Барнард вгляделся в стекло и, скривив губы, изрек:
— Бог миловал, это Николас!
— Не может быть! — ахнула Элли. — Меня нет дома, слышите? — умоляюще прошептала она. — Не говорите ему, что я здесь!
Она взлетела вверх по лестнице и, судорожно запирая дверь комнаты, услышала снизу радостный возглас Джима:
— Ники, это ты!
Николас остановился на пороге. Выглядел он непривычно уставшим и постаревшим. И рассерженным. Очень рассерженным.
— Ты вместе с Шарлоттой пришел, да? Джим на радостях забыл про Ханну и не заметил, в каком состоянии находится Николас.
— Нет, Джим…
— Как она? Как ее здоровье?
Лицо Николаса немного смягчилось.
— Ей лучше. Очень скоро она будет совсем здорова. — Он посмотрел на Барнарда, и взгляд его снова потяжелел. — Мне нужно увидеть Элли.
Барнард пожал плечами и предусмотрительно отошел к камину.
— Извините, Николас, ее нет дома.
— Нет дома? — Николас обвел взглядом прихожую и в упор посмотрел на Джима. Тот опустил глаза в пол. Николас гневно сжал кулаки. — Черт возьми, Барнард, мне необходимо с ней поговорить!
— Я бы рад вам помочь, Николас, но Элли действительно нет дома.
— Так я и поверил! — рявкнул Николас и неожиданно, перешагивая через две ступеньки, ринулся на второй этаж.
Джим и Барнард запоздало бросились следом и поспели как раз вовремя, потому что Николас пытался открыть дверь в комнату Элли. Но медная ручка никак не желала поворачиваться. Дверь была явно заперта. Николас поглубже вдохнул и крепко зажмурился, стараясь взять себя в руки.
— Элли! — требовательно постучал он в дверь. Элли стояла, прижавшись спиной к двери, и голос Николаса вкупе с его стуком отозвались в ее теле неожиданно сладкой дрожью.
— Черт возьми, Элли! — прогремел Николас, сопроводив слова громким и настойчивым стуком. — Открой мне! Нам надо поговорить!
Элли молчала. Время слов ушло. Николас продолжал бушевать в коридоре, и дверь сотрясалась от ударов.
— Что вы делаете! — возмутился Барнард. — Еще немного — и вы выломаете дверь!
Элли до боли закусила губу, чтобы не разрыдаться и, распахнув дверь, не кинуться в объятия Николаса.
— Черт побери, Элли, да открой же наконец!
И вдруг он замолчал. В коридоре сгустилась мучительная тишина. Минута шла за минутой, а Николас молчал. Она представила себе, как он стоит перед запертой дверью, высокий, рассерженный и от этого еще более красивый.
— Я не знаю, почему ты это сделала, — вдруг заговорил Николас. Голос его был спокоен и полон глубокой боли. — Но я знаю одно: будь ты искренна со мной, я отдал бы тебе себя и весь белый свет в придачу.
Мир вокруг Элли мгновенно рухнул. Она услышала гулкие удаляющиеся шаги. Тишина. На первом этажи громко хлопнула входная дверь. Николас ушел. Элли беззвучно зарыдала и, давясь слезами, без сил опустилась на пол возле двери.
Глава 25
Доктор только что ушел, и Николас остался один в своем кабинете. Все, что было в человеческих силах, он сделал. Все его обещания и решимость оказались тщетными. Не осталось надежды на спасение. Не нашлось чудодейственного лекарства. Шарлотта умирала.
«Элли, почему ты не здесь?» — прорвалась горькая мысль.
Николас с силой потер виски кончиками пальцев в надежде, что бесполезные мысли и мигрень наконец оставят его. Однако головная боль стала просто мучительной, как бы откликаясь на безмолвный крик его души. Николас попытался отвернуться от колющей глаза правды, но не смог. Его знаменитая воля потерпела позорное поражение. Элли потеряна навсегда, Шарлотта угасает на глазах. Он уже ничем не мог ей помочь.
Николас вышел из кабинета, и нос к носу столкнулся с проходившим по коридору зятем. Тот был одет с иголочки, явно намереваясь уходить.
— О, Николас! Я как раз шел к тебе. — Уильям аккуратно стряхнул невидимую пушинку со своего умопомрачительного пиджака.
— Я собираюсь в Метрополитен-клуб. Не хочешь составить компанию?
— Прямо сейчас? В полдень? — вскипел Николас.
— Самое время, чтобы пропустить стаканчик. В два размашистых шага Николас оказался перед Уильямом и, схватив его за грудки, с силой припечатал к стене:
— Твоя дочь умирает! У тебя что, совсем нет сердца?
Уильям Уэлтон неуклюже дернулся, но не сумел высвободиться.
— Я не сиделка. Навещу ее сегодня вечером — почитаю сказку, а потом…
— Слушай, ты, скотина, — Николас безжалостно тряхнул родственника как тряпичную куклу, — мне плевать — допивайся хоть до бесчувствия. Но не сегодня и не сейчас!
