— Нет, нет, Марк, пожалуйста, нет!
Не больше, чем через час, когда часы показывали полдень, у нее случился выкидыш. Тело Дукессы извивалось в страшных судорогах, кровь лила из нее. Потом схватки прекратились так же внезапно, как и начались. Она лежала, обессиленная, погрузившись в полусон, губы были так бледны, что казались синими, волосы лежали на подушках вокруг нее спутанными космами. Возобновилось кровотечение и из раны на боку. Марку казалось, что она умирает. Он молча смотрел на нее.
— Простите, милорд, я не предупредил вас, что это может случиться, — сказал доктор Рейвн, вытирая свои руки — Вы можете не беспокоиться, теперь самое страшное позади. С ней все будет в порядке.
Мэгги и миссис Эмери убирали в спальне. Дукесса была вымыта и лежала мертвенно-бледная от потери крови.
— С ней все будет в порядке, милорд, — повторил доктор Рейвн.
Марк в этом очень сомневался.
* * *
Доктору Рейвну было приятно находиться одному рядом с Дукессой, не чувствуя пристальных взглядов Марка. Дукесса пришла в сознание.
Он спокойно улыбался ей, ожидая, пока взгляд ее прекрасных голубых глаз станет более осознанным. Потом, наклонившись, приложил руку к ее груди.
— Ваше сердце бьется уже совсем спокойно и ровно. Чувствуете ли вы еще боль в животе?
Она безнадежно покачала головой.
— Это большое несчастье. Как печально закончилась ваша беременность, миледи. Но, благодарение Богу, у вас еще могут быть дети.
Она снова покачала головой.
— Нет, у меня больше не может быть детей. Был только этот, единственный, и ему не дали выжить.
Доктор Рейвн не понимал ее. Осторожно взяв руку Дукессы, он прощупывал пульс, мечтательно закрыв глаза.
— Прошу вас, не думайте ни о чем, попытайтесь расслабиться.
Она была спокойна, и пульс ее бился очень медленно. Доктор видел слезы, катившиеся из-под ее ресниц, но не слышал ни единого всхлипа. Послышались уверенные шаги, и Марк склонился над постелью Дукессы. Он осторожно смахнул слезы с ее щек.
— Успокойся, любовь моя, все в порядке.
— Да, для тебя. Теперь все будет так, как ты и хотел.
— Дукесса…
— Я хочу убить мерзавца, стрелявшего в нас!
Он удивленно вздрогнул, вдруг почувствовав себя лучше.
— Но ведь я тоже хочу убить его. Мы вместе решим, как это сделать.
Она не ответила, снова погрузившись в беспамятство.
— Милорд.
— Да, — ответил Марк, поворачиваясь к дверям, в которых стоял Спирс.
— Я получил послание от Баджи.
Марк сидел напротив своей матери за столом, накрытым для завтрака.
— Я ничего не знала о том, что она беременна, Марк. Боже, как я была жестока и глупа, когда дразнила ее твоими любовными похождениями. Мне так стыдно!
Он не отвечал, рассеянно ковыряя рыбу, приготовленную в белом вине.
— Она забеременела быстро.
— Да, возможно, с нашей первой брачной ночи.
— Сколько можно выносить это непрекращающееся насилие, дорогой? Кто был мерзавец, стрелявший в вас? И в кого он метил на этот раз, в тебя или в Дукессу?
— Он старался действовать наверняка и сделал подряд очень много выстрелов. Полагаю, он желал убить нас обоих, хотя сначала лишь Дукесса подвергалась его атакам. Кто знает?
— Спирс сказал, что ты получил записку от Баджи. Марк кивнул.
— Да, и он уже возвращается назад, так ничего и не разузнав. Все Уиндемы в Лондоне. Урсула с полученным насморком, проклятый Тревор рядом с ней. Старая крыса Вильгельмина закрылась в своей комнате, боясь заразиться от Урсулы. Один лишь Джеймс находился в Ричмонде, куда его пригласил какой-то джентльмен, с которым он познакомился в первый же день по приезде в Лондон Пытаясь разузнать все точно, Баджи даже разговаривал с конюхами, которые подтвердили все. Кто знает, что было на самом деле. Даже если они приведут свидетелей под присягу, я все равно не поверю в их непричастность.
— Проклятая старая ведьма!
— Да. Им вовсе не обязательно было самим стрелять в нас, вполне можно нанять для этой цели кого-нибудь.
В комнате появилась тетя Гвент. Она поцеловала Патрисию в щеку и улыбнулась Марку.
— Доктор Рейвн, кажется, очень приятный молодой человек. Марк усмехнулся.
— Да, с ним все в порядке.
— Что это значит, мой сын?
— Это значит, что я глупец, а Джордж неплохо знает свое ремесло, несмотря на юный возраст.
— Но он старше тебя, Марк. Я спрашивала. Ему уже двадцать восемь.
— Возможно, но я — ее муж, а не он. Патрисия усмехнулась, глядя на сына.
