– Кит, – прошептала она, не в силах ничего больше добавить.
– Мне кажется, что я испытываю судьбу. Помоги нам Бог, – произнес Кит и впился поцелуем в ее губы.
В тот момент им было наплевать, что солнце светило ярко, а свидетелями этого поцелуя явился двор в полном составе.
Одним движением, продолжая терзать ее губы поцелуем, он приподнял легкое, словно перышко тело. Так, прижимая к себе Дини, Кит вошел в зеленый лабиринт живой изгороди. Ни он, ни она не обратили ни малейшего внимания на невольных свидетелей этого знаменательного момента.
Впрочем, никто из придворных не отважился за ними последовать.
Они больше не говорили. Они понимали друг друга без слов. Он медленно опустил Дини на землю, не отрывая от нее влюбленных глаз. Мир перестал существовать. Они были одни, он и она, мужчина и женщина. Как во времена сотворения мира.
Очень медленно он развязал многочисленные тесемки и шнурки, стягивавшие ее сложный придворный наряд. Сначала соскользнули многочисленные юбки, затем корсаж. После чего он помог ей освободиться от белья.
– В жизни не видел такой идеальной красоты, – произнес он, выговаривая вслух свою самую заветную мысль.
Дини не чувствовала стыда, и в его присутствии собственная нагота вовсе ее не смущала. Она нежилась под его взглядом, словно под ласковыми лучами июньского солнца.
Кит сбросил свою одежду, казалось, одним-единственным движением и теперь стоял перед ней обнаженный, она же любовалась сильным, мускулистым, поджарым телом возлюбленного, поражаясь его совершенству и скрытой мужской грации. В воображении она не раз представляла себе его торс и ноги. В реальности они ничем не уступали тем, придуманным: торс оказался стройным, живот – подтянутым, а ноги – сильными и изящными. И еще она заметила на его гладкой золотистой коже многочисленные шрамы, превратившиеся от времени в бледные полоски или небольшие ямки с гладкими краями. Она воочию увидела, как непросто дались Киту десять последних лет жизни. Особенно резко выделялись на его теле совсем свежие шрамы, полученные в результате стычки с подручными Кромвеля. На секунду Дини стало так жаль грозного герцога Гамильтона, что она не выдержала и всплакнула. Подумать только, ведь она смотрела на него как на несокрушимую скалу, как на каменную стену – и вот теперь только поняла, что даже на камне удары судьбы оставляют щербинки и вмятины.
Очень нежно она коснулась губами шрама на его плече, а потом поцеловала белую отметину на предплечье. Он тихонько застонал и зарылся пальцами в ее густые волосы.
Времени было до обидного мало. Они оба знали, что солнце неумолимо клонится к закату, но не могли превозмочь охватившего их желания. Почти сразу же он проник в нее, и тогда все изменилось – пропала Англия эпохи Тюдоров, интриги и заговоры, и они оказались на другой планете, где никого, кроме них, не было…
Они лежали, сжав друг друга в объятиях.
Дини боялась нарушить молчание, потому что вместе с ним раскололся бы хрустальный колокол, укрывавший и защищавший их от всего мира. Ее головка покоилась на его сильной груди, поднималась и опускалась с каждым его вдохом и выдохом. Ее глаза были закрыты в сладкой, но чуткой дреме.
Он с силой втянул в себя воздух и прижал к себе тело подруги.
– Пора, – произнес Гамильтон и поразился звучанию собственного голоса: он, казалось, доносился из-за тридевяти земель.
Тело Дини напряглось.
– Нет.
Она тем не менее не стала удерживать любимого, когда он приподнялся. Прежде чем передать ей одежду, Кит еще раз посмотрел на нее, нагую. Казалось, он смотрел и не мог насмотреться…
Одевались они в полнейшей тишине. Он помог Дини собрать воедино и соединить шнуровками компоненты ее одеяния.
Зашнуровывая корсаж, он поцеловал ее в надключичную ямку. Она, расправив рубаху Кита у него над головой, помедлила, прежде чем набросить ее на плечи. Ей хотелось – пусть всего несколько секунд – полюбоваться на его красивый торс.
Когда Кит застегивал камзол, она обратила внимание на крохотный лоскуток, который он спрятал на груди. У Дини учащенно забилось сердце: жалкая полоска ткани, столь усердно им сберегаемая, оказалась ее вышивкой с грубым изображением самолета.
Улыбнувшись, он протянул ей руку, и она накрыла ее своей ладонью. Солнце уже было почти у горизонта. Тогда Кит достал бутылочку и поднял над головой, словно факел.
И почти сразу же солнце, отразившись в бутылочном стекле, отбросило слепящий голубой луч и окружило бутылку самой настоящей вольтовой дугой. Их тела начали вибрировать в унисон со стеклянным предметом, который Кит держал над головой. Дини прижалась к Киту, закрыла глаза и затаила дыхание.
Неожиданно свечение прекратилось.
– Что за черт, – проговорил Кит. Дини открыла глаза.
– Боже мой, что случилось?
– Не знаю. Просто голубое мерцание пропало. – Он покрутил бутылочкой в воздухе в надежде снова изловить заветный луч – но тщетно.
– А ведь эта штука светилась точно так же, когда я совершила переход во времени, – заметила Дини. – Скажи, твои мотоциклетные очки сработали аналогичным образом?
– Именно, но свечение продолжалось значительно дольше.
– Раньше она прекрасно действовала. – Дини была готова испепелить бутылку взглядом.
– А может, мы упустили солнце? То есть выбрали для перехода неправильный момент. Нет, нет, – сказал он, заметив в глазах Дини немой вопрос. – Я хочу сказать, что дело не в том, что мы неправильно выбрали время суток. Возможно, мы попали в период летнего солнцестояния.
– Вот ведь мура какая, – сказала Дини, и они оба нервно и принужденно рассмеялись.
Кит щелкнул по бутылке пальцем.
– Прошу тебя, Дини, сосредоточься. Чем отличался момент твоего перехода от нынешнего?
Тут они оба замолчали, пытаясь вспомнить детали перехода, каждый своего.
– Погода была примерно такая же, – заметила Дини, чтобы сказать хоть что-нибудь.
– У меня тоже.
– Вот-вот должны были наступить сумерки. – Кит подтвердил кивком, что, когда совершал свой переход он, солнце тоже уже почти зашло. Неожиданно он поднял вверх палец, и Дини вопросительно на него посмотрела.
– Самолеты, – сказал он наконец.
– Какие самолеты?
Теперь Кит говорил быстро, не останавливаясь.
– Затряслась земля, и были видны вспышки взрывов авиабомб. Как раз в этот момент нацисты бомбили Лондон. Поначалу мне даже показалось, что бомба попала в лабиринт, – так по крайней мере я тогда думал, когда увидел вспышки и почувствовал, как земля уходит из-под ног.
– А я думала, что попала в эпицентр землетрясения, – торопливо вставила Дини. – Кстати, во время моего перехода тоже светили яркие огни. – Тут она запнулась. – Господи, Кит. Это же горели осветительные прожекторы!
– Что горело?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100