Я понимала, что ему не слишком нравится моя идея обращаться с Лизеттой как с членом семьи; и кроме того, я понимала, что Лизетта весьма чувствительна к своему положению, столь же неопределенному, каким оно было и в Обинье, — человека, находящегося со мной и с Софи на дружеской ноге, но не являющегося нам ровней. Как раз мне-то хотелось относиться к ней как к равной, но она этого не желала.
Она решила есть в небольшой комнатке, примыкающей к ее спальне, вместе с Луи-Шарлем и сама ходила на кухню за едой, так что никто из прислуги не занимался ее обслуживанием.
Сначала я заявила, что все это ненужная чепуха, но чуть позже поняла, что даже в таком, избавленном от лишних формальностей хозяйстве, как у Турвилей, среди прислуги всегда найдется место для зависти и недоброжелательства.
Лизетта оказалась крайне тактичной. С членами семьи она вела себя весьма сдержанно и, лишь оставаясь наедине со мной, вновь превращалась в мою проказливую подружку.
Со стороны родителей Шарля возражений не было. Его отец большую часть времени проводил в своих комнатах, а его жена старалась держаться поближе к нему. Она всегда была со мной приветлива, и хотя оба они казались весьма бесцветными людьми, я была благодарна им за то, что они не вмешивались в мою жизнь и предоставили мне возможность самой руководить домашним хозяйством. Амелия быстро подружилась с Лизеттой, которая взялась причесывать ее, и они проводили вместе много времени, занимаясь обсуждением приданого. Будущая свадьба Амелии была главным событием в доме, и поэтому прибытие Лизетты не привлекло большого внимания, и понемногу все устроилось. Я сказала ей, что она похожа на хорошенького котеночка, когда лежит в своей кровати, свернувшись в клубок.
— Да, и при этом я мурлыкаю, зная, что ежедневное блюдечко сливок мне обеспечено, — рассмеялась она.
С ее прибытием моя жизнь в самом деле изменилась. Месяцы беременности вместо того, чтобы тянуться до бесконечности, были заполнены веселым смехом и болтовней. В основном мы вспоминали прошлое и лишь изредка, при воспоминании о Софи, в разговорах проскальзывала грустная нота.
В это время много говорили об американских колонистах, вступивших в контакт с правительством Англии из-за налогов, которые, по словам многих, были немилосердно взвинчены. Шарль заявил, что, вне всяких сомнений, вскоре начнется война между Англией и ее колонией, если англичане не образумятся.
Ему нравилось посмеиваться над англичанами, и я знала, что он делает это в шутку, и все равно отказывалась принимать участие в таких развлечениях. Да и в любом случае мои мысли были заняты в основном грядущим появлением на свет ребенка.
Зима шла к концу. Стоял февраль, наступила пора родов.
Лизетта постоянно была рядом. У нее не было особых склонностей к исполнению обязанностей няньки, но отсутствие этих качеств с лихвой искупалось ее жизнерадостностью, которая передавалась мне.
Роды прошли нормально. Я была довольна тем, что на этот раз у меня родилась дочь, а Шарль был вне себя от счастья. После некоторых споров мы, наконец решили назвать ее Клодина.
ГРИЗЕЛЬДА
Все мои радости сосредоточились в детской, где новорожденную почтительно разглядывали Шарло и Луи-Шарль. Поэтому я почти не интересовалась событиями, происходящими в окружающем мире. Клодина оказалась шумным ребенком с хорошими легкими и глоткой и с первых же дней решительно заявила о своих правах.
— Она не похожа на месье Шарло, — сказала нянька. — Своевольная девочка, ничего не скажешь.
Родилась она, по правде говоря, довольно страшненькой, но с каждым днем на глазах хорошела. У нее были пушистые темные волосы, весьма густые для младенца такого возраста, и ясные голубые глаза.
Ее все обожали, а когда она плакала, то одно удовольствие было смотреть на Шарло, стоящего у ее колыбельки и бормочущего:» Тихо! Тихо! Шарло с тобой «.
Я была счастлива со своими детьми.
Шарль в последнее время, похоже, не мог говорить ни о чем больше, кроме как о стычках англичан со своими колонистами. Сначала мне казалось, что он принимает сторону колонистов лишь из желания поддразнить меня как англичанку. Он часто напоминал мне, отчасти с сожалением, что я больше похожа на англичанку, чем на француженку, и это было правдой, хотя трудно было найти более типичного француза, чем мой отец, да и Жан-Луи, так долго воспитывавший меня, по странному совпадению, был наполовину французом и в Англию попал благодаря моей маме-англичанке. Однако я была англичанкой — по внешности, по манерам — по всему. Несмотря на то что я совершенно свободно говорила по-французски и часто даже думала на этом языке, . Шарль нередко вспоминал мое английское происхождение, а когда нам случалось ссориться, любил говорить:» Ну да, чего еще ждать от англичанки «.
То ли он питал естественную для француза антипатию к англичанам, то ли поддразнивал меня, но так или иначе словесная война между нами продолжалась, а война реальная, конечно, подогревала ее.
