– Король напоминал большое дитя в ожидании чуда. – Как, скажите на милость, вы называли эту штуку? Напомните мне.
Плавным движением Кит запустил причудливо сложенную бумагу в воздух. Та пролетела над кроватью и спикировала прямо на колени Дини. Девушка уставилась на эту бумажку, отказываясь верить увиденному, руки у нее затряслись.
– Эта штука, ваше величество, – сказал Кит бесцветным голосом, – именуется а-э-р-о-п-л-а-н.
– Вот-вот, – прогудел удовлетворенно король. – Аэро-план. Удивительная вещь.
Дини решила про себя, что вот сейчас, сию минуту, упадет в обморок. Она побледнела как мел. Единственное, что она слышала в этот момент, был звук собственного бешено колотящегося сердца.
– Мистрис Дини, не стоит бояться, – произнес король, заметив ее побелевшее лицо. – Это не колдовство и не черная магия. Просто герцог обладает поразительными знаниями в технике, ему здесь нет равных.
– Бумажный самолетик, – тупо сказала Дини, глядя в одну точку.
В дверь постучали. Один из старших камердинеров вошел в комнату.
– Ваше величество, – он низко поклонился, – граф Эссекс добивается встречи с вами. Утверждает, что дело не терпит отлагательств.
– За нами послал Кромвель? – Король был безмерно удивлен. Он тут же позабыл о бумажном самолетике. – Господь свидетель, он у меня получит.
Добродушного короля словно подменили. Разъяренный монарх поднялся на ноги и, не обращая внимания на Кита и Дини, двумя гигантскими шагами пересек комнату и скрылся за дверью. Камердинер рысью побежал за ним.
Дини же продолжала сидеть, глядя прямо перед собой в одну точку.
– А я хотел тебе рассказать, Дини, одну вещь, – между тем негромко промолвил Кит. Она не ответила, тогда он продолжил: – Понимаешь, я родился в 1917 году в Кенте. Моего отца убили во время мировой войны, и моей матери пришлось в одиночку воспитывать и меня, и мою старшую сестру Каролину. Ты слушаешь?
Девушка сглотнула. Он протянул руку, и она послушно ее взяла. Все это время она не переставая дрожала.
– Как же ты сюда попал? – спросила она тусклым, невыразительным голосом.
– Через живую изгородь. Видишь ли, Дини, в этом лабиринте заключена какая-то сила, способность к транспортировке во времени. Я пытался вернуться в свое время, пользуясь для этого малейшей возможностью, когда оказывался здесь, в Хемптон-Корте. Кстати, когда я встретил тебя, я был именно этим и занят – пытался найти дорогу к себе, в свою эпоху.
Она глубоко вздохнула, потом посмотрела ему в глаза:
– Скажи, ты из какого года?
– Я попал сюда в 1940 году и пробыл в этом времени уже около десяти лет.
Очень медленно Кит привлек Дини к себе и прижал здоровой рукой. Она подчинилась, но сложила руки на груди, словно пытаясь защититься. Уткнулась ему головой в грудь, закрыла глаза и замерла. Он же гладил ее по голове в однообразном, успокаивающем ритме.
– Как это все с тобой случилось? – произнесла наконец она. На этот раз ее голос звучал как обычно. Когда он начал говорить, она подняла голову и прислушалась.
– Я служил пилотом в КВС – Королевских воздушных силах. Мне предстоял вылет, чтобы отразить очередную атаку нацистов, не дать им бомбить Англию. Тогда мы, кстати, ждали, что в войну вступите вы, американцы. Так ведь и случилось, правда?
– Да, – пробормотала Дини, спрятав голову у Кита на груди. – Но я, признаться, не слишком сильна в истории.
– В истории? – На его губах появилась улыбка. – Слушай, я начинаю чувствовать себя глубоким старцем. Гитлер проиграл, скажи?
– Ну да. Он застрелился у себя в бункере под конец. К тому времени он уже сдвинулся.
– Сдвинулся? Да он всегда был сумасшедшим. – Кит взглянул на потолок, где метались их тени. – Кстати, ты можешь сказать мне, когда закончилась война?
Дини пришлось думать, и весьма напряженно.
– Это произошло в 1945 году. Знаешь, когда я отчалила, было много всяких праздников в честь победы.
– Боже мой! – Кит с силой сжал ее руку. – Но как же нам удалось уцелеть? К началу 1940 года всем казалось, что конец Британской империи близок.
Дини задумалась. Она почувствовала, как напряглось тело Кита, увидела, как пальцы его здоровой руки сжались в кулак – и испугалась за него.
– Да нет. Все кончилось в 1945 году. Я помню хорошо, потому что люди отмечали пятидесятилетие победы.
– Господи… – Кулак ее Кита, разжавшись, снова превратился в кисть интеллигентной мужской руки. – Значит, мы победили…
Они помолчали. Каждый был занят своими мыслями.
– Так ты был летчиком? – несмело спросила Дини.
