– Деринг поднялся с барьера ложи, склонил набок голову и осмотрел девушку с головы до ног, обутых в сандалии. – Но я утешусь другими радостями.
– Значит, вы согласны?
– Похоже, да. Скука, видимо, заразительна. Но давайте убедимся, что между нами нет никаких недоразумений. Если вы хотите предложить другие правила, то делайте это сейчас, перед этой свидетельницей.
– Никаких ловушек, сэр. Мы очень хорошо понимаем друг друга. – С намеком на поклон Каррингтон отошел от оркестровой ямы, возле которой стоял. – Берите ее.
Деринг осушил свой бокал, поставил его на перила и легкой походкой направился к месту, которое освободил Каррингтон.
В зале было тихо, как в мавзолее. Никому еще не доводилось слышать ничего подобного, и когда драма достигла своего переломного момента, все внимание обратилось на Кэт. Застыв на узком стеклянном мостике над головами музыкантов, она ждала, что предпримет Деринг.
Легким движением он вспрыгнул на мостик в том месте, где его поддерживал трос. Потом, как леопард, охотящийся за своим обедом, он двинулся вперед.
Кэт оставалась на месте. Гордость не позволяла ей вести себя по-другому. Под дополнительным весом мостик опасно наклонился.
– Поднимите, – сказал он, указывая на монету возле ее ног.
Ее первое подчинение. Она бросила бы вызов ему, частично для шоу и для своего собственного блага, потому что он заменил Каррингтона, самое опасное существо мужского пола в зале. Но чем скорее они покинут мостик, тем лучше. Музыканты, ближе всего сидевшие к стеклянному мостику, первыми почуяли недоброе и сдвинулись к краю оркестровой ямы. Согнув колени, она подобрала монету и протянула ему.
– Оставьте себе, – сказал он, – пока я не попрошу ее у вас. В этом случае сразу же отдайте ее мне.
Деринг сделал еще шаг вперед, и теперь ей не оставалось ничего другого, как отступить назад. Холодным взглядом он неумолимо смотрел ей в глаза. Теперь нужно было бы отстаивать свои права, для развлечения толпы дать обещание бросить вызов. Но лорд Деринг держал ее крепче, чем она – монету, которой он припечатал ее к себе.
Потом она уже оказалась не на мостике, а рядом с Фидкином, который широко улыбнулся, когда Деринг вышел на сцену.
– Поздравляю, милорд. Вы обеспечили себе приз, и цена сделки будет добавлена к вашему счету. Вот контракт с условиями.
– В самом деле? – Деринг взял сложенный пергамент, театрально украшенный печатями и лентами. – Ограничения или что я могу делать со своей собственностью?
Толстое лицо Фидкина покраснело.
– Минимальные ограничения. Больше похоже на предло…
Куски воска и клочки ленты полетели на пол, когда Деринг разорвал контракт и отшвырнул его. Потом, под приветственные крики толпы, довольной его дерзостью, Джаррет схватил Кэт за запястье и потащил через сцену, за кулисы, прочь с глаз зрителей.
Глава 8
В небе плыл полумесяц, с озера дул свежий ветерок. Кэт и Деринг, сидя рядом, ехали в открытой двуколке. Ее кровь пульсировала в ритме постукивания лошадиных копыт. С тех пор как Деринг увел ее со сцены, он не промолвил ни слова. Лишь когда она забралась в двуколку и села на скамейку рядом с ним, заметил, что Щеффер скорее всего заставил бы ее идти вслед за повозкой.
Двуколка с кучером ожидала их возле неприметной двери в задней стене «храма». Это позволило им, не привлекая внимания, покинуть сборище. Кэт хотелось бы знать, сам ли Деринг устроил все это.
Когда двуколка подъехала к дому, Деринг соскочил с нее и быстро направился к двери, предоставив кучеру помочь Кэт выбраться из экипажа. Она признавала, что так и должен был поступить лорд, но накопившаяся в ней злость рвалась наружу. Она сознательно дала ей выход. Даже гнев полезен, если хочешь подавить более опасные чувства.
Его нигде не было видно, когда она прошла в дверь, оставленную им открытой. Две лампы горели на каминной полке, освещая приятную комнату, в которой стояли софа, кресла с высокими спинками по обе стороны маленького столика, буфет, уставленный графинами с вином и бренди, письменный стол. У камина – уютное гнездышко из шкур.
Кэт все это показалось верхом роскоши. Все, что можно пожелать для уюта, тут и там красивые предметы, и нет недостатка в свечах и угле.
За ее спиной раздался шум. Вздрогнув от неожиданности, она обернулась и увидела, как лорд Деринг резко захлопывает входную дверь.
– А теперь, – сказал он, прислонясь спиной к стене, – кто вы такая, когда не притворяетесь актрисой, и что, черт побери, мы должны сделать для этого «Черного Феникса»?
