Он думал, что Женевьева посмотрит на него с ужасом. Что она откатится от него, завернется в одеяло и спрыгнет с кровати. А потом накинется на него с вопросами – был ли он женат, когда родился ребенок, как он мог быть таким жестоким? Он, конечно, это заслужил; именно такой реакции следует ждать от женщины, которая посвятила жизнь спасению детей, среди которых только один ребенок имел с ней кровную связь.
Но она лежала с ним рядом, молча обдумывая услышанное. Потом положила голову ему на плечо и попросила:
– Расскажи, что произошло.
В ее голосе не было осуждения, и это привело его в замешательство. Она не поняла, что он сказал? Или она считала, что иначе нельзя, что в жизни иногда приходится поступать жестоко?
Женевьева молча ждала объяснений, по-детски доверчиво прижимаясь щекой к его плечу. Но ведь если она узнает правду, то она его возненавидит. Придет в ужас от того, что он, Хейдон, такой трусливый, такой эгоистичный мерзавец. И конечно же, пожалеет о том, что помогла ему. «Ты заслужил ее презрение», – сказал он себе. Может, ее презрение облегчит ему уход. В его чувствах к ней ничего не изменится, но у нее пропадет вся нежность по отношению к нему, пропадет уважение. Мысль о том, что Женевьева его возненавидит, пронзила его до глубины души, но Хейдон понимал: после всего, что она для него сделала, она должна узнать правду. Глядя в потолок он заговорил:
– Я не должен был стать маркизом Редмондом. Эта сомнительная честь принадлежала моему старшему брату Эдварду. Его всегда баловали и говорили, что он достигнет великих вершин, а меня обычно игнорировали и позволяли делать все, что мне хотелось. Эдвард же, откровенно говоря, был очень расчетлив и осторожен, как и подобает будущему маркизу. Когда же он унаследовал титул и стал управлять семейным имуществом, я получил неплохое месячное содержание, но при этом ни за что не отвечал…
– Хейдон тяжело вздохнул и вновь заговорил:
– Я предавался пьянству, играл и постоянно менял любовниц. Одной из моих женщин была графиня Ботуэлл. Она вышла замуж в восемнадцать лет, а к двадцати годам муж ей нестерпимо надоел. Наша связь продолжалась несколько недель, я был не первым и не последним из ее любовников. Но вскоре она обнаружила, что беременна, очень расстроилась и заявила, что ребенок может быть только от меня.
Женевьева молчала, по-прежнему прижимаясь к нему.
– Но не было и речи о том, чтобы Кассандра ушла от мужа ко мне. Она могла презирать Винсента, но ее вполне устраивало положение в обществе, которое он ей обеспечивал. А я со своим месячным содержанием ничего не мог бы ей дать. Мне в то время было двадцать девять лет, и я не был готов взвалить на себя такое бремя, как жена и ребенок, зачатый по пьяной неосторожности. И мы с Кассандрой решили, что она немедленно ляжет в постель с Винсентом, а потом скажет ему о ребенке, и они с мужем вместе буду его растить. В то время это казалось наилучшим решением. Кассандра родила девочку, и ее назвали Эммалиной. От сплетников я слышал, что Винсент, который поначалу хотел мальчика, обожал свою дочку. Больше всего этому удивлялась Кассандра, которая находила материнство скучным и утомительным, хотя никогда сама не занималась ребенком – Винсент нанял для Эммалины самых лучших нянек.
– Ты ездил посмотреть на нее?
Хейдон покачал головой:
– Наш роман с Кассандрой закончился, а после всех трудностей с беременностью и родами она не хотела меня видеть. Она долго не могла зачать и уже решила, что бесплодна, а когда оказалось, что это не так, была очень разочарована.
– Неужели ты не хотел увидеть дочь? – недоумевала Женевьева. Хейдон продемонстрировал редкое сочувствие к детям, он рисковал жизнью ради Джека и Шарлотты, так почему же он не хотел видеть собственного ребенка?
Хейдон снова вздохнул:
– Все очень просто. Я не чувствовал связи с дочерью. Она была плодом кратковременной страсти. Мы с Кассандрой прервали наши отношения. И должен сказать, что я с облегчением избавился от нее. Я не встречал Кассандру, когда она носила ребенка, потому что она избегала в это время общества. Когда же появилась Эммалина, я был рад услышать, что девочка родилась здоровой. К тому же я был уверен, что Кассандра и Винсент будут о ней заботиться и что все в ее жизни сложится удачно. Я не чувствовал прав на нее, поэтому считал, что Винсент ее отец. Он ее любил, а она его обожала. – Хейдон немного помолчал и, нахмурившись, добавил: – К сожалению, это и стало проблемой.
– Почему?
– После рождения Эммалины Кассандра продолжала предаваться любовным утехам, но выбор любовников стал ограниченным. Она располнела и сделалась еще более капризной и злобной. Винсент совсем перестал ею интересоваться и позволял ей делать все, что ей хотелось. В конце концов Кассандра пристрастилась к спиртному и начала оплакивать ушедшую молодость. Они с Винсентом все чаще ссорились, и однажды, напившись, она заявила мужу, что отец девочки не он, а я.
Женевьева с дрожью в голосе пробормотала:
– Ведь для него это был ужасный удар…
– Да, конечно, – согласился Хейдон. – Но это его не оправдывает. Увы, после этого он охладел к Эммалине и отказался иметь с ней дело. Разумеется, она оставалась в его доме, но он ясно дал девочке понять, что больше ее не любит. – Немного помолчав, Хейдон с горечью добавил: – Но ведь малышке в это время было пять лет…
Хейдон снова умолк, на сей раз надолго. Когда же он продолжил свой рассказ, в голосе его звучали злоба и отчаяние. Казалось, он был готов вскочить с кровати и драться, драться все равно с кем.
– Долгое время их секрет не выходил за пределы поместья. Я уже несколько лет не посещал их приемы, поэтому понятия не имел о том, что Винсент знает обо всем. Но до меня стали доходить слухи, что Винсент заметно увеличил свое состояние и что они с Кассандрой живут отдельно. Об Эммалине не упоминалось. Это было странно, потому что совсем недавно все только и говорили о том, что Винсент очень любит свою дочь. Однако я не очень волновался, так как по-прежнему развлекался и сорил деньгами, чем очень раздражал своего брата.
А потом Кассандра неожиданно умерла. Говорили, что она неудачно сделала аборт, но официальное объяснение было таково: от неизвестной болезни. Я был на похоронах. Полагаю, я чувствовал себя обязанным отдать последний долг Кассандре, потому что когда-то мы с ней были любовниками. И еще мне очень хотелось посмотреть, как поживает крошка Эммалина. Мне хотелось убедиться, что у нее все хорошо.
Но как только я увидел девочку, я понял: что-то не так. Эммалина была красивая тоненькая блондиночка с темными глазами – как и ее мать. Но если Кассандра была уверенная в себе хохотушка, то ее дочь была слишком уж тихая и не уверенная в себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69