Кит утвердительно кивнул головой.
– Вот, должно быть, повеселился?
Поначалу ей показалось, что он ее не слышал. Миновало еще одно мгновение, показавшееся им удивительно долгим. Потом Кит заговорил:
– Знаешь, когда я попал в эту переделку, большинство моих приятелей накрылось. Все те парни, с которыми я ходил на лекции. Хорошие были ребята, знаешь ли. Признаться, до сих пор не понимаю, почему они погибли, а я остался жив. Но я до сих пор помню всех. Смешно, но некоторые из них едва поступили к нам на смену, а я уже был готов их оплакивать. – Кит откашлялся. – По большому счету мое место там. Турнир на копьях – слабое подобие того, чем мы занимались в небе. Думаю, я привлек внимание короля именно тем отчаянием, которое мной тогда владело. Пожалуй, десять лет назад я был куда храбрее Генриха.
Дини протерла глаза. Ее не покидало ощущение, что их с Китом разговор происходит во сне. Тем не менее она откликнулась:
– Я знала, что у нас с тобой есть нечто общее, знала с момента нашей первой встречи. Как бы сказать… ты не был слишком удивлен, встретив меня в лабиринте. Более того, ты сразу проявил ко мне сочувствие. Был добр, хотя я не успела этого заслужить.
– Ну уж если я был добр, как ты говоришь, то потому, что знал, каково бывает человеку во время перехода.
– М-да.
Кит улыбнулся:
– Да, Дини. Поначалу именно поэтому. А потом – что ж, потом я в тебя влюбился.
Дини взглянула на Кита, стараясь не думать об абсурдности сложившейся ситуации.
– Неужели? – сказала она. Просто для того, чтобы не молчать.
Он развернул девушку к себе, и она в ожидании поцелуя на мгновение замерла. Увы – вместо поцелуя в губы он наградил ее поцелуем в лоб.
– Можешь ли ты точно ответить, что произошло, когда ты переместилась в шестнадцатый век?
– А мне казалось, что я отчиталась тебе во всем без утайки. – Тут Дини состроила гримаску.
– Нет, Дини, все с самого начала – и по минутам. Кто знает, возможно, ты вспомнишь дорогу домой?
– Попробую. Значит, так. Мы снимали музыкальный ролик, а потом… потом мне захотелось посетить лабиринт.
– Любопытно. Ты оказалась здесь весной, а я – в сентябре 1940 года. – Кит нахмурился и погрузился в глубокие размышления. – Скажи, это было днем или на закате?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Плавным движением Кит запустил причудливо сложенную бумагу в воздух. Та пролетела над кроватью и спикировала прямо на колени Дини. Девушка уставилась на эту бумажку, отказываясь верить увиденному, руки у нее затряслись.
– Эта штука, ваше величество, – сказал Кит бесцветным голосом, – именуется а-э-р-о-п-л-а-н.
– Вот-вот, – прогудел удовлетворенно король. – Аэро-план. Удивительная вещь.
Дини решила про себя, что вот сейчас, сию минуту, упадет в обморок. Она побледнела как мел. Единственное, что она слышала в этот момент, был звук собственного бешено колотящегося сердца.
– Мистрис Дини, не стоит бояться, – произнес король, заметив ее побелевшее лицо. – Это не колдовство и не черная магия. Просто герцог обладает поразительными знаниями в технике, ему здесь нет равных.
– Бумажный самолетик, – тупо сказала Дини, глядя в одну точку.
В дверь постучали. Один из старших камердинеров вошел в комнату.
– Ваше величество, – он низко поклонился, – граф Эссекс добивается встречи с вами. Утверждает, что дело не терпит отлагательств.
– За нами послал Кромвель? – Король был безмерно удивлен. Он тут же позабыл о бумажном самолетике. – Господь свидетель, он у меня получит.
Добродушного короля словно подменили. Разъяренный монарх поднялся на ноги и, не обращая внимания на Кита и Дини, двумя гигантскими шагами пересек комнату и скрылся за дверью. Камердинер рысью побежал за ним.
Дини же продолжала сидеть, глядя прямо перед собой в одну точку.
– А я хотел тебе рассказать, Дини, одну вещь, – между тем негромко промолвил Кит. Она не ответила, тогда он продолжил: – Понимаешь, я родился в 1917 году в Кенте. Моего отца убили во время мировой войны, и моей матери пришлось в одиночку воспитывать и меня, и мою старшую сестру Каролину. Ты слушаешь?
Девушка сглотнула. Он протянул руку, и она послушно ее взяла. Все это время она не переставая дрожала.
– Как же ты сюда попал? – спросила она тусклым, невыразительным голосом.
– Через живую изгородь. Видишь ли, Дини, в этом лабиринте заключена какая-то сила, способность к транспортировке во времени. Я пытался вернуться в свое время, пользуясь для этого малейшей возможностью, когда оказывался здесь, в Хемптон-Корте. Кстати, когда я встретил тебя, я был именно этим и занят – пытался найти дорогу к себе, в свою эпоху.
