Садитесь, пожалуйста. Может, хотите чего-нибудь выпить?
– Спасибо не надо, – поспешно ответил констебль, так как понял, что комендант готов согласиться.
– Простите, что нарушаем ваш утренний распорядок, – пробормотал Томсон, усаживаясь в кресло. – Но к сожалению, произошло нечто ужасное. Лорд Редмонд сбежал.
Женевьева искренне удивилась:
– Кто?..
– Убийца, сидевший в одной камере с мальчиком, которого вы вчера забрали из тюрьмы, мисс Макфейл, – объяснил констебль Драммонд. – Это лорд Хейдон Кент, маркиз Редмонд. Насколько я знаю, перед уходом из тюрьмы вы о чем-то говорили с ним.
Констебль Драммонд, высокий и всегда хмурый мужчина лет сорока, был сегодня даже мрачнее обычного. Его не по моде длинные волосы нависали над воротником и прядями спускались по впалым щекам, от чего лицо казалось еще мрачнее. Женевьева увидела его впервые год назад, когда пришла в тюрьму вызволять Шарлотту, и сразу же невзлюбила. Именно он арестовал бедную девочку – тогда ей было десять лет – за страшное преступление: малышка пыталась украсть два яблока из сада, и именно констебль Драммонд непреклонно настаивал на обвинении; он утверждал, что человек, который не соблюдает закон, заслуживает самого сурового наказания независимо от того, взрослый он или ребенок. И констебль препятствовал тому, чтобы Женевьева взяла девочку под свою опеку.
– Может, я и говорила с ним, но только я не знала, как его зовут, – с невозмутимым видом ответила Женевьева. Она, конечно, удивилась, узнав, кто ее «гость», однако его титул не произвел на нее ни малейшего впечатления, так как сама она являлась дочерью виконта, а ее бывший жених был графом.
Но уже в следующую минуту Женевьева все же смутилась, вспомнив о том, что, сидя в кресле, заснула в одной лишь ночной рубашке – заснула перед полуголым маркизом.
Стараясь не выдать своих чувств, она проговорила:
– Но мне показалось, что он был очень болен. Как же он сумел убежать? И неужели его так трудно поймать?
– Меня уверяют, что он не мог далеко уйти, – проговорил комендант. – Да, верно, он действительно… в неважном состоянии.
Казалось, комендант пытался успокоить себя. Ведь из тюрьмы прямо перед казнью сбежал опасный преступник, убийца, и этот факт мог иметь для Томсона самые неприятные последствия. Возможно, он мог лишиться должности. Для Женевьевы это тоже было бы неприятностью; она давно уже наладила с Томсоном своего рода сотрудничество: если в стенах тюрьмы оставляли ребенка, ей исправно сообщали об этом, и она очень сомневалась, что новый комендант будет столь же «сговорчив», как нынешний.
– Я его найду, – заявил констебль. – Не беспокойтесь, к вечеру он снова будет в камере, а утром его непременно повесят.
Стараясь скрыть волнение, Женевьева изобразила улыбку:
– Ах, я очень рада это слышать, констебль. Представляете, как тревожится женщина, у которой шестеро детей, когда по городу расхаживает убийца. Пока вы его не изловите, я буду очень волноваться. Спасибо, что пришли предупредить меня, это очень любезно с вашей стороны. – Она встала, показывая, что разговор окончен.
– Вообще-то это не единственная цель нашего визита. – Комендант заерзал в кресле. – Видите ли, мы хотели поговорить с мальчиком.
– Вы имеете в виду Джека? Но зачем?
– Возможно, ваш новый… – Констебль Драммонд криво усмехнулся. – Возможно, ваш подопечный может подсказать, куда направился лорд Редмонд. – Слово «подопечный» констебль произнес с издевкой.
– Почему вы думаете, что он это знает?
Драммонд подался вперед и, сложив пальцы домиком, пристально посмотрел на Женевьеву.
– Ведь они должны были о чем-то разговаривать, мисс Макфейл. – Он говорил с ней так, будто втолковывал тупице самые простые вещи. – Видите ли, лорд Редмонд не из Инверари. Его арестовали вскоре после приезда. Он здесь почти никого не знает, поэтому не смог бы надежно спрятаться. Учитывая состояние… В общем, мы уверены, что он не мог далеко уйти. Нам известно, что он не вернулся в гостиницу, где жил до ареста. Не вернулся и в таверну, где напился в ночь убийства. Мы хотим спросить у парня, не упоминал ли лорд Редмонд каких-то знакомых, живущих в Инверари, или какое-нибудь место, куда он мог бы отправиться после побега.
– Я не так давно знаю Джека, но могу с уверенностью вам сказать, что он не из разговорчивых, – заявила Женевьева. Но если вы уверены, что он может помочь… Что ж, я не возражаю. Конечно, вы должны с ним поговорить. Оливер, будьте добры, найдите Джека и пригласите сюда! – прокричала она.
