси английского и французского языков. Она попыталась вспомнить некоторые англосаксонские слова, которыми Торн вчера обменивался с крестьянами по дороге в Харфорд.
— Добрый день, — сказала Мартина по-английски.
Девочка изумилась еще больше.
Мартина поднялась с постели и протянула к ней руку, но та вдруг взвизгнула и отскочила в угол комнаты. Локи спрыгнул на пол, а девочка закрыла личико грязными ладошками и опустила голову.
Кожаные шторы раздвинулись, и вошла Фильда. Она принесла поднос с хлебом и вином. Не заметив девочку, она поставила его на скамью.
— Доброе утро, миледи, — сказала Фильда. — Я забыла вчера спросить вас, будете ли вы завтракать с утра или подождете до обеда?
— Я могу подождать, — сказала Мартина и указала рукой в угол.
— Леди Эйлис! — всплеснула руками Фильда. — Что вы здесь делаете, скажите на милость?
Леди Эйлис? Девчушка что-то неразборчиво промычала сквозь сомкнутые ладошки.
— В чем дело, дорогуша? Что тебя испугало? — спросила Фильда, наклонившись к девочке.
— Она голая!
Фильда взглянула на Мартину и улыбнулась.
— Ну, когда вы без спроса прокрадываетесь в чужую спальню, то уж будьте готовы к тому, чтобы увидеть то, что не предназначено для ваших глаз, не так ли, моя госпожа?
Последовала пауза, затем маленькая головка кивнула, соглашаясь.
— Можешь открыть глаза, — сказала Мартина, закутываясь в халат. — Я оделась.
Эйлис раздвинула пальчики, посмотрела сквозь них одним глазом и, облегченно вздохнув, подняла голову. Фильда представила ее Мартине как племянницу Эдмонда и Бернарда, единственного ребенка их сестры, леди Женивы, супруги графа Киркли. Женива и Эйлис приехали в Харфорд погостить на неопределенный срок.
— Я вижу, миледи уже умеет самостоятельно одеваться? — сказала Мартина.
Эйлис глянула на свое платье, оправила его и гордо заулыбалась.
— Может быть, миледи умеет также и умываться?
Эйлис недовольно скривилась.
— Ее светлость не утруждает себя общением с мылом и щеткой, — пояснила Фильда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
— Нет, пожалуйста, продолжай. — Мартина заглянула в ее зеленые глаза. — Ты прекрасно знаешь, что мне интересно. Я хочу все знать, и ты должна всегда все мне рассказывать.
— Да, миледи. — Фильда налила ей щедрую порцию бренди. — Так вот, у Бернарда свои люди, а у Торна — свои. Мы зовем их псами и ястребами, потому что Бернард охотится с собаками, а Торн — с птицами. Но, видит Бог, хорошо, если бы это было единственное различие между ними.
— Расскажи мне про Эдмонда.
— Как я уже сказала, маленького Эдмонда растил Бернард со своими рыцарями. Вы знаете, что он намного старше Эдмонда — ему уже добрых тридцать шесть. Гак вот, они таскали мальчонку за собой повсюду — на охоту, к шлю… ой, то есть я хотела сказать, в Гастингс, в общем, всегда и везде он был с ними. Поначалу Годфри хотел отправить Эдмонда, как в свое время и старшего сына, на службу к графу Оливье, но Бернард воспротивился этому. Он сказал, что мальчик нуждается в его заботе, и поэтому он никуда егр не отпустит. По правде сказать, я-то думаю, что как раз наоборот — это ему самому был нужен Эдмонд.
— Но почему? — сонно спросила Мартина.
Маленькими глоточками она потягивала восхитительный бренди, пока Фильда заботливо укладывала ее волосы и рассказывала ей о других обитателях замка. От бренди по телу разливалось приятное тепло.
— Ну ведь Эдмонд обожает Бернарда, восхищается им и заискивает перед ним. Словом, смотрит на него снизу вверх, как на Бога. Во всем подражает и старается угодить ему. А Бернарду это нравится, ему именно это и нужно. Я даже думаю, что он только тогда и чувствует себя хоть чуточку… когда им восхищаются.
— Хм-м? Что ты говоришь? — Веки Мартины отяжелели, она погрузилась в дрему.
— Да так, ничего. Вы вот уже засыпаете, да и пора, а я и так наболтала тут много лишнего. Придемте, я уложу вас, миледи.
Фильда сняла с хозяйки халат и попыталась надеть на нее ночную сорочку, но Мартина отвела ее руку — она не любила спать одетой. Ведь насколько приятней чувствовать обнаженной кожей прохладу полотняных простынь, постеленных на мягкую пуховую перину. Она блаженно вытянулась под одеялом.