Она глубоко вздохнула, потом посмотрела ему в глаза:
– Скажи, ты из какого года?
– Я попал сюда в 1940 году и пробыл в этом времени уже около десяти лет.
Очень медленно Кит привлек Дини к себе и прижал здоровой рукой. Она подчинилась, но сложила руки на груди, словно пытаясь защититься. Уткнулась ему головой в грудь, закрыла глаза и замерла. Он же гладил ее по голове в однообразном, успокаивающем ритме.
– Как это все с тобой случилось? – произнесла наконец она. На этот раз ее голос звучал как обычно. Когда он начал говорить, она подняла голову и прислушалась.
– Я служил пилотом в КВС – Королевских воздушных силах. Мне предстоял вылет, чтобы отразить очередную атаку нацистов, не дать им бомбить Англию. Тогда мы, кстати, ждали, что в войну вступите вы, американцы. Так ведь и случилось, правда?
– Да, – пробормотала Дини, спрятав голову у Кита на груди. – Но я, признаться, не слишком сильна в истории.
– В истории? – На его губах появилась улыбка. – Слушай, я начинаю чувствовать себя глубоким старцем. Гитлер проиграл, скажи?
– Ну да. Он застрелился у себя в бункере под конец. К тому времени он уже сдвинулся.
– Сдвинулся? Да он всегда был сумасшедшим. – Кит взглянул на потолок, где метались их тени. – Кстати, ты можешь сказать мне, когда закончилась война?
Дини пришлось думать, и весьма напряженно.
– Это произошло в 1945 году. Знаешь, когда я отчалила, было много всяких праздников в честь победы.
– Боже мой! – Кит с силой сжал ее руку. – Но как же нам удалось уцелеть? К началу 1940 года всем казалось, что конец Британской империи близок.
Дини задумалась. Она почувствовала, как напряглось тело Кита, увидела, как пальцы его здоровой руки сжались в кулак – и испугалась за него.
– Да нет. Все кончилось в 1945 году. Я помню хорошо, потому что люди отмечали пятидесятилетие победы.
– Господи… – Кулак ее Кита, разжавшись, снова превратился в кисть интеллигентной мужской руки. – Значит, мы победили…
Они помолчали. Каждый был занят своими мыслями.
– Так ты был летчиком? – несмело спросила Дини.
Кит утвердительно кивнул головой.
– Вот, должно быть, повеселился?
Поначалу ей показалось, что он ее не слышал. Миновало еще одно мгновение, показавшееся им удивительно долгим. Потом Кит заговорил:
– Знаешь, когда я попал в эту переделку, большинство моих приятелей накрылось. Все те парни, с которыми я ходил на лекции. Хорошие были ребята, знаешь ли. Признаться, до сих пор не понимаю, почему они погибли, а я остался жив. Но я до сих пор помню всех. Смешно, но некоторые из них едва поступили к нам на смену, а я уже был готов их оплакивать. – Кит откашлялся. – По большому счету мое место там. Турнир на копьях – слабое подобие того, чем мы занимались в небе. Думаю, я привлек внимание короля именно тем отчаянием, которое мной тогда владело. Пожалуй, десять лет назад я был куда храбрее Генриха.
Дини протерла глаза. Ее не покидало ощущение, что их с Китом разговор происходит во сне. Тем не менее она откликнулась:
– Я знала, что у нас с тобой есть нечто общее, знала с момента нашей первой встречи. Как бы сказать… ты не был слишком удивлен, встретив меня в лабиринте. Более того, ты сразу проявил ко мне сочувствие. Был добр, хотя я не успела этого заслужить.
– Ну уж если я был добр, как ты говоришь, то потому, что знал, каково бывает человеку во время перехода.
– М-да.
Кит улыбнулся:
– Да, Дини. Поначалу именно поэтому. А потом – что ж, потом я в тебя влюбился.
Дини взглянула на Кита, стараясь не думать об абсурдности сложившейся ситуации.
– Неужели? – сказала она. Просто для того, чтобы не молчать.
Он развернул девушку к себе, и она в ожидании поцелуя на мгновение замерла. Увы – вместо поцелуя в губы он наградил ее поцелуем в лоб.
– Можешь ли ты точно ответить, что произошло, когда ты переместилась в шестнадцатый век?
– А мне казалось, что я отчиталась тебе во всем без утайки. – Тут Дини состроила гримаску.
– Нет, Дини, все с самого начала – и по минутам. Кто знает, возможно, ты вспомнишь дорогу домой?
– Попробую. Значит, так. Мы снимали музыкальный ролик, а потом… потом мне захотелось посетить лабиринт.
– Любопытно. Ты оказалась здесь весной, а я – в сентябре 1940 года. – Кит нахмурился и погрузился в глубокие размышления. – Скажи, это было днем или на закате?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100