– Подслушивать и подсматривать некрасиво, сестрица! Ты что-то хотела узнать? – Летти смотрела на Климентину выжидающе. – Я слушаю, спрашивай.
– О чем? – Климентина отвела в сторону сузившиеся от неудовлетворенного любопытства глаза. – О чем вы с па собрались секретничать?!
– Заходи, Климентина, у нас нет от родных никаких секретов. Мне стало плохо во время работы. Ты же знаешь, я с утра чувствовала себя неважно. Папа приказал Юнь Чану привезти меня домой пораньше, и вот, закончив дела, тут же примчался, чтобы оказать мне помощь. Но твоя помощь не требуется, Климентина.
Заметив, что сестра стоит возле двери, не решаясь войти, Летиция посторонилась, освобождая проход.
– Папа, что ты стоишь, словно чужой человек?! Присядь на диван! Поздоровайтесь, дорогие мои! Вы же еще сегодня не виделись! – Она засмеялась, встряхнула головой, отошла к окну. – Как хорошо дома! Нет этих душных каморок, как в пакгаузах! Не тянет печным жаром от тонких переборок! Не пахнет потом от мужчин, истомившихся в жутких тюремных трюмах!
– Тебе не следует какое-то время сопровождать меня на службу, Летти! Я напишу рапорт и потребую, чтобы мне выделили секретаря для ведения записей! – Доктор озабоченно потирал свой высокий лоб с височными залысинами.
– Что-то произошло? – Климентина, словно охотничья собака, нюхом чуяла какую-то тайну, объединяющую отца и старшую сестру. – У вас такой таинственный вид, словно Бертран Крейн внезапно сделал Летти предложение! – Она подскочила к отцу, сверкая глазами, светящимися любопытством. – Это, наконец, произошло, папуля?!
– Дитя мое, Климентина, – отец справился с волнением, – ты слишком торопишь события! Разве порядочные люди делают предложение на службе?! Даже если Крейн не джентльмен, он не мог бы допустить подобной бестактности!
– Да? Я не пойму, когда ты шутишь, па?! – в голосе Климентины сквозило разочарование: никакой тайны между отцом и Летицией нет. – Ну, я пошла в библиотеку! – Девушка поскучнела и исчезла из комнаты.
– Па, – Летиция настороженно посмотрела на отца, – давай не будем говорить дома об этом, хорошо? Пусть твоя тайна останется тайной даже для меня! – Она нежно поцеловала отца в щеку. – Я постараюсь все правильно понять. Ведь появление Гарольда связано с твоей второй службой, да, родной?! Я все продумала, когда возвращалась.
– Ты умница, Летти! – Джон Картер поцеловал дочь в лоб, не подтверждая и не опровергая догадку. – Как ты себя чувствуешь, дитя мое?!
– Хорошо! Но что будет завтра? – грустно глядя на отца, поинтересовалась она. – Прости меня за несдержанность и неосторожность. Прости, папуля. Ты у меня самый лучший мужчина на свете! Но у тебя, оказывается, такая сложная жизнь… А мама знает?
– Нет! Я верю в твою искренность, Летти. Все пройдет. Твоя душа успокоится, возможно, утешится, умница моя! Похоже, я могу спокойно тебя оставить одну? Позвать маму или Элис? – Он все еще был обеспокоен ее состоянием, в глазах читалась тревога.
– Повода для такого беспокойства нет, папа. И пока не будем ничего обсуждать! Договорились, дорогой?!
– Договорились! – Успокоенный доктор покинул комнату дочери.
Летиция осталась одна, чтобы размышлять дальше над всем случившимся.
Что бы ни произошло, и каким бы образом ни оказался здесь Гарольд Маккензи, и каким бы именем он ни называл себя, было ясно одно: что в одну из ночей его отправят на плантацию, где он окажется во власти жестокого надсмотрщика Генри Робертса.
В силу своего гордого и непреклонного характера ее Гарольд не сумеет смириться с положением, в котором оказался. Либо он на самом деле станет преступником, либо сбежит. Она не могла представить себе Гарольда в роли каторжника. Зачем, по какой все-таки причине он оказался здесь?
Стояла тихая и душная тропическая ночь, когда загремел засов на двери камеры плавучей тюрьмы. Гарольд проснулся несколькими секундами раньше – его разбудили громкие шаги конвоиров. Взбудораженный и взволнованный событиями прошедшего дня, молодой человек поднял голову и настороженно прислушался.
Его сокамерники крепко спали. Кто-то громко храпел в такт колебаниям прибрежной зыби. Фонарь на причале то появлялся в иллюминаторе, то желтым неярким пятном проваливался вниз. Шлепки волн, равномерные, монотонные, навевали сон и успокаивали.
Служба Гарольда заключалась пока в постоянном наблюдении за окружающими. Прислушиваясь к движению за дверями, он усмехнулся, все еще находясь во власти дневных событий. Интересно, удалась ли ему роль злодея или Летиция так и не поверила его притворству? «Бедная любимая моя девочка! Каким жестоким испытаниям подвергает нас судьба».
Его мысли были прерваны грохотом распахнувшейся двери.
– Встать!
Эта команда более не застает его врасплох. Гарольд неспешно сел, спустив ноги вниз. Заключенные просыпались медленно, почесывались, потирали затекшие на досках плечи.
– Шевелитесь! Быстрее!
– Дали бы выспаться и отдохнуть перед пешей дорогой! – посетовал кто-то хриплым голосом из самого дальнего угла.
Свет фонаря тут же выхватил из темноты грубое лицо, заросшее многодневной щетиной.
– Это кто там самый умный? Выходи вперед! Строиться!
Цепочка желтоватых огней протянулась вдоль длинного коридора до самого трапа, спускающегося сначала на пирс, а потом теряющегося в мрачной тьме прибрежного леса.
– На месте отоспитесь! Там будет и кормежка и воды вволю! – хохотнул начальник конвоя. – Зачитываю список.
Гарольд немного замешкался, когда офицер назвал его новое имя. Он уже привык к нему, но после разговора с Летицией оно неприятно царапнуло слух.
– Джулиан Донован! Выходи! – Офицер поднял голову. – Где ты там?! Быстро! Как самый крепкий, отправишься во главе колонны следом за проводником.
– Слушаюсь! – Гарольд откашлялся. Голос звучал глухо, без энтузиазма и восторга.
– Ты чем-то недоволен, Донован?! – поинтересовался офицер. – Приказать тебя подбодрить?
– Не стоит! – Гарольд выпрямился в полный рост, сверху вниз окинул офицера презрительным взглядом.
Тот невольно посторонился и молча наблюдал, как рослый, широкоплечий и статный мужчина проходит мимо. Гарольд мог быть доволен произведенным впечатлением. Капитан явно побаивался его.
– Не дай господь, столкнуться с подобным зверем на узкой тропе! – пробормотал начальник охраны себе под нос.
– Не дай господь! – подтвердил Гарольд Маккензи несколько насмешливо.
Он оказался почти на полголовы выше сопровождающего колонну офицера. И это обстоятельство придало ему уверенности и оптимизма. Молодой человек шагнул следом за проводником, силуэт которого смутно угадывался на фоне слабо светлеющего неба, усыпанного крошечными и необычайно яркими звездами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55