И тотчас же дверь приоткрылась, и в гостиную заглянул Оливер:
– Да, сейчас.
Минуту спустя он вернулся вместе с Джеком. Юноша, вошедший в комнату, совершенно не походил на того грязного бродяжку, которого вчера забрали из тюрьмы. Его дочиста отмыли мылом и щеткой, голову тщательно вымыли, а затем подстригли и причесали. Теперь он был в чистой курточке, белой рубашке и темных брюках. Ботинки же, хоть и немного поношенные, были начищены до блеска. То есть он выглядел как настоящий юный джентльмен, возможно, несколько неловкий.
Только враждебность в серых глазах и белевший шрам на щеке позволяли узнать в нем вчерашнего маленького арестанта.
– Джек, ты помнишь коменданта Томсона? – спросила Женевьева.
Мальчик пожал плечам и молча уставился на коменданта.
– А это констебль Драммонд, – продолжала Женевьева с невозмутимым видом, хотя ужасно тревожилась – ведь мальчик, не подумав, мог наговорить лишнего и вызвать подозрения у визитеров.
– Вообще-то мы с Джеком знакомы. – Констебль окинул его презрительным взглядом. – Не так ли, парень?
Мальчик коротко кивнул.
– Так вот, Джек, эти джентльмены хотели бы задать тебе несколько вопросов о лорде Редмонде, – сказала Женевьева. – Редмонд – это тот человек, с которым ты сидел в одной камере, – пояснила она. – Оказывается, лорд Редмонд сбежал из тюрьмы, представляешь?
Джек по-прежнему молчал.
– Скажи, парень, лорд Редмонд не говорил о своих планах побега? – с надеждой спросил комендант Томсон.
– Нет.
Констебль взглянул на мальчика с презрительной усмешкой; он был убежден, что Джек – вор и лжец, то есть человек, которому нельзя доверять.
– Он что-нибудь говорил о своих знакомых в Инверари? – допытывался комендант.
– Нет.
– Может, упоминал какое-нибудь место в Инверари – ну, таверну, например, или гостиницу, куда заходил поесть?
– Нет.
Констебль Драммонд хмурился, постукивая пальцами по ручке кресла.
– Он вообще не говорил о своих родственниках или друзьях?
Джек помотал головой.
– Тогда о чем же вы говорили? – в растерянности пробормотал Томсон.
Джек молча пожал плечами.
– Но вы должны были о чем-то разговаривать. – В голосе Драммонда появились угрожающие нотки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
– Спасибо не надо, – поспешно ответил констебль, так как понял, что комендант готов согласиться.
– Простите, что нарушаем ваш утренний распорядок, – пробормотал Томсон, усаживаясь в кресло. – Но к сожалению, произошло нечто ужасное. Лорд Редмонд сбежал.
Женевьева искренне удивилась:
– Кто?..
– Убийца, сидевший в одной камере с мальчиком, которого вы вчера забрали из тюрьмы, мисс Макфейл, – объяснил констебль Драммонд. – Это лорд Хейдон Кент, маркиз Редмонд. Насколько я знаю, перед уходом из тюрьмы вы о чем-то говорили с ним.
Констебль Драммонд, высокий и всегда хмурый мужчина лет сорока, был сегодня даже мрачнее обычного. Его не по моде длинные волосы нависали над воротником и прядями спускались по впалым щекам, от чего лицо казалось еще мрачнее. Женевьева увидела его впервые год назад, когда пришла в тюрьму вызволять Шарлотту, и сразу же невзлюбила. Именно он арестовал бедную девочку – тогда ей было десять лет – за страшное преступление: малышка пыталась украсть два яблока из сада, и именно констебль Драммонд непреклонно настаивал на обвинении; он утверждал, что человек, который не соблюдает закон, заслуживает самого сурового наказания независимо от того, взрослый он или ребенок. И констебль препятствовал тому, чтобы Женевьева взяла девочку под свою опеку.
– Может, я и говорила с ним, но только я не знала, как его зовут, – с невозмутимым видом ответила Женевьева. Она, конечно, удивилась, узнав, кто ее «гость», однако его титул не произвел на нее ни малейшего впечатления, так как сама она являлась дочерью виконта, а ее бывший жених был графом.
Но уже в следующую минуту Женевьева все же смутилась, вспомнив о том, что, сидя в кресле, заснула в одной лишь ночной рубашке – заснула перед полуголым маркизом.
Стараясь не выдать своих чувств, она проговорила:
– Но мне показалось, что он был очень болен. Как же он сумел убежать? И неужели его так трудно поймать?
– Меня уверяют, что он не мог далеко уйти, – проговорил комендант. – Да, верно, он действительно… в неважном состоянии.
