Маккензи сделал попытку подняться, но острая боль пронзила его насквозь. Нда… Придется здесь заночевать. Переоценил он свои силы. Но завтра они непременно тронутся в путь на заре. Так или иначе, поисковый отряд необходимо обогнать. А если Моррис с солдатами уже на подходе к долине? Вряд ли. Главное, чтобы Эймос оказался у себя дома. У него он и оставит Эйприл и Дэйви. А дальше, что дальше? Ведь они успели стать частью его жизни. Мучительно думать о расставании, но нет у него права распоряжаться их судьбой.
Услышав легкое движение, Эйприл обернулась. И сразу же лицо осветилось лучезарной улыбкой, а синие глаза глянули на него с такой нежностью, что Маккензи моментально почувствовал желание заключить ее в объятия. Закусив губу от боли, он поднялся и тут же почувствовал во рту соленый привкус крови.
— Вам бы не следовало вставать, — сказала Эйприл. — Вы не окрепли, и вам нужен полноценный отдых.
Он смотрел на ее улыбающиеся губы и думал лишь о том, чтобы желание прикоснуться к ней не отразилось у него в глазах. Он уже терял самообладание.
— Мы не можем оставаться здесь, — хрипло сказал он. Помолчав, добавил: — Нельзя расслабляться. Рано утром тронемся в путь.
При этих словах глаза Эйприл погасли. Она отвернулась и стала поправлять куски рыбы на самодельном вертеле, точно таком, какой он соорудил пару дней назад.
— Как это вам удалось поймать такую крупную рыбину? — спросил он с неподдельным удивлением.
Эйприл посмотрела на Дэйви. Тот сидел по-турецки возле костра.
— Дэйви помог. Накопал червей, — она улыбнулась, — и насаживал их на крючки.
Горделивая улыбка Эйприл тронула Маккензи до глубины души.
— Вы непредсказуемая женщина… — Он запнулся.
— Эйприл, — подсказала она.
— Эйприл, — повторил он.
А у нее сердце екнуло от радости. Потемневшими глазами она глянула на него, их взгляды встретились, и сразу же высеклась искра. И даже как бы запахло озоном. Буря чувств была неизбежна, и она случилась. Ураган страсти подхватил обоих, закружил и кинул в объятия друг друга. Он обнял ее, прижал к груди, приник губами к теплому золоту шелковистых волос. Она трепетала, и он это чувствовал, а у него так громко билось сердце, что она ощущала его удары и была на седьмом небе от счастья.
Как долго они простояли так, забыв обо всем, никто из них сказать не мог.
Потрескивал костер. Дэйви смотрел на них во все глаза. Он не понимал, что означает поза двух самых дорогих ему людей, но чувствовал, что происходит нечто важное. Он считал, что мама и Маккензи не любят друг друга и что Маккензи с ними не останется, но очень хотел, чтобы остался.
Эйприл всем сердцем желала того же. Она молча, взглядом умоляла Маккензи не покидать их, однако ответом было страдание в его глазах.
Эйприл содрогнулась при мысли о том, что им придется расстаться, и попятилась. Его руки соскользнули с ее плеч, и тогда она крепко сжала в ладонях кисть его левой руки.
— Нет, никогда… — прошептала она. — Я не отпущу вас, Маккензи.
Ему ничего другого не оставалось, как только окунуться в синеву ее глаз.
Продолжительная пауза запомнилась невысказанными чувствами, бушующими в их сердцах, и неосуществленными желаниями.
Наконец Маккензи провел ладонью правой руки по ее щеке и произнес вполголоса:
— Вы красивая… вы умная и прекрасная.
— «Прекрасна ты, возлюбленная моя… » — начала она нараспев строку из книги «Песни Песней» царя Соломона.
— Не надо, — не дал он ей договорить. Хотелось сказать, что на ее жизненном пути еще встретится мужчина, способный дать ей и Дэйви все, что требуется для счастливой жизни, — дом, положение в обществе, достаток, и она будет счастлива с тем… с другим… Но даже мысль об этом была невыносима.
Зачем, для чего он сейчас с ней? Почему не оттолкнет ее? Ведь он прекрасно знает, что ничего хорошего из их союза не получится, всем будет плохо. Всем.
Библию Маккензи знал наизусть и, когда она процитировала строку из «Песни Песней», понял: надо положить конец их отношениям. Отстранив Эйприл, он сказал, подбирая слова:
— Подумайте о Дэйви. Ему нужен отец, способный дать образование и все, что полагается, а я — отверженный.
— Он любит вас, — возразила Эйприл. — Именно вы ему нужны.
— Сейчас — да. А что я могу ему дать, когда он подрастет?
— Маккензи, вместе мы преодолеем трудности и добьемся всего. Наконец, мой отец поможет нам на первых порах. Мы справимся, вот увидите.
— Эйприл, я погибну в неволе. Никогда и никому я не позволю взять верх над собой. — Он помолчал, а потом добавил: — Даже ради вас.
Черты его лица мгновенно посуровели, но она уже знала, что это не жестокость, а проявление гордости и благородства.
— Я люблю вас, — прошептала она. Маккензи молчал. Ему нечего было сказать в ответ, хотя больше всего на свете он хотел бы признаться ей в любви. Но он не имел на это права и потому отвел глаза и уставился куда-то в пространство, скривив губы в усмешке.
Эйприл заплакала. Было стыдно, но она ничего не могла с собой поделать, слезы текли ручьем. Неожиданно она поймала на себе его взгляд. А потом, к ее удивлению, он ласково вытер ей слезы ладонью и сказал:
— Эйприл, не надо плакать. Слезы вам не к лицу. — Он ободряюще улыбнулся. — Я хочу вас запомнить иной. Никогда не забуду, с какой гордостью вы шествовали по тропинке, неся полную миску медвежатины. И как заступились за меня… перед Терреллом. Вы сильный человек, Эйприл. Всегда оставайтесь такой.
Несмотря на эти слова, а возможно, вопреки им, слезы полились еще сильнее. Эйприл отвернулась. Она знала, что умение владеть собой и скрывать свои чувства — непременный признак хороших манер, но сейчас ей было все равно. Дрожащим голосом она произнесла:
— Я своего мнения не изменю.
— А я — своего, — хрипло сказал он. — Не хочу портить жизнь вам и вашему сыну.
Эйприл закусила губу.
— Давайте ужинать, — сказала она. — Вам надо набираться сил.
По тону ее голоса он понял, что отказываться от своего решения она не намерена.
— Слушаюсь, мэм, — ответил он шутливо, стараясь ослабить напряжение, возникшее между ними.
Дэйви примостился рядом с Маккензи. Мальчик чувствовал неладное. Он видел, как плакала мама, заметил грустные глаза своего друга.
— Маккензи, скажи, ты всегда будешь с нами? Скажи, всегда? — вырвалось у него.
— Тебя ждет дедушка, мой дружок. И в школу пора. Знаешь, сколько у тебя появится друзей?
— Ну и что? Дедушку я никогда не видел. А тебя я люблю. Возьми меня и маму с собой. Маккензи, ну пожалуйста…
Маккензи растерялся. Он не знал, что сказать ребенку. Эйприл пришла на помощь:
— Ну-ка, Дэйви, поднимайся! Пошли за хворостом.
Мальчик посмотрел на мать, потом на Маккензи. Что-то было не так, но что именно, он не понимал.
— Сынок, живее!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51