Ведунья передала тебе вот это, — сказала леди Морайна, протягивая Гастингс флакончик с густой беловатой жидкостью. — Велела, чтобы ты добавила чуть-чуть мужу в вино, и он начнет испытывать к тебе то же, что ты испытываешь к нему.
Значит, ей предложено любовное зелье. Откуда Ведунья узнала про леди Марджори и Северна?
Выходя за леди Морайной из спальни, Агнес бросила через плечо:
— Не забудь мои слова, Гастингс, и не спеши с зельем. По-моему, для этого еще нет повода.
Да разве Агнес представляет, какая нестерпимая боль пронизывает ее тело? Что она знает о женщине с серебряными волосами, при виде которой мужчины начинают изъясняться возвышенно, словно трубадуры?
А может, Агнес права?
Гастингс отправилась к отцу Каррегу, примостившемуся с книгой в уголке зала. Волкодав Эдгар спал, положив мохнатую голову ему на ноги. Она молча кивнула священнику и устроилась рядом с Эдгаром.
Во время трапезы Гвент ел молча и торопливо, наблюдая за хозяином, который не сводил глаз с прекрасной женщины. Та же делала вид, что поглощена Элизой.
Трист растянулся у Северна на плече и казался спящим. Гастингс предложила ему жареной свинины, приготовленной для него Макдиром, зверек, взяв у нее с руки пару кусочков, довольно заворчал.
На Элизу он больше не обращал внимания.
— Тебе должно понравиться, этого кролика Макдир приправил циберрой, — сказала Гастингс мужу, который бездумно гонял по тарелке кусок жаркого.
— Да-да, очень вкусно. И солома на полу свежая. Такой приятный запах.
Хвала святому Этельберту, он заметил и еще что-то, кроме прекрасной Марджори.
— Это розмарин, если смешать его с розами, получается именно такой запах.
Пожалуй, муж сочтет ее надоедливой, если она скажет, что хочет обнимать и целовать его, чтобы он тоже обнимал, целовал и любил ее, только ее, а не женщину из его детских фантазий.
Гастингс положила в рот кусок цыпленка, но еда казалась ей противной. Она подумала о флакончике в кармане, готовом к применению. Нет, она не желала, чтобы любовь мужа ей вернуло какое-то зелье, он должен вернуться к ней по собственной воле.
А вдруг Марджори окажется женщиной без стыда и чести?
А вдруг уведет мужа прямо у нее из-под носа?
Гастингс вздохнула и погладила по голове Триста, который ласково заворчал, внимательно посмотрел на Гастингс, а затем положил лапку ей на руку.
— Думаю, Трист нашел себе подружку, — заметил Северн, и это были первые осмысленные слова, сказанные им жене.
— Он кажется довольным, — ответила та.
— Он наверняка успел вдоволь наиграться и потерял к ней интерес до тех пор, пока не родятся детеныши. Тогда он снова отправится в лес присмотреть за ними.
— И ты поступишь, как Трист, если я окажусь беременной?
Северн подскочил, тут же взглянув на ее живот:
— Ты беременна? У тебя не было месячных? Что она могла сказать? Гастингс никогда не высчитывала сроки, но, пожалуй, минуло немало времени.
— Не знаю.
Наверное, ей надо было солгать. Наверное, услышав о своем ребенке, он бы вернулся к ней. Северн — человек чести. У Гастингс вырвалось проклятье.
— Что ты сказала?
— Я сказала, что не всегда получается так, как хочется.
Он не ответил, его взгляд был прикован к Марджори, которая наклонилась, чтобы поднять что-то с пола, и ее волосы упали серебряной вуалью, переливавшейся на свету. Гастингс всей душой ненавидела эту женщину.
Она ведь не слепая, видит огонь страсти в потемневших глазах мужа. Он хотел Марджори, хотел так же неистово, как лишь две ночи назад хотел свою жену.
Гастингс занимала его внимание всего три месяца. Да и что это было за внимание? Обладание покорной женщиной, предлагавшей свое тело? И ничего более. Марджори царила в его мыслях восемь лет. Она сжала в кармане флакон. Нет, не сейчас. Она не желает быть обязанной проклятому зелью.
Гастингс заметила, что муж не надел одну из новых туник, и сгорала от желания перерезать Марджори горло, пронзить ее сердце кинжалом. Конечно, за это ее никогда не допустят на небеса, и ей очень повезет, если она окажется хотя бы в чистилище.
В зале появился жонглер, который подбрасывал и ловил пять кожаных мячиков, непринужденно болтая. Он даже умудрялся петь. Гастингс видела, как Белла привалилась к кузнецу и глаза у того совсем осоловели. Белла с интересом следила за жонглером, а на лице Моррика сияла бессмысленная улыбка.
Когда-то она видела такую же улыбку на лице мужа.