— Что здесь происходит?
Со стороны лестницы к ним подходила Мириам. Лицо осунувшееся, вокруг покрасневших глаз темные круги. Николасу с трудом верилось, что в сестре проснулось наконец материнское чувство. Было слишком заметно, как она себя жалеет, — оставить блестящую, беспечную светскую жизнь ради обязанностей, которых она так старательно избегала.
Он с презрением отпустил Уильяма. Тот, как мог, привел в порядок одежду и, бросив на Николаса испепеляющий взгляд, устремился вниз по лестнице. Оглушительно грохнула входная дверь.
— Не думал, что мое мнение о нем может упасть еще ниже, — покачал головой Николас и направился к своей комнате. Проходя мимо Мириам, он поймал ее умоляющий взгляд. Но о чем она его просила, не смог понять.
— Николас, — проговорила она плачущим голосом.
— Да, Мириам? — полуобернувшись, холодно отозвался Дрейк.
— Да нет, ничего, — прошептала она и, прижав платок к губам, торопливо стала подниматься по лестнице за ним следом.
Шарлотту перевели в комнату, окна которой выходили на юг. Целый день она была залита солнцем, повсюду живые цветы и яркие ленты, которые так ей нравились. Когда Николас осторожно приоткрыл дверь, девочка лежала на боку, крепко прижимая к себе свою куклу. Он решил, что Шарлотта спит, и осторожно, стараясь не шуметь, подался назад.
— Дядя Николас, это ты?
Он замер на месте, но тут же откликнулся:
— Да, принцесса, это я.
— Я знаю, ты очень занят, но, может быть, немножко посидишь со мной?
Берт расписал весь сегодняшний день чуть ли не до полуночи, каждая минута была на счету — деловые встречи, переговоры. Уже час назад ему надо было быть в конторе.
— В чем вопрос, конечно, посижу!
Его обычно громкие шаги приглушил толстый ковер на полу. Шарлотта легла на спину и улыбнулась. Но никакой улыбке было уже не под силу скрыть восковую бледность и хриплое, трудное дыхание девочки. Николас заставил себя беспечно улыбнуться. Подтянув стул по. ближе к кровати, он неспешно уселся и решительно отставил все дела и посторонние мысли в сторону.
— Папа ведь ушел? — грустно спросила девочка. В душе Николаса вновь вскипела злость, но он не подал виду:
— Да, милая. Но он скоро придет.
— А когда?
— Скоро. Очень скоро. Знаешь, ему так не хотелось уходить.
— Правда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
— Бог миловал, это Николас!
— Не может быть! — ахнула Элли. — Меня нет дома, слышите? — умоляюще прошептала она. — Не говорите ему, что я здесь!
Она взлетела вверх по лестнице и, судорожно запирая дверь комнаты, услышала снизу радостный возглас Джима:
— Ники, это ты!
Николас остановился на пороге. Выглядел он непривычно уставшим и постаревшим. И рассерженным. Очень рассерженным.
— Ты вместе с Шарлоттой пришел, да? Джим на радостях забыл про Ханну и не заметил, в каком состоянии находится Николас.
— Нет, Джим…
— Как она? Как ее здоровье?
Лицо Николаса немного смягчилось.
— Ей лучше. Очень скоро она будет совсем здорова. — Он посмотрел на Барнарда, и взгляд его снова потяжелел. — Мне нужно увидеть Элли.
Барнард пожал плечами и предусмотрительно отошел к камину.
— Извините, Николас, ее нет дома.
— Нет дома? — Николас обвел взглядом прихожую и в упор посмотрел на Джима. Тот опустил глаза в пол. Николас гневно сжал кулаки. — Черт возьми, Барнард, мне необходимо с ней поговорить!
— Я бы рад вам помочь, Николас, но Элли действительно нет дома.
— Так я и поверил! — рявкнул Николас и неожиданно, перешагивая через две ступеньки, ринулся на второй этаж.
Джим и Барнард запоздало бросились следом и поспели как раз вовремя, потому что Николас пытался открыть дверь в комнату Элли. Но медная ручка никак не желала поворачиваться. Дверь была явно заперта. Николас поглубже вдохнул и крепко зажмурился, стараясь взять себя в руки.
— Элли! — требовательно постучал он в дверь. Элли стояла, прижавшись спиной к двери, и голос Николаса вкупе с его стуком отозвались в ее теле неожиданно сладкой дрожью.
— Черт возьми, Элли! — прогремел Николас, сопроводив слова громким и настойчивым стуком. — Открой мне! Нам надо поговорить!
Элли молчала. Время слов ушло. Николас продолжал бушевать в коридоре, и дверь сотрясалась от ударов.
— Что вы делаете! — возмутился Барнард. — Еще немного — и вы выломаете дверь!
Элли до боли закусила губу, чтобы не разрыдаться и, распахнув дверь, не кинуться в объятия Николаса.
— Черт побери, Элли, да открой же наконец!