— Выходит, ты вроде собаки, охраняющей свою кормушку. Как странно, мой дорогой, я и не предполагала, что ты такой ревнивец. Я думала, что ты стоишь над этими петушиными эмоциями. Мне нравилось представлять тебя спокойным и все понимающим.
Марк подцепил на вилку кусочек бекона.
— Да, я знаю, что веду себя несколько странно. — Он подавленно усмехнулся, так, что его мать вынуждена была заметить:
— Мне не нравится твоя новая улыбка — предпочитаю ту, что заставляла трепетать все женские сердца в нашей округе и радовала твою мать. Что ж, расскажи наконец тете Гвент о поисках Баджи в Лондоне.
Слушая Марка, тетя Гвент все больше хмурилась. Сдобная булочка в ее руке оставалась нетронутой.
— Полагаю, все эти случаи как-то связаны с сокровищем Уиндемов, — сказала наконец она.
— Я тоже так думал, тетушка, когда Дукессу ударили по голове в библиотеке и похитили книгу, но теперь… Приготовив столько выстрелов, он, без сомнения, стремился избавиться от нас обоих. И все из-за сокровища? Чем мы могли помешать ему? Ведь ни Дукесса, ни я так и не знаем, где оно лежит и существует ли вообще.
— А знаете, — сказала Патрисия Уиндем, вдруг поднимаясь со своего стула, — кажется, у меня появилась кое-какая идея. Я должна как следует проработать ее, Марк. Не будешь ли ты так добр прислать мне рисунки Дукессы, сделанные по тем, что были в книге? Еще посмотрим, может быть, нам и удастся открыть это сокровище. — Улыбнувшись сыну и золовке, она оставила их неподвижными и безмолвными.
* * *
Марк удивленно уставился на стопку исписанных листов бумаги в ящике письменного стола Дукессы. Они лежали под рисунками, которые он искал. Листок за листком шли линеечки с нотами, а под ними — слова. Один из них сразу же приковал его внимание:
Только грубый мужлан станет кричать: “Эй, дорогая, пива!”
Пьяный похож на осла, а мужчине довольно ума, чтоб казаться красивым.
Но когда накрывает вдвоем нас страсти волна,
Просишь ты: “Крикни, мой дорогой, что сходишь с ума!”
Словно два шальных корабля на встречном пути, мы с тобой,
Станем кричать до зари друг другу, как моряки: “Эой!”
Глядя на ноты, Марк начал потихоньку напевать эту мелодию, и она показалась ему странно знакомой. Да разве не ее распевал чуть ли не каждый матрос, смакуя слова и смеясь над ними? Этим криком при встрече в море матросы с разных судов приветствуют друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Не больше, чем через час, когда часы показывали полдень, у нее случился выкидыш. Тело Дукессы извивалось в страшных судорогах, кровь лила из нее. Потом схватки прекратились так же внезапно, как и начались. Она лежала, обессиленная, погрузившись в полусон, губы были так бледны, что казались синими, волосы лежали на подушках вокруг нее спутанными космами. Возобновилось кровотечение и из раны на боку. Марку казалось, что она умирает. Он молча смотрел на нее.
— Простите, милорд, я не предупредил вас, что это может случиться, — сказал доктор Рейвн, вытирая свои руки — Вы можете не беспокоиться, теперь самое страшное позади. С ней все будет в порядке.
Мэгги и миссис Эмери убирали в спальне. Дукесса была вымыта и лежала мертвенно-бледная от потери крови.
— С ней все будет в порядке, милорд, — повторил доктор Рейвн.
Марк в этом очень сомневался.
* * *
Доктору Рейвну было приятно находиться одному рядом с Дукессой, не чувствуя пристальных взглядов Марка. Дукесса пришла в сознание.
Он спокойно улыбался ей, ожидая, пока взгляд ее прекрасных голубых глаз станет более осознанным. Потом, наклонившись, приложил руку к ее груди.
— Ваше сердце бьется уже совсем спокойно и ровно. Чувствуете ли вы еще боль в животе?
Она безнадежно покачала головой.
— Это большое несчастье. Как печально закончилась ваша беременность, миледи. Но, благодарение Богу, у вас еще могут быть дети.
Она снова покачала головой.
— Нет, у меня больше не может быть детей. Был только этот, единственный, и ему не дали выжить.
Доктор Рейвн не понимал ее. Осторожно взяв руку Дукессы, он прощупывал пульс, мечтательно закрыв глаза.
— Прошу вас, не думайте ни о чем, попытайтесь расслабиться.
Она была спокойна, и пульс ее бился очень медленно. Доктор видел слезы, катившиеся из-под ее ресниц, но не слышал ни единого всхлипа. Послышались уверенные шаги, и Марк склонился над постелью Дукессы. Он осторожно смахнул слезы с ее щек.
— Успокойся, любовь моя, все в порядке.
— Да, для тебя. Теперь все будет так, как ты и хотел.
— Дукесса…
— Я хочу убить мерзавца, стрелявшего в нас!
Он удивленно вздрогнул, вдруг почувствовав себя лучше.
— Но ведь я тоже хочу убить его. Мы вместе решим, как это сделать.