Но вот жонглер кончил упражнения с мячиками и подошел ближе, чтобы пропеть хвалу лорду Северну, уложившему под стенами Акры шестьдесят сарацин, могучему воину, которому король Эдуард повелел ехать возле своего стремени, но не приближаться к прекрасной королеве Элеоноре.
Марджори засмеялась, жонглер тем временем обратился к Гастингс. Приняв изящную позу, он внимательно посмотрел на хозяйку и запел:
Леди Гастингс, весь мир даровала ты
лорду Северну.
Ты добра и мудра, и больным
ты несешь исцеленье.
Ты совсем не обычна, — как сказано, —
верно ты любишь
Лорда Северна, нового лорда в поместье.
Она заметила, как скривился муж. Откуда жонглеру известно про ее обыкновенность? Наверняка проболтался кто-то из слуг.
А тот уже обратился к Марджори и, прижимая руку к сердцу, тяжко вздохнул.
Такая грация, такая красота,
такие серебристые волосы
Сводят мужчин с ума.
Леди Марджори превзошла всех дам.
Она — богиня. Она — прекрасное творенье,
о котором вечно мечтает каждый мужчина.
Гастингс едва не вскрикнула. Она посмотрела на Северна, который не сводил глаз с Марджори. Разве он не заметил, что в песне жонглера нет ни ритма, ни рифмы?
А Марджори заливалась смехом, помахивая ручкой в сторону трубадура.
Жонглер склонился в глубоком поклоне перед Северном, затем перед Гастингс и опустился на колени перед Марджори.
Гастингс хотелось умереть.
Но сначала ей хотелось бы расправиться с этим прекрасным творением, о котором вечно мечтает каждый мужчина. А перед этим она бы с удовольствием прикончила жонглера.
Северн пришел в спальню глубокой ночью, однако Гастингс дожидалась его и молча слушала, как он раздевается, представляя себе тело мужа. Северн к ней даже не прикоснулся.
Перед рассветом Гастингс вдруг проснулась от ощущения его близости. Значит, он вспомнил о ней. Она открыла глаза, надеясь увидеть над собой его лицо, но Северн лежал на боку, это она прижалась к его спине.
Гастингс коснулась рукой твердого живота, потом начала спускаться все ниже, до самого паха. Северн в полусне стал ее целовать, шепча:
— Ах, Марджори…
— Ублюдок! — крикнула Гастингс. — Целуешь меня в ответ на ласки и при этом бормочешь ее имя? Убирайся к дьяволу!
Она сорвала с него одеяло, отпихнула испуганного Триста и, кое-как завернувшись, выскочила из спальни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Значит, ей предложено любовное зелье. Откуда Ведунья узнала про леди Марджори и Северна?
Выходя за леди Морайной из спальни, Агнес бросила через плечо:
— Не забудь мои слова, Гастингс, и не спеши с зельем. По-моему, для этого еще нет повода.
Да разве Агнес представляет, какая нестерпимая боль пронизывает ее тело? Что она знает о женщине с серебряными волосами, при виде которой мужчины начинают изъясняться возвышенно, словно трубадуры?
А может, Агнес права?
Гастингс отправилась к отцу Каррегу, примостившемуся с книгой в уголке зала. Волкодав Эдгар спал, положив мохнатую голову ему на ноги. Она молча кивнула священнику и устроилась рядом с Эдгаром.
Во время трапезы Гвент ел молча и торопливо, наблюдая за хозяином, который не сводил глаз с прекрасной женщины. Та же делала вид, что поглощена Элизой.
Трист растянулся у Северна на плече и казался спящим. Гастингс предложила ему жареной свинины, приготовленной для него Макдиром, зверек, взяв у нее с руки пару кусочков, довольно заворчал.
На Элизу он больше не обращал внимания.
— Тебе должно понравиться, этого кролика Макдир приправил циберрой, — сказала Гастингс мужу, который бездумно гонял по тарелке кусок жаркого.
— Да-да, очень вкусно. И солома на полу свежая. Такой приятный запах.
Хвала святому Этельберту, он заметил и еще что-то, кроме прекрасной Марджори.
— Это розмарин, если смешать его с розами, получается именно такой запах.
Пожалуй, муж сочтет ее надоедливой, если она скажет, что хочет обнимать и целовать его, чтобы он тоже обнимал, целовал и любил ее, только ее, а не женщину из его детских фантазий.
Гастингс положила в рот кусок цыпленка, но еда казалась ей противной. Она подумала о флакончике в кармане, готовом к применению. Нет, она не желала, чтобы любовь мужа ей вернуло какое-то зелье, он должен вернуться к ней по собственной воле.
А вдруг Марджори окажется женщиной без стыда и чести?
А вдруг уведет мужа прямо у нее из-под носа?
Гастингс вздохнула и погладила по голове Триста, который ласково заворчал, внимательно посмотрел на Гастингс, а затем положил лапку ей на руку.