Кэт решила не сдаваться. Когда он шел к ней по стеклянному мостику, она заглянула в его глаза и была поражена его высокомерием, которое он и не пытался скрыть, и удовлетворением от того, что она теперь в его власти. И это не было игрой.
– Кучер поехал за моей костюмершей миссис Киппер, она привезет мой чемодан. За ней могут увязаться несколько подвыпивших хамов, чтобы своими глазами увидеть эпилог этой истории.
– Мы дадим им такую возможность?
– На сегодня с меня уже хватит плохого театра.
От греческой аристократки, роль которой она играла, и после аукциона уже мало что осталось, а сейчас она совсем испарилась. Кэт опять стала сама собой, но в своем самом плохом качестве. Она сдерживала себя непомерно долго; целую вечность стояла неподвижно на сцене, а потом еще битый час спокойно сидела в двуколке. Ее ноги пришли в движение, и она вместе с ними.
– Вы понимаете, как близки мы были от того, чтобы потерять все? Ах, я не отрицаю, вы действовали правильно, этот великолепный выход и все прочее. Но это не сработало, пока в дело не вмешался Каррингтон. А потом вы отказали ему! Вы все отвергали. Что, если бы он не убедил вас? Что тогда?
– Тогда я оказался бы не прав. Вы протопчете колею на ковре, дорогая. Если уж вам так необходимо шагать, меняйте направление.
Его насмешливая холодность еще более взвинтила ее.
– Я не собираюсь здесь так долго задерживаться, чтобы протереть ковер. Не правы – в чем?
Казалось, он в отчаянии, как человек, которому поручили обучить грамоте рыбу.
– Относительно намерений наших благодетелей. Каррингтон вмешался ради собственных целей, и, поразмыслив, я полагаю, все будет именно так, как он сказал. Имея живой ум, чересчур много денег и какую-то, извращенную чувствительность, он наслаждается возможностью манипулировать другими и доказывать свое превосходство. Но ему не доставляет удовольствия слабая добыча или если она сдается слишком быстро. Его привлекает трудность достижения цели.
Деринг вздрогнул.
– Я, конечно, упрощаю. Я не сразу разгадал его характер. Но даже человек с таким самообладанием, как Каррингтон, не может не выдать хоть намеком того, что хочет скрыть. Игрок, хороший игрок, – а я, если на то пошло, именно таков, – умеет замечать знаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
– Значит, вы согласны?
– Похоже, да. Скука, видимо, заразительна. Но давайте убедимся, что между нами нет никаких недоразумений. Если вы хотите предложить другие правила, то делайте это сейчас, перед этой свидетельницей.
– Никаких ловушек, сэр. Мы очень хорошо понимаем друг друга. – С намеком на поклон Каррингтон отошел от оркестровой ямы, возле которой стоял. – Берите ее.
Деринг осушил свой бокал, поставил его на перила и легкой походкой направился к месту, которое освободил Каррингтон.
В зале было тихо, как в мавзолее. Никому еще не доводилось слышать ничего подобного, и когда драма достигла своего переломного момента, все внимание обратилось на Кэт. Застыв на узком стеклянном мостике над головами музыкантов, она ждала, что предпримет Деринг.
Легким движением он вспрыгнул на мостик в том месте, где его поддерживал трос. Потом, как леопард, охотящийся за своим обедом, он двинулся вперед.
Кэт оставалась на месте. Гордость не позволяла ей вести себя по-другому. Под дополнительным весом мостик опасно наклонился.
– Поднимите, – сказал он, указывая на монету возле ее ног.
Ее первое подчинение. Она бросила бы вызов ему, частично для шоу и для своего собственного блага, потому что он заменил Каррингтона, самое опасное существо мужского пола в зале. Но чем скорее они покинут мостик, тем лучше. Музыканты, ближе всего сидевшие к стеклянному мостику, первыми почуяли недоброе и сдвинулись к краю оркестровой ямы. Согнув колени, она подобрала монету и протянула ему.
– Оставьте себе, – сказал он, – пока я не попрошу ее у вас. В этом случае сразу же отдайте ее мне.
Деринг сделал еще шаг вперед, и теперь ей не оставалось ничего другого, как отступить назад. Холодным взглядом он неумолимо смотрел ей в глаза. Теперь нужно было бы отстаивать свои права, для развлечения толпы дать обещание бросить вызов. Но лорд Деринг держал ее крепче, чем она – монету, которой он припечатал ее к себе.
Потом она уже оказалась не на мостике, а рядом с Фидкином, который широко улыбнулся, когда Деринг вышел на сцену.
– Поздравляю, милорд. Вы обеспечили себе приз, и цена сделки будет добавлена к вашему счету. Вот контракт с условиями.