Она не ответила, снова погрузившись в беспамятство.
— Милорд.
— Да, — ответил Марк, поворачиваясь к дверям, в которых стоял Спирс.
— Я получил послание от Баджи.
Марк сидел напротив своей матери за столом, накрытым для завтрака.
— Я ничего не знала о том, что она беременна, Марк. Боже, как я была жестока и глупа, когда дразнила ее твоими любовными похождениями. Мне так стыдно!
Он не отвечал, рассеянно ковыряя рыбу, приготовленную в белом вине.
— Она забеременела быстро.
— Да, возможно, с нашей первой брачной ночи.
— Сколько можно выносить это непрекращающееся насилие, дорогой? Кто был мерзавец, стрелявший в вас? И в кого он метил на этот раз, в тебя или в Дукессу?
— Он старался действовать наверняка и сделал подряд очень много выстрелов. Полагаю, он желал убить нас обоих, хотя сначала лишь Дукесса подвергалась его атакам. Кто знает?
— Спирс сказал, что ты получил записку от Баджи. Марк кивнул.
— Да, и он уже возвращается назад, так ничего и не разузнав. Все Уиндемы в Лондоне. Урсула с полученным насморком, проклятый Тревор рядом с ней. Старая крыса Вильгельмина закрылась в своей комнате, боясь заразиться от Урсулы. Один лишь Джеймс находился в Ричмонде, куда его пригласил какой-то джентльмен, с которым он познакомился в первый же день по приезде в Лондон Пытаясь разузнать все точно, Баджи даже разговаривал с конюхами, которые подтвердили все. Кто знает, что было на самом деле. Даже если они приведут свидетелей под присягу, я все равно не поверю в их непричастность.
— Проклятая старая ведьма!
— Да. Им вовсе не обязательно было самим стрелять в нас, вполне можно нанять для этой цели кого-нибудь.
В комнате появилась тетя Гвент. Она поцеловала Патрисию в щеку и улыбнулась Марку.
— Доктор Рейвн, кажется, очень приятный молодой человек. Марк усмехнулся.
— Да, с ним все в порядке.
— Что это значит, мой сын?
— Это значит, что я глупец, а Джордж неплохо знает свое ремесло, несмотря на юный возраст.
— Но он старше тебя, Марк. Я спрашивала. Ему уже двадцать восемь.
— Возможно, но я — ее муж, а не он. Патрисия усмехнулась, глядя на сына.
— Выходит, ты вроде собаки, охраняющей свою кормушку. Как странно, мой дорогой, я и не предполагала, что ты такой ревнивец. Я думала, что ты стоишь над этими петушиными эмоциями. Мне нравилось представлять тебя спокойным и все понимающим.
Марк подцепил на вилку кусочек бекона.
— Да, я знаю, что веду себя несколько странно. — Он подавленно усмехнулся, так, что его мать вынуждена была заметить:
— Мне не нравится твоя новая улыбка — предпочитаю ту, что заставляла трепетать все женские сердца в нашей округе и радовала твою мать. Что ж, расскажи наконец тете Гвент о поисках Баджи в Лондоне.
Слушая Марка, тетя Гвент все больше хмурилась. Сдобная булочка в ее руке оставалась нетронутой.
— Полагаю, все эти случаи как-то связаны с сокровищем Уиндемов, — сказала наконец она.
— Я тоже так думал, тетушка, когда Дукессу ударили по голове в библиотеке и похитили книгу, но теперь… Приготовив столько выстрелов, он, без сомнения, стремился избавиться от нас обоих. И все из-за сокровища? Чем мы могли помешать ему? Ведь ни Дукесса, ни я так и не знаем, где оно лежит и существует ли вообще.
— А знаете, — сказала Патрисия Уиндем, вдруг поднимаясь со своего стула, — кажется, у меня появилась кое-какая идея. Я должна как следует проработать ее, Марк. Не будешь ли ты так добр прислать мне рисунки Дукессы, сделанные по тем, что были в книге? Еще посмотрим, может быть, нам и удастся открыть это сокровище. — Улыбнувшись сыну и золовке, она оставила их неподвижными и безмолвными.
* * *
Марк удивленно уставился на стопку исписанных листов бумаги в ящике письменного стола Дукессы. Они лежали под рисунками, которые он искал. Листок за листком шли линеечки с нотами, а под ними — слова. Один из них сразу же приковал его внимание:
Только грубый мужлан станет кричать: “Эй, дорогая, пива!”
Пьяный похож на осла, а мужчине довольно ума, чтоб казаться красивым.
Но когда накрывает вдвоем нас страсти волна,
Просишь ты: “Крикни, мой дорогой, что сходишь с ума!”
Словно два шальных корабля на встречном пути, мы с тобой,
Станем кричать до зари друг другу, как моряки: “Эой!”
Глядя на ноты, Марк начал потихоньку напевать эту мелодию, и она показалась ему странно знакомой. Да разве не ее распевал чуть ли не каждый матрос, смакуя слова и смеясь над ними? Этим криком при встрече в море матросы с разных судов приветствуют друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89