Казалось, комендант пытался успокоить себя. Ведь из тюрьмы прямо перед казнью сбежал опасный преступник, убийца, и этот факт мог иметь для Томсона самые неприятные последствия. Возможно, он мог лишиться должности. Для Женевьевы это тоже было бы неприятностью; она давно уже наладила с Томсоном своего рода сотрудничество: если в стенах тюрьмы оставляли ребенка, ей исправно сообщали об этом, и она очень сомневалась, что новый комендант будет столь же «сговорчив», как нынешний.
– Я его найду, – заявил констебль. – Не беспокойтесь, к вечеру он снова будет в камере, а утром его непременно повесят.
Стараясь скрыть волнение, Женевьева изобразила улыбку:
– Ах, я очень рада это слышать, констебль. Представляете, как тревожится женщина, у которой шестеро детей, когда по городу расхаживает убийца. Пока вы его не изловите, я буду очень волноваться. Спасибо, что пришли предупредить меня, это очень любезно с вашей стороны. – Она встала, показывая, что разговор окончен.
– Вообще-то это не единственная цель нашего визита. – Комендант заерзал в кресле. – Видите ли, мы хотели поговорить с мальчиком.
– Вы имеете в виду Джека? Но зачем?
– Возможно, ваш новый… – Констебль Драммонд криво усмехнулся. – Возможно, ваш подопечный может подсказать, куда направился лорд Редмонд. – Слово «подопечный» констебль произнес с издевкой.
– Почему вы думаете, что он это знает?
Драммонд подался вперед и, сложив пальцы домиком, пристально посмотрел на Женевьеву.
– Ведь они должны были о чем-то разговаривать, мисс Макфейл. – Он говорил с ней так, будто втолковывал тупице самые простые вещи. – Видите ли, лорд Редмонд не из Инверари. Его арестовали вскоре после приезда. Он здесь почти никого не знает, поэтому не смог бы надежно спрятаться. Учитывая состояние… В общем, мы уверены, что он не мог далеко уйти. Нам известно, что он не вернулся в гостиницу, где жил до ареста. Не вернулся и в таверну, где напился в ночь убийства. Мы хотим спросить у парня, не упоминал ли лорд Редмонд каких-то знакомых, живущих в Инверари, или какое-нибудь место, куда он мог бы отправиться после побега.
– Я не так давно знаю Джека, но могу с уверенностью вам сказать, что он не из разговорчивых, – заявила Женевьева. Но если вы уверены, что он может помочь… Что ж, я не возражаю. Конечно, вы должны с ним поговорить. Оливер, будьте добры, найдите Джека и пригласите сюда! – прокричала она.
И тотчас же дверь приоткрылась, и в гостиную заглянул Оливер:
– Да, сейчас.
Минуту спустя он вернулся вместе с Джеком. Юноша, вошедший в комнату, совершенно не походил на того грязного бродяжку, которого вчера забрали из тюрьмы. Его дочиста отмыли мылом и щеткой, голову тщательно вымыли, а затем подстригли и причесали. Теперь он был в чистой курточке, белой рубашке и темных брюках. Ботинки же, хоть и немного поношенные, были начищены до блеска. То есть он выглядел как настоящий юный джентльмен, возможно, несколько неловкий.
Только враждебность в серых глазах и белевший шрам на щеке позволяли узнать в нем вчерашнего маленького арестанта.
– Джек, ты помнишь коменданта Томсона? – спросила Женевьева.
Мальчик пожал плечам и молча уставился на коменданта.
– А это констебль Драммонд, – продолжала Женевьева с невозмутимым видом, хотя ужасно тревожилась – ведь мальчик, не подумав, мог наговорить лишнего и вызвать подозрения у визитеров.
– Вообще-то мы с Джеком знакомы. – Констебль окинул его презрительным взглядом. – Не так ли, парень?
Мальчик коротко кивнул.
– Так вот, Джек, эти джентльмены хотели бы задать тебе несколько вопросов о лорде Редмонде, – сказала Женевьева. – Редмонд – это тот человек, с которым ты сидел в одной камере, – пояснила она. – Оказывается, лорд Редмонд сбежал из тюрьмы, представляешь?
Джек по-прежнему молчал.
– Скажи, парень, лорд Редмонд не говорил о своих планах побега? – с надеждой спросил комендант Томсон.
– Нет.
Констебль взглянул на мальчика с презрительной усмешкой; он был убежден, что Джек – вор и лжец, то есть человек, которому нельзя доверять.
– Он что-нибудь говорил о своих знакомых в Инверари? – допытывался комендант.
– Нет.
– Может, упоминал какое-нибудь место в Инверари – ну, таверну, например, или гостиницу, куда заходил поесть?
– Нет.
Констебль Драммонд хмурился, постукивая пальцами по ручке кресла.
– Он вообще не говорил о своих родственниках или друзьях?
Джек помотал головой.
– Тогда о чем же вы говорили? – в растерянности пробормотал Томсон.
Джек молча пожал плечами.
– Но вы должны были о чем-то разговаривать. – В голосе Драммонда появились угрожающие нотки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69