— Я могу держать вас здесь столько, сколько захочу.
Она метнула на него сердитый взгляд:
— Мне нужно хоть какое-то уединение.
— Мы уже говорили об этом. Вы доказали, что вам нельзя доверять. Я буду ходить за вами неотступно.
— Неужели вы подумали, что я не попытаюсь бежать?
Он чуть приподнял брови:
— Да я не знал, что и думать. Оказалось, чертовски мало смыслю в женщинах.
В его голосе прозвучала та же глубокая горечь, с какой он говорил, что от женщин можно ожидать очень малого. Ей стало любопытно, почему он так считает, и она тут же возненавидела себя за любопытство. За то, что снова захотела протянуть руку и дотронуться до него, развеять безысходность, исходящую от него, понять ту до странного милую неуверенность, с которой он, словно борясь с каждым словом, старался доказать ей, а заодно и самому себе, что он беспощадный человек.
Однако она сама хотела поверить в его беспощадность. Должна была поверить. Это была ее единственная возможность убежать, найти Джека Рэндалла и рассказать ему о человеке, который намерен его погубить.
— Вы не ответили на мой вопрос, — наконец произнесла она.
— Какой?
— О рисунке. Вы и его украдете?
— Я уже вам говорил, мисс Рэндалл, что мне на это наплевать, только не рисуйте моих людей.
— И вам все равно, если вас поймают?
— Вы всегда задаете столько вопросов?
— Да.
— Значит, я не единственный, кто страдает?
Проклятье, он не собирался начинать все сначала. Ведь уже решил держаться от нее подальше, но что-то все притягивало его к ней. Он не хотел думать, что это одиночество. Или ее привлекательность. Он не знал, чем это объяснить, черт возьми! Возможно, неповиновением, которое она изображала. Возможно, тем, что он не мог вполне связать эту бесстрашную независимую женщину с Джеком Рэндаллом.
Мысль о Рэндалле прочистила ему мозги. Он повернулся и пошел к коню.
— Минуточку… — Ее голос остановил его. Он обернулся.
— Запомните, — сказал он, — «мистер Тайлер» или «сэр».
Господи, нужно держаться от нее подальше, когда он смотрит в эти серо-голубые глаза.
Он почти услышал, как она считает про себя до десяти, намереваясь что-то у него спросить. А затем она повернулась к нему спиной, отказавшись от своего намерения.
В эту минуту Рейф проклял себя, проклял за то, что она чувствует себя униженной, когда вынуждена обращаться к нему с просьбой. А ведь он знал, что такое постоянное унижение: сколько боли оно доставляет, как подрывает душевные силы и калечит саму душу.
Он вернулся к ней.
— Рейф. Можете называть меня Рейфом, если не перевариваете другие обращения. — Он помолчал секунду. — Что вы хотели?
Она обернулась и медленно оглядела его строгим взглядом, словно пыталась понять, не издевается ли он над ней. Он еще больше упал в своих глазах.
— Я… я хотела бы просто немножко размяться. Пройтись пешком или… еще что-нибудь.
Это «что-нибудь» заинтересовало его, но он понимал, что они думают о совершенно разных вещах.
— Ладно, — спокойно сказал он, хотя до спокойствия ему было далеко.
Он не хотел находиться рядом с ней, но и не мог запереть ее в хижине. Совесть боролась с горячим стремлением к возмездию, которое горело в нем столько лет, и эта борьба не доставляла ему удовольствия. Он вообще даже не представлял, что у него еще осталась какая-то совесть. Мысль, что она затаилась где-то в темном уголке, была неприятной. Сейчас не то время, чтобы действовать по совести.
Рейф заподозрил, что в ее просьбе скрывается какая-то каверза. Наверняка она будет очень внимательной во время прогулки — в надежде обнаружить тропу, которая выведет ее из долины и проведет через горы. Он не хотел, чтобы она опять совершила подобную попытку. Тем не менее ее просьба была достаточно скромной и разумной.
— Идемте, — велел он.
Она пошла. Немного слева, чуть-чуть отстав, так, чтобы не идти совсем рядом, как он про себя отметил. Это его устраивало. Альбом по-прежнему был с ней, и она вцепилась в него, как будто от этого зависела ее жизнь.
Шел он быстро, ему тоже нужно было размяться, а еще ему была нужна тишина леса. Он не нуждался в этой девушке и во всей сумятице, которую она внесла в его жизнь. Поэтому он сделал вид, что с ним никого нет, и только изредка кидал в ее сторону взгляд, чтобы удостовериться в ее присутствии.
Ни на какую тропу Рейф не вышел. Долину он успел изучить достаточно хорошо, исходив окрестности вдоль и поперек. В миле от хижины, за густым лесом, прятался водопад, вот туда он сейчас и направлялся. Тайлер обнаружил водопад случайно, когда однажды его особенно сильно мучило беспокойство. Это оказалось отличным местом, где можно было выпить чистой воды и позагорать на скале. Время от времени он ходил туда купаться, иногда просто часами просиживал, наблюдая за животными, которые приходили на водопой или порезвиться у воды. Они успели привыкнуть к нему и терпели его присутствие, которое ничем им не угрожало. Такое в природе случается редко, и он ценил это и никому не рассказывал.
Он даже не пытался понять, зачем ведет ее туда, лишь интуитивно знал, что это доставит ей удовольствие. А после того, что с ней произошло в последние два дня, его одолевало необъяснимое желание доставить ей удовольствие.
Наконец они подошли к озерцу, окруженному с одной стороны кустарником дикой малины и высокими соснами, а с другой — массивной красноватой скалой. Тайлер отступил назад, давая девушке возможность увидеть, как с большой высоты по разноцветным камням в озерцо падает вода. Он испытал легкое удовлетворение, когда у нее вырвался восхищенный возглас. Она оглянулась, и на ее губах сияла настоящая улыбка — это было очаровательно. Внезапно она превратилась в красавицу.
Тайлер прислонился к дереву, заставив себя сохранить равнодушное и холодное выражение.
— Здесь прелестно, — радостно произнесла она, любуясь брызгами водопада и темно-голубым озерцом, в котором отражались лучи послеполуденного солнца, проникшего сквозь листву.
Положив альбом на сухое место, девушка шагнула вниз, набрала пригоршню воды, поднесла ко рту, а остаток брызнула себе в лицо. Раздались птичьи трели, в лесу что-то зашуршало, и Шей резко обернулась.
— Мы вторглись в их мирок, — объяснил Тайлер, встретившись с ней взглядом. — Если прийти сюда на рассвете, можно увидеть, как олени собираются на водопой. Встречал я здесь и волков, и медведей, и горного льва. Наверное, у воды они сохраняют перемирие.
— А вы просто сидите и смотрите?
— Иногда.
«Как-то не вяжется с ним мирный пейзаж, — подумала Шей, — с этой его агрессивностью, с холодом, который излучают эти удивительные глаза».
Но, видимо, она ошибалась и не понимала почему. Он сливался с природой, словно был здесь рожден, словно был одним из тех диких созданий, о которых только что рассказывал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99