— Думаю, Трист нашел себе подружку, — заметил Северн, и это были первые осмысленные слова, сказанные им жене.
— Он кажется довольным, — ответила та.
— Он наверняка успел вдоволь наиграться и потерял к ней интерес до тех пор, пока не родятся детеныши. Тогда он снова отправится в лес присмотреть за ними.
— И ты поступишь, как Трист, если я окажусь беременной?
Северн подскочил, тут же взглянув на ее живот:
— Ты беременна? У тебя не было месячных? Что она могла сказать? Гастингс никогда не высчитывала сроки, но, пожалуй, минуло немало времени.
— Не знаю.
Наверное, ей надо было солгать. Наверное, услышав о своем ребенке, он бы вернулся к ней. Северн — человек чести. У Гастингс вырвалось проклятье.
— Что ты сказала?
— Я сказала, что не всегда получается так, как хочется.
Он не ответил, его взгляд был прикован к Марджори, которая наклонилась, чтобы поднять что-то с пола, и ее волосы упали серебряной вуалью, переливавшейся на свету. Гастингс всей душой ненавидела эту женщину.
Она ведь не слепая, видит огонь страсти в потемневших глазах мужа. Он хотел Марджори, хотел так же неистово, как лишь две ночи назад хотел свою жену.
Гастингс занимала его внимание всего три месяца. Да и что это было за внимание? Обладание покорной женщиной, предлагавшей свое тело? И ничего более. Марджори царила в его мыслях восемь лет. Она сжала в кармане флакон. Нет, не сейчас. Она не желает быть обязанной проклятому зелью.
Гастингс заметила, что муж не надел одну из новых туник, и сгорала от желания перерезать Марджори горло, пронзить ее сердце кинжалом. Конечно, за это ее никогда не допустят на небеса, и ей очень повезет, если она окажется хотя бы в чистилище.
В зале появился жонглер, который подбрасывал и ловил пять кожаных мячиков, непринужденно болтая. Он даже умудрялся петь. Гастингс видела, как Белла привалилась к кузнецу и глаза у того совсем осоловели. Белла с интересом следила за жонглером, а на лице Моррика сияла бессмысленная улыбка.
Когда-то она видела такую же улыбку на лице мужа.
Но вот жонглер кончил упражнения с мячиками и подошел ближе, чтобы пропеть хвалу лорду Северну, уложившему под стенами Акры шестьдесят сарацин, могучему воину, которому король Эдуард повелел ехать возле своего стремени, но не приближаться к прекрасной королеве Элеоноре.
Марджори засмеялась, жонглер тем временем обратился к Гастингс. Приняв изящную позу, он внимательно посмотрел на хозяйку и запел:
Леди Гастингс, весь мир даровала ты
лорду Северну.
Ты добра и мудра, и больным
ты несешь исцеленье.
Ты совсем не обычна, — как сказано, —
верно ты любишь
Лорда Северна, нового лорда в поместье.
Она заметила, как скривился муж. Откуда жонглеру известно про ее обыкновенность? Наверняка проболтался кто-то из слуг.
А тот уже обратился к Марджори и, прижимая руку к сердцу, тяжко вздохнул.
Такая грация, такая красота,
такие серебристые волосы
Сводят мужчин с ума.
Леди Марджори превзошла всех дам.
Она — богиня. Она — прекрасное творенье,
о котором вечно мечтает каждый мужчина.
Гастингс едва не вскрикнула. Она посмотрела на Северна, который не сводил глаз с Марджори. Разве он не заметил, что в песне жонглера нет ни ритма, ни рифмы?
А Марджори заливалась смехом, помахивая ручкой в сторону трубадура.
Жонглер склонился в глубоком поклоне перед Северном, затем перед Гастингс и опустился на колени перед Марджори.
Гастингс хотелось умереть.
Но сначала ей хотелось бы расправиться с этим прекрасным творением, о котором вечно мечтает каждый мужчина. А перед этим она бы с удовольствием прикончила жонглера.
Северн пришел в спальню глубокой ночью, однако Гастингс дожидалась его и молча слушала, как он раздевается, представляя себе тело мужа. Северн к ней даже не прикоснулся.
Перед рассветом Гастингс вдруг проснулась от ощущения его близости. Значит, он вспомнил о ней. Она открыла глаза, надеясь увидеть над собой его лицо, но Северн лежал на боку, это она прижалась к его спине.
Гастингс коснулась рукой твердого живота, потом начала спускаться все ниже, до самого паха. Северн в полусне стал ее целовать, шепча:
— Ах, Марджори…
— Ублюдок! — крикнула Гастингс. — Целуешь меня в ответ на ласки и при этом бормочешь ее имя? Убирайся к дьяволу!
Она сорвала с него одеяло, отпихнула испуганного Триста и, кое-как завернувшись, выскочила из спальни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75