Северн услышал звук пощечины и, распахнув дверь, увидел Гленду, нависшую над матерью, которая съежилась на низенькой скамеечке.
— Ну, давай, ведьма! Что же ты не кричишь, не зовешь на помощь?
Глава 17
В минуты наивысшей ярости Северн всегда казался невозмутимее королевского канцлера. Он видел, как застыла физиономия служанки, и она медленно отодвинулась от леди Морайны. Северн молча улыбнулся матери и поспешил к ней:
— Вы отлично выглядите, мадам.
Та не могла скрыть ужаса, а он, продолжая улыбаться, гладил ее по бледной щеке.
— Гленда, поди сюда.
— Я не хочу, чтобы она приближалась. Ради Бога, Северн, не позволяй ей ко мне подходить.
— Не бойся, мама, и доверься мне, — сказал он и обернулся к Гленде, которая уже стояла перед ним, сложив руки под грудью так, чтобы она сразу бросилась хозяину в глаза. — Я стоял за дверью и слышал все, что ты наговорила моей матери.
Девица не шелохнулась, лишь мило осклабилась, не веря ни единому его слову.
— Я только сказала, что мадам отлично выглядит и я с большой радостью сошью для нее целую кучу новых платьев. Вы могли слышать только это, милорд.
— Мой слуга Гвент ненавидит воров, а я ненавижу лгунов, — пояснил он, срывая с Гленды одежду, новую, добротную, которую она утаила от Гастингс. Он не оставил на ней даже чулок. — Вот так. Найди себе что-нибудь в сундуке моей матери. Если побрезгуешь лохмотьями, которые предназначала для нее, то отправляйся из Лэнгторна нагишом. Мне это безразлично.
— Милорд, вы не можете так поступить. Мужчины изнасилуют меня, они станут…
— Вот и отлично, — отрезал Северн. — Делай, как знаешь, но чтобы до полуденных колоколов тебя уже не было в замке. — А когда служанка шмыгнула в коридор, с улыбкой обернулся к матери:
— Впредь никто не посмеет тебя мучить. Никто. Клянусь.
— Она весьма изворотлива, Северн, — возразила леди Морайна, — сэр Роджер не мог с ней управиться. Он даже не знал, что это она выгнала меня в лес умирать от голода.
— Хотя должен был знать. Он — мужчина. Он был в ответе за Лэнгторн и его обитателей. Я пришлю сюда Гастингс. И я хочу, чтобы твои щеки опять порозовели.
К полудню выяснилось, что из замка исчезли не только Гленда с сэром Роджером, но и кошель с деньгами.
— Прикажете разыскать их, милорд? — спросил Гвент, нетерпеливо потирая огромные руки.
— Да, разыщи их, Гвент, забери деньги и отпусти. Надеюсь, сэр Роджер уже не так уверен в правильности своих поступков. Для этого дурака наказание окажется более жестоким, но он его заслужил.
— Такая мысль не приходила мне в голову, милорд, ведь мы обрекаем сэра Роджера на бесконечные муки. Да, мне это нравится, — одобрил Гвент, торопливо выходя из зала.
Северн повернулся к жене. Гастингс, нахмурившись, поддала ногой грязную солому на полу, затем подняла на него глаза и густо покраснела. Он лукаво приподнял бровь:
— Что с тобою? Неужели расстроилась из-за того, что забыла про солому?
Гастингс молча смотрела на него, и он понял ее мысли, словно это, были мысли волкодава Эдгара. Северн расхохотался. Тогда она подскочила к нему и замолотила кулачками по широкой груди, не давая ему опомниться. Когда все остолбенело уставились на них, он сжал ее руки и спросил:
— Что случилось, милая? Тебя обидели? Отчего ты покраснела, взглянув на меня? Ночью я хочу порадовать тебя новым способом и хочу, чтобы ты весь день об этом думала. Обо всех способах, какими мужчина и женщина могут осчастливить друг друга. Мы непременно испробуем их все до единого, и все до единого тебе понравятся.
— Но ведь в прошлый раз ты заставил меня приподнять зад, — прошептала она.
— Жаль, что в темноте я мог наслаждаться тобою лишь на ощупь. Ах, какая же ты нежная и податливая, Гастингс. Твоя попка очень мне нравится. Я уже говорил об этом вчера, правда? Или ты забыла?
— Так и будешь дразнить меня, пока я не захочу тебя прибить, Северн? Кстати, я слышала твой разговор с Гвентом. Ты поступил верно, надеюсь только, что сорвать с Гленды одежду не доставило тебе особой радости.
— Совершенно никакой, — заверил он. — Мне редко приходилось так злиться. Разве что на тебя.
— Хорошо, милорд, у меня еще полно дел.
Через неделю леди Морайна, уже не такая бледная и худая, объявила:
— Я знаю, на ком следует жениться Тарстону. Все опустили ножи и вилки, в зале наступила мертвая тишина. Северн еще не привык, что мать снова рассуждает здраво, хотя с тех пор, как Гастингс взялась лечить ее зельями Ведуньи, у нее не было ни одного припадка.
— И кто же это, матушка?
— Дочь сэра Вильяма Дорсета. Он владеет небольшим замком возле Хоуксмера. Что скажешь, Тарстон?
Тот дрожал от волнения. Недавно он стал сэром Тарстоном Хорнсби, вскоре он будет управляющим в Лэнгторне, а теперь ему предстояло обзавестись женой.
— Я… я не знаю, миледи. Вы предлагаете мне в жены благородную леди, наверняка она захочет, чтобы я знал, как себя вести, как говорить, мне нельзя будет рыгнуть или сделать что-то неприличное, и…
— Гастингс, — сказала леди Морайна, — а не принять ли Тарстону немножко снадобья твоей Ведуньи, чтобы образумиться?
Тарстон все же сумел набраться храбрости и ровно через неделю жениться на Бланке, девятнадцатилетней дочери сэра Вильяма Дорсета. Гастингс была довольна. Бланка стала наследницей в двенадцать лет, значит, она успешно справится с хозяйством.
Леди Морайна пребывала в здравом рассудке, смеялась, шутила. Северн уже начал привыкать к тому, что это его прежняя мать. И все же он боялся.
— Гастингс, а вдруг чудо исчезнет?
— Не знаю, Северн.
— Я хочу, чтобы мать вернулась с нами в Оксборо. Просияв, она обняла мужа и поцеловала в губы. На следующее утро они отбыли из Лэнгторна. Гвент посадил леди Морайну на лошадь и пообещал хозяину глаз с нее не спускать, потому что тот явно беспокоился за мать, хотя она чувствовала себя отлично.
Северн в последний раз оглянулся на родовое гнездо. Лэнгторн опять приобретет былое могущество, он позаботится об этом. Тарстон довольно потирал руки: теперь он был женатым человеком, и прелести супружеской жизни явно пришлись ему по вкусу. Гастингс успела поговорить с Бланкой наедине и осталась довольна.
— А ты уже говорил с Тарстоном? Ты посоветовал ему быть нежным и терпеливым с женой?
— Да, я говорил ему, — нахмурился Северн, — хотя, оказывается, зря старался. Он расплылся от уха до уха и сообщил, что Бланка — настоящая тигрица и ни в каких нежностях не нуждается.
— Не понимаю, — удивилась Гастингс.
— Некоторые дамы любят, когда мужчины нетерпеливы, когда играют грубо, хватают их и берут штурмом. Твоя миловидная тихоня Бланка — одна из таких леди. Тарстон говорил, что она распалилась сверх меры еще до того, как он лишил ее девственности, а потом она буквально заездила его, и к утру он был едва живой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75