Вдоль стен тянулись скамьи, на буфете — очень чистые бокалы. Картины на стенах, обрамленные роскошным золоченым багетом, представляли различные сцены скитаний Вечного Жида, а также эпизоды осуждения и казни Дюшофура; все это было закопчено, а когда дым рассеивался, в ноздрях оставался тошнотворный запах табака. Таков был в общих чертах вид этой почтенной приемной, как называют такое помещение англичане. В ней крутился краснолицый человек лет тридцати пяти — сорока и сновала бледная девчушка лет двенадцати-четырнадцати. Это был хозяин «Бочки Амура» и его единственная дочь, которая должна была унаследовать от него дом и дело, а сейчас под отцовским руководством готовилась к этому.
В кухне поваренок готовил рагу, распространявшее сильный запах тушеных в вине почек.
Зал был еще пуст, но как раз когда часы пробили час пополудни, на пороге появился человек в форме французской гвардии и, остановившись на пороге, пробормотал:
— Улица Бурдоне, в «Бочке Амура», в общем зале, стол налево, сесть и ждать.
Затем, во исполнение этого приказа, достойный защитник отечества, насвистывая гвардейскую песенку, закрутил с чисто гвардейским кокетством и так торчавшие вверх усы, направился к столу и уселся на указанное место. Не успел он устроиться и поднять кулак, чтобы стукнуть им по столу, что на языке таверн всего мира означает «Вина!», как второй гвардеец, одетый точно так же, в свою очередь возник на пороге, что-то пробормотал и, секунду поколебавшись, подошел и сел рядом с первым. Солдаты уставились друг на друга, потом оба одновременно воскликнули «А!», что также во всех странах мира выражает удивление.
— Это ты, Хапун? — воскликнул один.
— Это ты, Похититель? — воскликнул другой.
— Ты зачем в этом кабаке?
— А ты?
— Понятия не имею!
— И я тоже.
— Так ты здесь…
— По приказу начальства.
— Гляди-ка, как я.
— А ждешь кого?
— Должен прийти один человек.
— С паролем.
— А услышав пароль?
— Я должен ему повиноваться, как самому метру Тапену.
— Все так, а пока что мне дали один пистоль, чтоб я мог выпить.
— Мне тоже дали пистоль, но про выпивку ничего не сказали.
— А в сомнении…
— А в сомнении, как сказал один мудрец, я не воздержусь.
— Ну так выпьем!
И на этот раз кулак был опущен на стол, чтобы позвать хозяина, но это было излишне. Хозяин видел, как вошли два клиента и, по их форме признав в них любителей выпить, уже стоял рядом с ними по стойке «смирно», держа левую руку по шву, а правую у своего колпака. Хозяин «Бочки Амура» был большой шутник.
— Вина! — воскликнули оба гвардейца.
— Орлеанского, — добавил один, по-видимому больший гурман, чем другой, — оно щиплет, я его люблю.
— Господа, — сказал с мерзкой улыбкой хозяин, — мое вино не щиплет, но оно от этого только лучше.
И он принес уже откупоренную бутылку. Посетители наполнили стаканы и выпили, потом' поставили их на стол, и лица гвардейцев, хотя и по-разному, но выразили одни и те же чувства.
— Какого черта ты говоришь, что вино не щиплет? Оно дерет!
Хозяин улыбнулся с видом человека, умеющего понимать шутки.
— Хотите другого?
— Захотим — спросим.
Хозяин поклонился и, поняв намек, предоставил солдатам заниматься своими делами.
— Но ты знаешь побольше, — сказал один солдат другому, — чем ты мне рассказал, ведь так?
— О, я знаю, что речь идет о некоем капитане, — сказал другой.
— Да, так, но чтобы арестовать капитана, нам подкинут силенок, я надеюсь?
— Несомненно, двое против одного недостаточно.
— Ты забываешь про человека в засаде, вот тебе и помощь.
— Хорошо бы их было двое, да покрепче… Постой, я, кажется, что-то слышу.
— В самом деле, кто-то спускается по лестнице.
— Молчи!
— Тише!
И оба гвардейца, соблюдая приказ даже точнее, чем настоящие солдаты, налили себе по полному стакану вина и выпили, поглядывая исподтишка на лестницу.
Наблюдатели не ошиблись. Действительно, ступени лестницы, которая шла вдоль стены и про которую мы забыли упомянуть, скрипели под немалой тяжестью, и гости общего зала увидели сначала ноги, потом туловище, потом голову. Ноги были в шелковых хорошо натянутых чулках; штаны — из белой шерсти; на туловище — голубой камзол, а голова покрыта треуголкой, кокетливо сдвинутой на ухо. Даже менее опытный глаз смог бы узнать по всем этим признакам капитана, а его эполеты и шпага не оставляли никаких сомнений относительно должности, которую он занимал. Это действительно был капитан Ла Жонкьер. Он имел пять футов два дюйма росту и был человеком довольно полным и живым; взгляд у него был проницательный. Было похоже, что во французских гвардейцах он распознал шпионов, потому что, войдя, он сначала повернулся к ним спиной, а потом затеял с хозяином очень странный разговор.
