Может, она ответила на поцелуй Филиппа так, как она это сделала, потому, что она незаконный ребенок и в ее нравственном воспитании были какие-то пробелы? Страх начал опутывать ее разум. Будучи ребенком, она достаточно наслышалась сплетен от своей матери и ее подруг и поняла, что женщины — так считается — не получают большого удовольствия от исполнения своего супружеского долга, а относятся к нему как к наказанию за то, что Ева сбила Адама с пути истинного. Маргарет нахмурилась. Она никогда не соглашалась с теорией церкви о том, что Адам — всего-навсего злополучная жертва хитросплетений.
— И о чем это вы думаете с таким сердитым видом? От неожиданности Маргарет вздрогнула, расплескав чай на ночную рубашку. Она резко повернулась и увидела Филиппа, стоящего в открытых дверях рядом с высоким шкафом, на который она раньше не обратила внимания.
Филипп был полностью одет. Глаза Маргарет скользнули по его темно-синему сюртуку с блестящими золотыми пуговицами. При виде его широкой груди в ней поднялись воспоминания, которые она старалась заглушить, и она опустила глаза. Остановились они на его панталонах кремового цвета, и внезапно ее обдало жаром, что ничуть не помогло ей взять себя в руки.
— Почему у вас был такой задумчивый вид? — повторил Филипп.
— Я думала о том, что Адам был болваном. — Она сказала ему именно то, что думала. Темные брови Филиппа вопросительно выгнулись.
— Какой Адам?
— Тот самый. Дуралей из Библии.
— Вы читали Библию?
Маргарет нервничала из-за его присутствия в ее спальне, но при этих словах нервозность тут же сменилась злостью.
— Возможно, вы будете потрясены, сэр, но Библия уже долгое время является чтением для низших классов. И насколько я заметила, они гораздо внимательнее относятся к ее изучению, чем высший свет.
Филипп почти не слышал слов, слетавших с ее губ. Он был слишком занят самими губами-. Они казались еще более восхитительными, чем ему, помнилось. Ему хотелось провести по ним пальцем и узнать, каковы они на ощупь. Хотелось разомкнуть их и испробовать вкус ее рта. Скользнуть своими — губами по этой мягкой шее и прильнуть к нежной впадинке у ее основания. Желание зарыться в это обещающее восторги стройное тело быстро превращалось в необходимость, и Филипп не был уверен, хватит ли его самообладания еще на один день, не говоря уже об окончании малого сезона.
Маргарет настороженно наблюдала за ним; ей было не по себе от его пристального взгляда. Выражение его лица напомнило ей одного постреленка, которого она видела как-то раз в бакалейной лавочке. Мальчишка уставился на витрину с аппетитными пирожными, и на лице его выражалась точно такая же смесь алчности и предвкушения.
— Что вы желаете, милорд? — отважилась она спросить.
— Чтобы вы звали меня Филиппом!
Маргарет напряглась, потому что он направился к ней. Когда он проходил мимо окна, солнечный луч, расщепившись на составные цвета, упал на его темноволосую голову, v на долю секунды показалось, что он окутан радугой. Маргарет моргнула, и иллюзия исчезла. Но сам он, увы, не исчез, Он шел к ней.
От нее потребовалась значительная решимость, чтобы не отступить. Мало того что отступать было некуда, но она знала,
будет роковой ошибкой показать ему, как она его боится.
Большие пальцы ее босых ног нервно впились в ковер, пока она ждала, когда же он скажет, зачем пришел. Но к ее величайшему удивлению, он не сказал ничего. Вместо этого он остановился совсем рядом с ней, протянул руку и легонько обвел пальцем чайное пятно на ее рубашке. Палец его был горячий — казалось, он прожигает тонкий муслин и прикасается прямо к коже.
Маргарет напрягла мышцы в тщетной попытке контролировать свою реакцию, и в это время его палец прошелся по едва заметной выпуклости ее груди. По телу ее побежали мурашки, и она почувствовала, что соски у нее затвердели. И что хуже, она испугалась, что он это заметил,
— Снимите рубашку, пока не простудились. — Голос Филиппа понизился до хрипоты.
— Я никогда не болею. Я переоденусь, как только вы дадите мне распоряжения на этот день. — Маргарет очень старалась, чтобы голос ее звучал ровно.
— Первое распоряжение вы только что получили. Снимите эту мокрую рубашку.
Маргарет внимательно посмотрела ему в лицо; от нее не укрылись искорки, что плясали в его глазах, и то странное впечатление, которое произвели на нее его прикосновения. Сражаться с ним было весьма трудно. Если ей придется сражаться еще и с самой собой, это будет просто немыслимо. Что с ней не так? Вопрос этот снова и снова звучал в ее смятенной голове.
Коченея от нерешительности, она смотрела, как его гибкие пальцы деловито расстегивают маленькие жемчужные пуговки. Медленно, словно смакуя свои действия, он расстегнул первую, потом вторую… пока рубашка не оказалась расстегнутой почти до пояса.
Маргарет обвела взглядом комнату, ища, как бы остановить его, но ничего не нашла. «Слова, — сказала она себе. — Борись с ним словами».
— Что вы делаете? — выпалила она и тут же вздрогнула от бессмысленности своего вопроса. Даже слепому было понятно, что он делает. И не нужно было обладать богатым воображением, чтобы сообразить зачем.
Филипп медленно улыбнулся ей, и от этой улыбки сердце у нее неожиданно сильно забилось. Он был похож на маленького озорного мальчишку, но в действиях его не было ничего мальчишеского.
— Играю роль горничной леди, пока ее нет. — Он провел кончиком пальца по ее ключице, и Маргарет вздрогнула, потому что по коже ее пробежал ток.
— Мне не нужна горничная! — Она отчаянно пыталась почувствовать злость, но ощущала только нарастающее волнение.
— А что вам нужно, госпожа супруга? — Он резким жестом распахнул полочки рубашки и положил свою широкую ладонь на ее грудь.
От его потрясающей вольности тело ее охватило вожделение. Ей казалось, она сломается от напряжения, но в глубине этого ощущения скрывалось ожидание.
— Вы так красивы. — Голос Филиппа стал глубже. — Я хочу… — Он потер ее сосок подушечкой большого пальца, и грудь ее пронзило, как стрелой, острым ощущением. И прежде чем она успела стиснуть губы, с них сорвался тихий стон.
— Так красивы…
Звук его голоса показался Маргарет завораживающим. Казалось, он наполняет ее слух так же, как прикосновение его руки к ее груди наполняет ее рассудок, заглушая разум и здравый смысл.
Филипп медленно опустил голову и поцеловал нежную выпуклость ее груди.
У Маргарет пересохло во рту, руки задрожали, по ним побежали мурашки. Ей хотелось… «Но мысли разлетелись, когда он коснулся кончиком языка ее соска. Ей показалось, что тело пылает, подожженное нарастающим желанием, глубина которого приводила ее в ужас. Не следовало позволять ему делать это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86