Фильда взбила подушку, подоткнула одеяло и пошла по комнате, собирая разбросанные вещи и развешивая одежду на торчащие из стен крюки. Мартина, полуприкрыв глаза, следила за ее пухлыми, проворными веснушчатыми руками. Копна ее медно-рыжих волос поблескивала в свете лампы. Работая, Фильда тихо напевала старинную балладу — Мартине была знакома эта популярная любовная песенка: ее исполняли все бродячие музыканты.
Она закрыла глаза, и мелодия медленно зазвучала в ее голове, обволакивая и кружась, как птица… как чайка, парящая в нежно-голубом английском небе… Вот она приблизилась к солнцу и, вдруг превратясь в сокола, схватила его в свои когти и потащила, оставляя в небе сверкающий ослепительный след… золотую ленту.
Это лента предзнаменований… счастливых и плохих примет… золотая лента судьбы. Она кружится вокруг Мартины, опутывает ее, все быстрей и быстрей, в такт звучащей мелодии, и вот она уже внутри переливающегося золотого кокона. Таинственный кокон куда-то плывет, увлекая Мартину за собой. Она уже ничего не слышит и не видит, отдавшись на волю судьбы…
Глава 5
Вот опять. Какой-то звук, чье-то тихое дыхание.
Мартина открыла глаза. У нее было такое ощущение, что кто-то находится в ее комнате. Солнце уже взошло, и слабый свет пробивался сквозь тонкие белые занавески вокруг ее кровати. А где Локи?
Мягкие шаги. Значит, здесь кто-то чужой. Мартина прислушалась.
— Фильда?
Шорох прекратился, и воцарилась тишина. Мартина села, придерживая простыню. За занавеской раздалось мяуканье, а за ним поспешное, «ш-ш-ш!».
Голос не мужской. Похож на женский или скорее на детский. Мартина осторожно раздвинула занавески, выглянула и рассмеялась.
Посредине комнаты стояла маленькая девочка, лет пяти-шести; она держала на руках Локи и изумленно смотрела на Мартину широко раскрытыми глазенками. Вид у девочки был неопрятный: неумытая, непричесанная, в грязном коричневом платье, надетом наизнанку. Но, несмотря на это, она была очень хорошенькая. Мартина решила, что она дочка одной из служанок и, видимо, забрела сюда, чтобы поглазеть на диковинного зверька, которого привезла с собой невеста хозяйского сына.
— Доброе утро, — сказала Мартина.
Девочка вздрогнула. Она пожалела, что здесь нет Райнульфа, поскольку не знала, что сказать этой крошке, чтобы не испугать ее. А, ну конечно!..
— Как тебя зовут?
Девочка не ответила. Наверное, не понимает по-французски. Саксы, похоже, вообще слабо знают язык своих господ — норманнов. Мартина слышала, как Альбин изъяснялся с конюхами на какой-то смеси английского и французского языков. Она попыталась вспомнить некоторые англосаксонские слова, которыми Торн вчера обменивался с крестьянами по дороге в Харфорд.
— Добрый день, — сказала Мартина по-английски.
Девочка изумилась еще больше.
Мартина поднялась с постели и протянула к ней руку, но та вдруг взвизгнула и отскочила в угол комнаты. Локи спрыгнул на пол, а девочка закрыла личико грязными ладошками и опустила голову.
Кожаные шторы раздвинулись, и вошла Фильда. Она принесла поднос с хлебом и вином. Не заметив девочку, она поставила его на скамью.
— Доброе утро, миледи, — сказала Фильда. — Я забыла вчера спросить вас, будете ли вы завтракать с утра или подождете до обеда?
— Я могу подождать, — сказала Мартина и указала рукой в угол.
— Леди Эйлис! — всплеснула руками Фильда. — Что вы здесь делаете, скажите на милость?
Леди Эйлис? Девчушка что-то неразборчиво промычала сквозь сомкнутые ладошки.
— В чем дело, дорогуша? Что тебя испугало? — спросила Фильда, наклонившись к девочке.
— Она голая!
Фильда взглянула на Мартину и улыбнулась.
— Ну, когда вы без спроса прокрадываетесь в чужую спальню, то уж будьте готовы к тому, чтобы увидеть то, что не предназначено для ваших глаз, не так ли, моя госпожа?
Последовала пауза, затем маленькая головка кивнула, соглашаясь.
— Можешь открыть глаза, — сказала Мартина, закутываясь в халат. — Я оделась.
Эйлис раздвинула пальчики, посмотрела сквозь них одним глазом и, облегченно вздохнув, подняла голову. Фильда представила ее Мартине как племянницу Эдмонда и Бернарда, единственного ребенка их сестры, леди Женивы, супруги графа Киркли. Женива и Эйлис приехали в Харфорд погостить на неопределенный срок.
— Я вижу, миледи уже умеет самостоятельно одеваться? — сказала Мартина.
Эйлис глянула на свое платье, оправила его и гордо заулыбалась.
— Может быть, миледи умеет также и умываться?
Эйлис недовольно скривилась.
— Ее светлость не утруждает себя общением с мылом и щеткой, — пояснила Фильда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103