— Конечно, — сказал он, — я бы прекрасно пообедал и здесь, и меня очень к этому склоняет прекрасный запах тушеных почек, но в «Пафосской флейте» меня ждут знакомые кутилы. Быть может, ко мне придет занять сто пистолей один молодой человек из нашей провинции, он должен был зайти за ними сегодня утром, и я больше не могу его ждать. Если он придет и назовется, скажите ему, что я через час буду здесь, пусть соблаговолит подождать.
— Хорошо, капитан, — ответил хозяин.
— Эй! Вина! — воскликнули гвардейцы.
— Ага! — пробурчал капитан, бросая как будто бы беззаботный взгляд на выпивох, — вот солдаты, которые не слишком-то уважают эполеты.
Потом обернувшись к хозяину, он сказал:
— Обслужите этих господ, видите же, они торопятся.
— О, — сказал один из них, вставая, — господин капитан это позволяет?!
— Конечно, конечно, позволяю, — ответил Ла Жонкьер, улыбаясь одними губами и испытывая огромное желание поколотить этих вояк, чьи физиономии ему не нравились, но осторожность взяла в нем верх, и он сделал несколько шагов к двери.
— Но, капитан, — сказал, останавливая его, хозяин, — вы не назвали имя дворянина, который должен к вам сейчас зайти.
Ла Жонкьер заколебался. В это время один из двух гвардейцев обернулся, заложил ногу на ногу и закрутил ус, и жесты заправского военного внушили капитану некоторое доверие, в это же время второй гвардеец щелкнул по пробке и издал звук, который издает откупориваемая бутылка шампанского. Ла Жонкьер совсем успокоился.
— Господин Гастон де Шанле, — ответил он на вопрос хозяина.
— Гастон де Шанле, — повторил хозяин, — о черт, не забыть бы мне имя. Гастон, Гастон — хорошо, как «Гасконь», а Шанле похоже на «шандал»; хорошо, я запомню.
— Да, именно так, — серьезно продолжал Ла Жонкьер, — Гасконь де Шанделе. Я предлагаю вам, дорогой хозяин, открыть курсы мнемонических приемов, и, если все остальные так же хороши, как этот, я не сомневаюсь, что вы разбогатеете.
Хозяин улыбнулся комплименту, и капитан Ла Жонкьер вышел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
В кухне поваренок готовил рагу, распространявшее сильный запах тушеных в вине почек.
Зал был еще пуст, но как раз когда часы пробили час пополудни, на пороге появился человек в форме французской гвардии и, остановившись на пороге, пробормотал:
— Улица Бурдоне, в «Бочке Амура», в общем зале, стол налево, сесть и ждать.
Затем, во исполнение этого приказа, достойный защитник отечества, насвистывая гвардейскую песенку, закрутил с чисто гвардейским кокетством и так торчавшие вверх усы, направился к столу и уселся на указанное место. Не успел он устроиться и поднять кулак, чтобы стукнуть им по столу, что на языке таверн всего мира означает «Вина!», как второй гвардеец, одетый точно так же, в свою очередь возник на пороге, что-то пробормотал и, секунду поколебавшись, подошел и сел рядом с первым. Солдаты уставились друг на друга, потом оба одновременно воскликнули «А!», что также во всех странах мира выражает удивление.
— Это ты, Хапун? — воскликнул один.
— Это ты, Похититель? — воскликнул другой.
— Ты зачем в этом кабаке?
— А ты?
— Понятия не имею!
— И я тоже.
— Так ты здесь…
— По приказу начальства.
— Гляди-ка, как я.
— А ждешь кого?
— Должен прийти один человек.
— С паролем.
— А услышав пароль?
— Я должен ему повиноваться, как самому метру Тапену.
— Все так, а пока что мне дали один пистоль, чтоб я мог выпить.
— Мне тоже дали пистоль, но про выпивку ничего не сказали.
— А в сомнении…
— А в сомнении, как сказал один мудрец, я не воздержусь.
— Ну так выпьем!
И на этот раз кулак был опущен на стол, чтобы позвать хозяина, но это было излишне. Хозяин видел, как вошли два клиента и, по их форме признав в них любителей выпить, уже стоял рядом с ними по стойке «смирно», держа левую руку по шву, а правую у своего колпака. Хозяин «Бочки Амура» был большой шутник.