– В самом деле? – Деринг взял сложенный пергамент, театрально украшенный печатями и лентами. – Ограничения или что я могу делать со своей собственностью?
Толстое лицо Фидкина покраснело.
– Минимальные ограничения. Больше похоже на предло…
Куски воска и клочки ленты полетели на пол, когда Деринг разорвал контракт и отшвырнул его. Потом, под приветственные крики толпы, довольной его дерзостью, Джаррет схватил Кэт за запястье и потащил через сцену, за кулисы, прочь с глаз зрителей.
Глава 8
В небе плыл полумесяц, с озера дул свежий ветерок. Кэт и Деринг, сидя рядом, ехали в открытой двуколке. Ее кровь пульсировала в ритме постукивания лошадиных копыт. С тех пор как Деринг увел ее со сцены, он не промолвил ни слова. Лишь когда она забралась в двуколку и села на скамейку рядом с ним, заметил, что Щеффер скорее всего заставил бы ее идти вслед за повозкой.
Двуколка с кучером ожидала их возле неприметной двери в задней стене «храма». Это позволило им, не привлекая внимания, покинуть сборище. Кэт хотелось бы знать, сам ли Деринг устроил все это.
Когда двуколка подъехала к дому, Деринг соскочил с нее и быстро направился к двери, предоставив кучеру помочь Кэт выбраться из экипажа. Она признавала, что так и должен был поступить лорд, но накопившаяся в ней злость рвалась наружу. Она сознательно дала ей выход. Даже гнев полезен, если хочешь подавить более опасные чувства.
Его нигде не было видно, когда она прошла в дверь, оставленную им открытой. Две лампы горели на каминной полке, освещая приятную комнату, в которой стояли софа, кресла с высокими спинками по обе стороны маленького столика, буфет, уставленный графинами с вином и бренди, письменный стол. У камина – уютное гнездышко из шкур.
Кэт все это показалось верхом роскоши. Все, что можно пожелать для уюта, тут и там красивые предметы, и нет недостатка в свечах и угле.
За ее спиной раздался шум. Вздрогнув от неожиданности, она обернулась и увидела, как лорд Деринг резко захлопывает входную дверь.
– А теперь, – сказал он, прислонясь спиной к стене, – кто вы такая, когда не притворяетесь актрисой, и что, черт побери, мы должны сделать для этого «Черного Феникса»?
Кэт решила не сдаваться. Когда он шел к ней по стеклянному мостику, она заглянула в его глаза и была поражена его высокомерием, которое он и не пытался скрыть, и удовлетворением от того, что она теперь в его власти. И это не было игрой.
– Кучер поехал за моей костюмершей миссис Киппер, она привезет мой чемодан. За ней могут увязаться несколько подвыпивших хамов, чтобы своими глазами увидеть эпилог этой истории.
– Мы дадим им такую возможность?
– На сегодня с меня уже хватит плохого театра.
От греческой аристократки, роль которой она играла, и после аукциона уже мало что осталось, а сейчас она совсем испарилась. Кэт опять стала сама собой, но в своем самом плохом качестве. Она сдерживала себя непомерно долго; целую вечность стояла неподвижно на сцене, а потом еще битый час спокойно сидела в двуколке. Ее ноги пришли в движение, и она вместе с ними.
– Вы понимаете, как близки мы были от того, чтобы потерять все? Ах, я не отрицаю, вы действовали правильно, этот великолепный выход и все прочее. Но это не сработало, пока в дело не вмешался Каррингтон. А потом вы отказали ему! Вы все отвергали. Что, если бы он не убедил вас? Что тогда?
– Тогда я оказался бы не прав. Вы протопчете колею на ковре, дорогая. Если уж вам так необходимо шагать, меняйте направление.
Его насмешливая холодность еще более взвинтила ее.
– Я не собираюсь здесь так долго задерживаться, чтобы протереть ковер. Не правы – в чем?
Казалось, он в отчаянии, как человек, которому поручили обучить грамоте рыбу.
– Относительно намерений наших благодетелей. Каррингтон вмешался ради собственных целей, и, поразмыслив, я полагаю, все будет именно так, как он сказал. Имея живой ум, чересчур много денег и какую-то, извращенную чувствительность, он наслаждается возможностью манипулировать другими и доказывать свое превосходство. Но ему не доставляет удовольствия слабая добыча или если она сдается слишком быстро. Его привлекает трудность достижения цели.
Деринг вздрогнул.
– Я, конечно, упрощаю. Я не сразу разгадал его характер. Но даже человек с таким самообладанием, как Каррингтон, не может не выдать хоть намеком того, что хочет скрыть. Игрок, хороший игрок, – а я, если на то пошло, именно таков, – умеет замечать знаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88