И вдруг он замолчал. В коридоре сгустилась мучительная тишина. Минута шла за минутой, а Николас молчал. Она представила себе, как он стоит перед запертой дверью, высокий, рассерженный и от этого еще более красивый.
— Я не знаю, почему ты это сделала, — вдруг заговорил Николас. Голос его был спокоен и полон глубокой боли. — Но я знаю одно: будь ты искренна со мной, я отдал бы тебе себя и весь белый свет в придачу.
Мир вокруг Элли мгновенно рухнул. Она услышала гулкие удаляющиеся шаги. Тишина. На первом этажи громко хлопнула входная дверь. Николас ушел. Элли беззвучно зарыдала и, давясь слезами, без сил опустилась на пол возле двери.
Глава 25
Доктор только что ушел, и Николас остался один в своем кабинете. Все, что было в человеческих силах, он сделал. Все его обещания и решимость оказались тщетными. Не осталось надежды на спасение. Не нашлось чудодейственного лекарства. Шарлотта умирала.
«Элли, почему ты не здесь?» — прорвалась горькая мысль.
Николас с силой потер виски кончиками пальцев в надежде, что бесполезные мысли и мигрень наконец оставят его. Однако головная боль стала просто мучительной, как бы откликаясь на безмолвный крик его души. Николас попытался отвернуться от колющей глаза правды, но не смог. Его знаменитая воля потерпела позорное поражение. Элли потеряна навсегда, Шарлотта угасает на глазах. Он уже ничем не мог ей помочь.
Николас вышел из кабинета, и нос к носу столкнулся с проходившим по коридору зятем. Тот был одет с иголочки, явно намереваясь уходить.
— О, Николас! Я как раз шел к тебе. — Уильям аккуратно стряхнул невидимую пушинку со своего умопомрачительного пиджака.
— Я собираюсь в Метрополитен-клуб. Не хочешь составить компанию?
— Прямо сейчас? В полдень? — вскипел Николас.
— Самое время, чтобы пропустить стаканчик. В два размашистых шага Николас оказался перед Уильямом и, схватив его за грудки, с силой припечатал к стене:
— Твоя дочь умирает! У тебя что, совсем нет сердца?
Уильям Уэлтон неуклюже дернулся, но не сумел высвободиться.
— Я не сиделка. Навещу ее сегодня вечером — почитаю сказку, а потом…
— Слушай, ты, скотина, — Николас безжалостно тряхнул родственника как тряпичную куклу, — мне плевать — допивайся хоть до бесчувствия. Но не сегодня и не сейчас!
— Что здесь происходит?
Со стороны лестницы к ним подходила Мириам. Лицо осунувшееся, вокруг покрасневших глаз темные круги. Николасу с трудом верилось, что в сестре проснулось наконец материнское чувство. Было слишком заметно, как она себя жалеет, — оставить блестящую, беспечную светскую жизнь ради обязанностей, которых она так старательно избегала.
Он с презрением отпустил Уильяма. Тот, как мог, привел в порядок одежду и, бросив на Николаса испепеляющий взгляд, устремился вниз по лестнице. Оглушительно грохнула входная дверь.
— Не думал, что мое мнение о нем может упасть еще ниже, — покачал головой Николас и направился к своей комнате. Проходя мимо Мириам, он поймал ее умоляющий взгляд. Но о чем она его просила, не смог понять.
— Николас, — проговорила она плачущим голосом.
— Да, Мириам? — полуобернувшись, холодно отозвался Дрейк.
— Да нет, ничего, — прошептала она и, прижав платок к губам, торопливо стала подниматься по лестнице за ним следом.
Шарлотту перевели в комнату, окна которой выходили на юг. Целый день она была залита солнцем, повсюду живые цветы и яркие ленты, которые так ей нравились. Когда Николас осторожно приоткрыл дверь, девочка лежала на боку, крепко прижимая к себе свою куклу. Он решил, что Шарлотта спит, и осторожно, стараясь не шуметь, подался назад.
— Дядя Николас, это ты?
Он замер на месте, но тут же откликнулся:
— Да, принцесса, это я.
— Я знаю, ты очень занят, но, может быть, немножко посидишь со мной?
Берт расписал весь сегодняшний день чуть ли не до полуночи, каждая минута была на счету — деловые встречи, переговоры. Уже час назад ему надо было быть в конторе.
— В чем вопрос, конечно, посижу!
Его обычно громкие шаги приглушил толстый ковер на полу. Шарлотта легла на спину и улыбнулась. Но никакой улыбке было уже не под силу скрыть восковую бледность и хриплое, трудное дыхание девочки. Николас заставил себя беспечно улыбнуться. Подтянув стул по. ближе к кровати, он неспешно уселся и решительно отставил все дела и посторонние мысли в сторону.
— Папа ведь ушел? — грустно спросила девочка. В душе Николаса вновь вскипела злость, но он не подал виду:
— Да, милая. Но он скоро придет.
— А когда?
— Скоро. Очень скоро. Знаешь, ему так не хотелось уходить.
— Правда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82