— Вина! — воскликнули оба гвардейца.
— Орлеанского, — добавил один, по-видимому больший гурман, чем другой, — оно щиплет, я его люблю.
— Господа, — сказал с мерзкой улыбкой хозяин, — мое вино не щиплет, но оно от этого только лучше.
И он принес уже откупоренную бутылку. Посетители наполнили стаканы и выпили, потом' поставили их на стол, и лица гвардейцев, хотя и по-разному, но выразили одни и те же чувства.
— Какого черта ты говоришь, что вино не щиплет? Оно дерет!
Хозяин улыбнулся с видом человека, умеющего понимать шутки.
— Хотите другого?
— Захотим — спросим.
Хозяин поклонился и, поняв намек, предоставил солдатам заниматься своими делами.
— Но ты знаешь побольше, — сказал один солдат другому, — чем ты мне рассказал, ведь так?
— О, я знаю, что речь идет о некоем капитане, — сказал другой.
— Да, так, но чтобы арестовать капитана, нам подкинут силенок, я надеюсь?
— Несомненно, двое против одного недостаточно.
— Ты забываешь про человека в засаде, вот тебе и помощь.
— Хорошо бы их было двое, да покрепче… Постой, я, кажется, что-то слышу.
— В самом деле, кто-то спускается по лестнице.
— Молчи!
— Тише!
И оба гвардейца, соблюдая приказ даже точнее, чем настоящие солдаты, налили себе по полному стакану вина и выпили, поглядывая исподтишка на лестницу.
Наблюдатели не ошиблись. Действительно, ступени лестницы, которая шла вдоль стены и про которую мы забыли упомянуть, скрипели под немалой тяжестью, и гости общего зала увидели сначала ноги, потом туловище, потом голову. Ноги были в шелковых хорошо натянутых чулках; штаны — из белой шерсти; на туловище — голубой камзол, а голова покрыта треуголкой, кокетливо сдвинутой на ухо. Даже менее опытный глаз смог бы узнать по всем этим признакам капитана, а его эполеты и шпага не оставляли никаких сомнений относительно должности, которую он занимал. Это действительно был капитан Ла Жонкьер. Он имел пять футов два дюйма росту и был человеком довольно полным и живым; взгляд у него был проницательный. Было похоже, что во французских гвардейцах он распознал шпионов, потому что, войдя, он сначала повернулся к ним спиной, а потом затеял с хозяином очень странный разговор.
— Конечно, — сказал он, — я бы прекрасно пообедал и здесь, и меня очень к этому склоняет прекрасный запах тушеных почек, но в «Пафосской флейте» меня ждут знакомые кутилы. Быть может, ко мне придет занять сто пистолей один молодой человек из нашей провинции, он должен был зайти за ними сегодня утром, и я больше не могу его ждать. Если он придет и назовется, скажите ему, что я через час буду здесь, пусть соблаговолит подождать.
— Хорошо, капитан, — ответил хозяин.
— Эй! Вина! — воскликнули гвардейцы.
— Ага! — пробурчал капитан, бросая как будто бы беззаботный взгляд на выпивох, — вот солдаты, которые не слишком-то уважают эполеты.
Потом обернувшись к хозяину, он сказал:
— Обслужите этих господ, видите же, они торопятся.
— О, — сказал один из них, вставая, — господин капитан это позволяет?!
— Конечно, конечно, позволяю, — ответил Ла Жонкьер, улыбаясь одними губами и испытывая огромное желание поколотить этих вояк, чьи физиономии ему не нравились, но осторожность взяла в нем верх, и он сделал несколько шагов к двери.
— Но, капитан, — сказал, останавливая его, хозяин, — вы не назвали имя дворянина, который должен к вам сейчас зайти.
Ла Жонкьер заколебался. В это время один из двух гвардейцев обернулся, заложил ногу на ногу и закрутил ус, и жесты заправского военного внушили капитану некоторое доверие, в это же время второй гвардеец щелкнул по пробке и издал звук, который издает откупориваемая бутылка шампанского. Ла Жонкьер совсем успокоился.
— Господин Гастон де Шанле, — ответил он на вопрос хозяина.
— Гастон де Шанле, — повторил хозяин, — о черт, не забыть бы мне имя. Гастон, Гастон — хорошо, как «Гасконь», а Шанле похоже на «шандал»; хорошо, я запомню.
— Да, именно так, — серьезно продолжал Ла Жонкьер, — Гасконь де Шанделе. Я предлагаю вам, дорогой хозяин, открыть курсы мнемонических приемов, и, если все остальные так же хороши, как этот, я не сомневаюсь, что вы разбогатеете.
Хозяин улыбнулся комплименту, и капитан Ла Жонкьер вышел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100