Наконец, голова моя точно разлетелась на части, и я потеряла сознание. Хозяйка рассказывала мне потом, что когда она пришла проведать меня, ей показалось, что я крепко сплю. Спала я так сорок восемь часов. Когда я проснулась, я чувствовала себя хорошо и только была очень голодна. Служанка принесшая мне завтрак, объявила, что у меня очень хороший вид и что я помолодела на тридцать лет.
Короче сказать, еще скорей, чем я состарилась, ко мне вернулись мои молодость и красота. Мало-помалу у меня прорезались и выросли зубы, – и я сделалась такой, какой вы меня видите. Моя добрая хозяйка сначала смотрела на меня с каким-то суеверным страхом, а потом успокоилась и призналась мне, что считает мою необыкновенную болезнь колдовством, наведенным на меня кем-то, роковое действие которого было уничтожено святой реликвией, которую она, незаметно от меня, поставила в головах моей кровати. Я не возражала, так как сама не могла понять, что такое происходило со мной.
Когда я совершенно поправилась, я должна была снова взяться за свое скверное ремесло, чтобы жить, как я привыкла. Только я не хотела появляться под своим старым именем и особенно там, где я прежде жила. Поэтому я приняла имя Андриенн Леванти и уехала в Америку. Оттуда меня привез в Венецию один друг – итальянец. Остальное не представляет никакого интереса.
Теперь объясните мне неслыханный факт, который я передала вам. Вы, над которым время не имеет никакой власти, вы должны знать ключ к этой тайне и можете сказать мне, когда кончится эта неестественная молодость и ненавистная жизнь, которая давит меня, как невыносимое бремя… Мне все надоело, у меня нет цели в жизни, и я даже ни на что не гожусь. Хоть из жалости скажите мне: когда и каким образом придет моя смерть?…
Взволнованный Супрамати с удивлением слушал этот длинный рассказ. Только теперь он понял слова Эбрамара, который сказал, что эссенция жизни, будучи введена в организм Лилианы
тем способом, которым ввел ее Нарайяна, действует совсем иначе и намного увеличивает продолжительность жизни, не делая ее, однако, вполне вечной. Но каким образом? Эбрамар объяснений не дал, и Супрамати положительно не знал, что ждет Лилиану в будущем. Способ, каким обновился организм Лилианы, был новостью для него и указывал только, как разнообразно действие чудесного и ужасного вещества.
– Вы спрашиваете у меня более, чем я могу сказать вам, мисс Лилиана, – ответил Супрамати после минутного молчания, – правда, есть неведомое вещество, удлиняющее жизнь на более или менее продолжительное время и поддерживающее силы и юность; но преступно пользоваться таким опасным средством легкомысленно, и я считаю Нарайяну преступником по отношению к вам, так как не спросив вашего согласия и не обсудив, способны ли вы на такое испытание, он осудил вас на жизнь, конца которой я не знаю, но которая, по моим предположениям, будет очень продолжительна. И все это Нарайяна сделал ради удовлетворения своих животных страстей!
– Видя, что Лилиана смертельно побледнела и с ужасом смотрит на него, Супрамати прибавил:
– Успокойтесь и смело смотрите в будущее! Все, что зависит от меня, я сделаю для облегчения вашей участи.
Прежде всего я снова дам вам состояние, которое избавит вас от необходимости торговать своей особой. Капитал я помещу таким образом, чтобы случайные спекуляции не могли его отнять у вас. Во-вторых, я могу только повторить мой совет, который уже раз дал вам, а именно: жить ради какой-нибудь благородной и полезной цели, а не для мелочного тщеславия. Нам необходимо победить разнузданные чувства, которые кипят в нашей душе, а не пользоваться ими, как законным предлогом для совершения всевозможных глупостей.
Я не могу поверить, чтобы такая унизительная жизнь, какую вы ведете, удовлетворяла бы вас. Вы сами заявили, что все вам опротивело. Да иначе и не может быть! Вложенная в нас божественная искра толкает нас вперед – от мрака к свету. В этом и состоит назначение души, это и есть тот путь, по которому мы должны подниматься, чтобы соединиться с нашим Небесным Отцом.
Посвятите себя труду и самосовершенствованию, и эта жизнь, которая так пугает вас, покажется вам не столь долгой, а вы менее будете чувствовать пустоту этого скоротечного мира, где смерть косит все вокруг, оставляя в живых только одну вас.
– Все, что вы говорите, – правда; а между тем, когда я думаю об ужасе такого будущего, мне кажется, что я теряю рассудок, – пробормотала Лилиана, закрыв лицо руками.
Затем, быстро выпрямившись, она прибавила:
– Вы говорите, чтобы я трудилась и совершенствовалась. Но как? Каким путем? Уединение и благотворительность не удовлетворяют меня и не вносят никакого интереса в мою жизнь.
– Я позабочусь дать вам более существенные занятия, – с улыбкой заметил Супрамати. – А пока прежде всего я устрою ваши имущественные дела. До свидания! Скоро вы получите от меня известие.
Вернувшись домой, Супрамати рассказал Наре о результате своего визита и стал обсуждать с ней, что можно сделать для облегчения участи несчастной жертвы Нарайяны, осужденной, очевидно, на долгую жизнь.
После зрелого размышления Нара посоветовала попробовать заинтересовать Лилиану оккультными науками. Может быть, эти занятия завлекут ее и даже приготовят в будущем из нее им помощницу. Нара хотела сама поговорить с молодой женщиной и объяснить ей, в чем дело.
Согласно с этим решением, она пригласила Лилиану приехать к ней.
Лилиана приехала, движимая столько же ревностью, сколько и любопытством, но все эти чувства быстро исчезли в горьком сознании своего подавляющего ничтожества перед этой выдающейся женщиной.
Тут впервые она вполне поняла, почему Супрамати, будучи мужем Нары, не мог полюбить ее. Но в то же время она чувствовала себя побежденной его нежной добротой, и в ней проснулось желание трудом и нравственным очищением приблизиться к этой избранной чете.
Лилиана с благодарностью приняла предложение отдаться изучению оккультных наук, а несколько феноменов, показанных Нарой, в высшей степени заинтересовали ее.
При помощи Дахира, имевшего на континенте различные знакомства, снеслись с одним стариком немцем, жившим близ Нюрнберга в небольшом уединенном замке и занимавшимся эзотерическими науками. И он, и жена его согласились принять в свой дом Лилиану в качестве ученицы, а один из высших адептов, живший в Лондоне, обещал наблюдать за неофиткой и руководить ею.
Когда все приготовления были окончены, Лилиана уехала в Нюрнберг, снабженная новым состоянием и воодушевленная наилучшими намерениями учиться и совершенствоваться. Сердце ее было покойнее, а признательность внушала ей желание оправдать заботы и заслужить уважение своих благодетелей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48