Выбор напитков был невелик. Посетители спрашивали в основном пиво или вино, иногда – французское бренди, ром, пунш.
Нелл больше не заговаривала с Ханной в тот вечер, если не считать описанной стычки, но время от времени Ханна ловила на себе ее взгляды. Она заметила, что Нелл ведет себя с вызывающей распущенностью. Та не упускала ни малейшей возможности наклониться пониже и явить взглядам посетителей свою пышную грудь и частенько задевала округлым бедром то одного, то другого. Движения эти, как правило, вызывали громкий смех и поток непристойных замечаний.
К Ханне, с царственной грацией двигавшейся между столиками, посетители относились настороженно. Может быть, потому что она была новенькой, в ее адрес почти не раздавалось пошлых реплик. Два раза ее ущипнули за ногу, один раз жирная лапища хлопнула ее по ягодицам. Она сделала вид, что ничего не произошло.
Но когда Ханна снова проходила мимо стола, за которым сидел тот, кто шлепнул ее, человек этот схватил ее за руку, и, прежде чем девушка успела вырваться, она почувствовала, как он что-то сунул ей в руку. Минуту спустя, раскрыв кулак, она обнаружила там целый шиллинг! Играющие в шахматы, уходя, также дали ей денег – по два фартинга каждый. А ведь фартинг – это целая четверть пенса!
И вот бар опустел. Ханна и Нелл убирали со столов, мыли кружки и стаканы. Пришел Дикки и принялся подметать пол; бармен носил бутылки вниз, в погреб.
Ханна очень устала, но при этом была в приподнятом настроении, думая, что первый рабочий день на новом месте наконец завершился. К тому же в кармане было несколько монет – первые деньги, которые появились у нее за всю жизнь.
Но ее хорошее настроение быстро пропало. Когда обе девушки вышли из трактира и направились в кухню, где Бесс припасла для них поесть горяченького, Нелл вдруг схватила Ханну за руку и резко повернула к себе.
– Ну что же, моя прекрасная леди, – проговорила она шипящим голосом, – я, как ястреб, с тебя глаз не сводила. И видела, что от троих тебе кое-что перепало. Поделим поровну! Давай сюда! – И Нелл протянула руку.
Ханна, рассердившись, вырвала свою руку.
– Нет! Это дали мне!
– Ну и что? Мы делим поровну все, что нам дают. И если Стрич видит, что мы что-то получили, он требует это себе. Не отдашь мою долю – расскажу ему, он отберет у тебя все!
– Нет! Эти деньги дали мне!
Нелл фыркнула:
– Ты, может, пообещала встретиться с ними попозже под кустиками?
Ни на мгновение не задумываясь, Ханна занесла руку и ударила Нелл с такой силой, что та пошатнулась. Испугавшись содеянного, Ханна отступила назад. Потом сунула руку в карман, где лежали деньги, и для верности сжала их.
Нелл бросилась на нее с искаженным от злости лицом.
– Ах ты, сука со скотного двора! Ну, ударь, ударь, давай! Я уж тебе отвечу!
Скрючив пальцы, она хотела было вцепиться ногтями в лицо Ханне, но та увернулась, и Нелл не успела ее оцарапать.
Тогда Нелл остановилась, на лице у нее промелькнуло хитрое выражение; внезапно она бросилась вперед, вцепилась в руку Ханны, сжимавшую в кармане деньги. Платье Ханны порвалось, и монеты рассыпались по земле.
И тут Ханна дала волю ярости и отчаянию, накопившимся в ней за день. Она бросилась на товарку, и они покатились по пыльному двору, колотя и царапая друг друга. Ханна запустила пальцы в длинные волосы Нелл и принялась бить ее головой о землю. Та пронзительно закричала.
Чей-то голос произнес:
– Перестать! Хватит!
Сильные руки подхватили Ханну под мышки и поставили на ноги. Нелл, побелевшая от страха, отползла в сторону, потом вскочила и убежала, взмахнув юбками.
Бесс хмыкнула.
– Будь уверена, золотко, больше она к тебе не приставать никогда. Ты ей задать хорошую трепку. – И Бесс отпустила Ханну. – И не бойся, она не жаловаться старому Стричу. Не то ей придется признаться, что она припрятывать, когда посетители давать ей на чай. Если он узнавать, то задать ей жару.
К ним робко подошел Дикки, протягивая руку.
– Денежки не потерялись, мисс Ханна. Я подобрал их все до единой монетки.
Ханна взяла у мальчика деньги. Потом, не раздумывая, дала ему фартинг.
– Вот, Дикки. Это тебе.
Тот с изумлением раскрыл рот. Нерешительно протянул руку, словно боясь, что Ханна отберет у него монетку. Потом, зажав ее в кулаке, еле слышно проговорил:
– Спасибочки, м'леди, – и пустился наутек, топая босыми ногами.
Ханна задумчиво смотрела ему вслед.
– А знаешь, Бесс, ведь меня никто еще не называл «м'леди».
– Бедный мальчик. Он редко слышать доброе слово…
На втором этаже с шумом распахнулось окно, и кто-то проревел:
– Какого черта вы там делаете? Что еще за кошачий концерт? – В окне показалась голова Стрича. Его лысину прикрывал фланелевый ночной колпак.
– Немного веселиться, масса Стрич.
– Ночь – не время для веселья. Чтоб было тихо, или я испробую на ком-то свою палку!
– Ага, масса Стрич.
– Никакого покоя больному человеку… – Голова исчезла, окно с шумом захлопнулось.
Трясясь от беззвучного смеха, Бесс обняла Ханну за плечи.
– Пойдем, детка. Я припасать тебе горяченького на ужин. – Но уже в дверях кухни Бесс стала серьезной. Она остановилась и посмотрела на второй этаж. Когда она заговорила, в голосе ее зазвучали странные нотки: – Похоже, старому Стричу полегчать. Он скоро оправиться, да помогать нам Бог!
Через два дня Ханна поняла, что имела в виду Бесс.
На следующий вечер Стрич опять не появился в баре, и все было очень хорошо. Нелл всячески избегала ее, а в своих обязанностях Ханна уже разбиралась. Денег от посетителей она больше не получала; но, видно, этого и не могло быть каждый вечер.
Однако неприятность все-таки случилась. В трактир пришел Сайлас Квинт. Ханна не разговаривала с ним, старалась не смотреть на скамью, где он сидел, и он вынужден был сам подходить к стойке за выпивкой.
И вот, возвращаясь на свое место, Квинт остановил Ханну, грубо схватив за руку.
– Что это, мисси, неужто у вас не найдется даже словечка для старенького папочки?
Ханна вырвала руку.
– Вы мне не отец. И потом, зачем вам со мной говорить? Вы же меня продали.
Квинт угрюмо посмотрел на нее.
– Я слыхал, мистер Стрич не поднимается с постели несколько дней. Подождите, мисси, вот он встанет и сойдет вниз – тогда уж вам не удастся корчить из себя леди!
Когда на третий вечер Эймос Стрич появился за стойкой, атмосфера в зале резко изменилась. Он следил за всем внимательным взглядом. А когда уходящий посетитель дал Ханне фартинг, Стрич потребовал монету себе, едва девушка подошла к стойке.
– Все, что здесь оставляют на столах, принадлежит мне, девочка. Смотри, запомни это. Глаз у меня острый – я ничего не пропускаю. Если замечу, что ты прикарманиваешь мое, то угощу тебя палкой!
Когда трактир закрылся и девушки собирались уходить, Стрич крикнул из-за стойки:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107