Где его дети, где шум и радостный домашний беспорядок… где все, что прежде он считал своей долей?
Где жизнь, по которой он тосковал?
В руках Равенны, черноволосой, с искрящимся взглядом?
Равенны из гейса.
Лицо его сделалось еще более угрюмым.
Девчонка. И незачем позволять ей скитаться по лесам без провожатых. Он подумал о Чешэме, вспоминая дурацкое выражение на физиономии кузена, когда тот положил глаз на девушку. Чешэм и его приятели должны будут уехать завтра же, или он сам выставит их. К чему брать на себя ответственность за дурное обхождение с девушкой. Не одни псы способны бесчинствовать на полях Лира. Он позволил себе расхлябанность, допустив в замок кузена с его дружками, всего лишь потому, что Чешэм был блестящим охотником. В безрадостном существовании Тревельяна была все-таки одна страсть – загнать лису, вихрем проскакав по четырем полям Лира. Но охоту придется отменить, а Чешэма и его друзей подтолкнуть к возвращению в Лондон. Пусть эта девица, Равенна, считает себя способной позаботиться о собственной персоне… с такими-то воинственными сверкающими глазами; однако, не имея ни титула, ни семьи, беззащитная девушка представляет собой великолепную дичь, и никто не любит охоту более Чешэма.
Против собственной воли Тревельян представил себе юную женщину, которую сегодня утром гнали его собаки.
Мать ее, Бриллиана, не утратила красоты даже после смерти; а дочь ее была еще прекрасней. Если при жизни Бриллиана была земной и сексуальной, дочь стала ее полной противоположностью. Обидно признавать такое, однако здесь, в собственных апартаментах, он мог быть откровенным с самим собой. От первого взгляда на Равенну в груди его перехватило дыхание. Она прекрасна, невыразимо прекрасна. Беспредельное очарование делало девушку в его памяти небесным созданием, недостижимым и диким, как ветры, дующие над огамами.
Камердинер свое дело закончил. Ниалл оглядел свое лицо. Проклятые морщины никуда не исчезли.
Он встал и заставил себя улыбнуться. Неважно. Гейс не властен над ним, Ниаллом Тревельяном. Гейс не будет иметь последствий, если ради этого ему придется использовать все свои силы, рассудок и волю.
Более того, Тревельян уже успел обнаружить утешение в равнодушии к прекрасной Равенне. Остается лишь пожелать удачи Чешэму в его ухаживаниях. Идея эта позабавила Тревельяна. Невзирая на весь опыт, накопленный кузеном в гостиных, нужно еще отыскать в Ирландии такого мужчину, который способен удержать ветер в ладонях.
* * *
И тогда тьма пала на землю.
Настало время друидов, пришла пора кельтских чар, а народ Скии, как утверждали, был благословен даром волшебства, который, однако, проявлялся через несколько поколений. Ския знала, что бабка ее была наделена этой силой… знала она и то, что ворожба стала проклятием старой женщины. Бабка Скии умерла в одиночестве, наказанная как ведьма и изгнанная теми самыми селянами, которые пользовались ее добротой.
И вот однажды настал прекрасный и жуткий день, когда Ския поняла, что воистину является наследницей своей бабушки, ибо обнаружила, что сила проявилась и в ней.
Все началось в Королевском саду. Ския вместе с сестрами восхищалась тисами, как раз после несущего урожай дождя. Смеясь, они бегали по рощице, восхищенные обществом друг друга. Ския устремилась в Королевский Лабиринт, чтобы спрятаться там. Сестры немедленно последовали за ней, и, хотя они сразу же обнаружили в этом новый повод для веселья, оказалось, что принцессы не могут найти пути наружу. Разыскивая выход, они огибали все новые углы подстриженной зеленой изгороди. Но всякий проход заканчивался тупиком.
Когда хихиканье начало превращаться в слезы, Ские пришлось подобрать тяжелую бархатную юбку и броситься к сестрам, закрытым от нее тисами. Она обнаружила их сгрудившимися в одном уголке, ужас застыл на очаровательных милых личиках. Напротив них, в глубине куста, устроился голубой дракончик, поедавший ветви, время от времени обдавая их огненным дыханием, чтобы сделать более удобоваримыми.
– Спаси нас! Спаси нас! – вопили девочки, обращаясь к Скии.
– Изыди, жуткая тварь! – выкрикнула Ския, обращаясь к дракону.
Маленькое чудовище, не обращавшее внимания на стенания ее сестер, тем не менее повернуло голову на ее голос.
Ския разглядывала дракона, надеясь определить способ, каким можно было бы освободить сестер. Тварь держала голову ниже края изгороди, чтобы не заметил рыцарь, способный погубить ее. Густая слизь на спине дракона свидетельствовала о его молодости и здоровье, и спастись от чудовища было немыслимо. Лазурно-голубые чешуйки играли радугой под прозрачной слизью; голубые драконы, самые маленькие, считались и наименее опасными. Тем не менее такое чудище вполне могло съесть всех юных принцесс, и Ския поняла, что если она ничего не сделает, ее сестры погибнут.
– Изыди, презреннейшее из созданий! – она шагнула вперед, рассчитывая привлечь к себе внимание дракона, тем самым давая возможность сестрам бежать.
Чудовище неторопливо тронулось с места, и Ския уже ощущала, как палит кожу его дыхание. Ужас охватил ее, и в порыве отчаяния она расстегнула цепочку для ключей, охватывавшую ее стан, и, размахнувшись словно мечом, бросила из-за головы в дракона.
– Изыди! – завопила она, прекрасно понимая, что тяжелая золотая цепь ничем не может повредить столь могучей твари. И все же она сделала это, надеясь, что сестры сумеют спастись, когда дракон обратит весь свой гнев на нее.
Она съежилась, когда цепочка с ключами охватила переливчатую как яшма пасть дракона. Теперь чудовище прогневается и челюсти эти разорвут ее.
Но тут произошло волшебство.
Из цепочки брызнули искры, осыпавшие все тело дракона. Тварь словно вспыхнула пламенем. Через секунду искры исчезли, и тут уже дракону пришлось прятаться в уголке изгороди.
– Что? – едва сумела вымолвить Ския, не понимая, что случилось.
– Спаси нас, Ския. Спаси нас, – скулили из своего уголка сестры, круглыми голубыми глазами следившие за битвой своей сестры и дракона.
Цепочка упала к ногам Скии. Подобрав ее, она удивилась тому, что столь обыкновенный предмет мог вместить в себя подобную силу. Покрутив вещицу в руках, она уже хотела снова швырнуть ее в дракона, однако тот явно страдал от боли и глядел на нее полными муки и ужаса глазами.
– Изыди! – вновь закричала она, надеясь, что звук ее голоса обратит чудовище в бегство. Она пригрозила дракону цепочкой, но тварь даже не шевельнулась, скрючившись в своем углу. – Я сказала тебе – убирайся! – ткнула она во врага властным перстом. И не веря своим глазам, увидела искры, посыпавшиеся теперь из пальца на дракона. Испустив какое-то полушипение-полурык, тварь проломила изгородь и бежала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109