Не очень разбираясь в ситуации, я тем не менее защищала англичан, что доставляло ему удовольствие, позволяя вновь и вновь доказывать мне, как я не права — Вот увидишь, — как-то сказал он, — это может означать войну между Англией и Францией.
— Ну, знаешь, не очень-то похоже на французов, чтобы они бескорыстно согласились за кого-нибудь воевать.
— В данном случае речь идет об идеалах свободы, моя дорогая.
— Франции вполне хватает собственных неприятностей, — возразила я. — С чего это вам беспокоиться о колонистах чужой страны, расположенной на другом краю света, когда ваши крестьяне постоянно готовы восстать. Возможно, как раз им больше всего и нужно то самое справедливое отношение, о котором вы так много болтаете.
— Ты говоришь как революционерка, — сказал Шарль.
— А ты говоришь как дурак. Как будто Франция пожелает вступить в войну из-за дела, которое касается совершенно иной страны.
— Здесь сильны именно такие настроения.
— С единственной целью — досадить Англии.
— Они сами загнали себя в такую ситуацию. Это не мы ее создали.
— Но вы желаете на ней нажиться. Вот такие у нас шли беседы.
Примерно к тому времени, когда Клодине исполнилось пять месяцев, была опубликована Декларация о независимости Америки, и Шарль ликовал.
— Эти храбрые люди сражаются с могучей страной за свою свободу. О Боже, я хотел бы присоединиться к ним. Знаешь, ходят разговоры о том, что Франция собирается послать туда свою армию?
Я решила, что Шарлю попросту наскучила жизнь в Турвиле. Он был мало приспособлен к роли хозяина такого большого поместья. Я кое-что знала о том, как положено вести дела в таких крупных имениях, — я видела, как отец управляет Обинье, наблюдала жизнь наших поместий в Клаверинге и в Эверсли, поэтому понимала, что у Шарля просто нет к этому склонности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Она решила есть в небольшой комнатке, примыкающей к ее спальне, вместе с Луи-Шарлем и сама ходила на кухню за едой, так что никто из прислуги не занимался ее обслуживанием.
Сначала я заявила, что все это ненужная чепуха, но чуть позже поняла, что даже в таком, избавленном от лишних формальностей хозяйстве, как у Турвилей, среди прислуги всегда найдется место для зависти и недоброжелательства.
Лизетта оказалась крайне тактичной. С членами семьи она вела себя весьма сдержанно и, лишь оставаясь наедине со мной, вновь превращалась в мою проказливую подружку.
Со стороны родителей Шарля возражений не было. Его отец большую часть времени проводил в своих комнатах, а его жена старалась держаться поближе к нему. Она всегда была со мной приветлива, и хотя оба они казались весьма бесцветными людьми, я была благодарна им за то, что они не вмешивались в мою жизнь и предоставили мне возможность самой руководить домашним хозяйством. Амелия быстро подружилась с Лизеттой, которая взялась причесывать ее, и они проводили вместе много времени, занимаясь обсуждением приданого. Будущая свадьба Амелии была главным событием в доме, и поэтому прибытие Лизетты не привлекло большого внимания, и понемногу все устроилось. Я сказала ей, что она похожа на хорошенького котеночка, когда лежит в своей кровати, свернувшись в клубок.
— Да, и при этом я мурлыкаю, зная, что ежедневное блюдечко сливок мне обеспечено, — рассмеялась она.
С ее прибытием моя жизнь в самом деле изменилась. Месяцы беременности вместо того, чтобы тянуться до бесконечности, были заполнены веселым смехом и болтовней. В основном мы вспоминали прошлое и лишь изредка, при воспоминании о Софи, в разговорах проскальзывала грустная нота.
В это время много говорили об американских колонистах, вступивших в контакт с правительством Англии из-за налогов, которые, по словам многих, были немилосердно взвинчены. Шарль заявил, что, вне всяких сомнений, вскоре начнется война между Англией и ее колонией, если англичане не образумятся.
Ему нравилось посмеиваться над англичанами, и я знала, что он делает это в шутку, и все равно отказывалась принимать участие в таких развлечениях. Да и в любом случае мои мысли были заняты в основном грядущим появлением на свет ребенка.
Зима шла к концу. Стоял февраль, наступила пора родов.
Лизетта постоянно была рядом. У нее не было особых склонностей к исполнению обязанностей няньки, но отсутствие этих качеств с лихвой искупалось ее жизнерадостностью, которая передавалась мне.
Роды прошли нормально. Я была довольна тем, что на этот раз у меня родилась дочь, а Шарль был вне себя от счастья. После некоторых споров мы, наконец решили назвать ее Клодина.
ГРИЗЕЛЬДА
Все мои радости сосредоточились в детской, где новорожденную почтительно разглядывали Шарло и Луи-Шарль. Поэтому я почти не интересовалась событиями, происходящими в окружающем мире. Клодина оказалась шумным ребенком с хорошими легкими и глоткой и с первых же дней решительно заявила о своих правах.
— Она не похожа на месье Шарло, — сказала нянька. — Своевольная девочка, ничего не скажешь.
Родилась она, по правде говоря, довольно страшненькой, но с каждым днем на глазах хорошела. У нее были пушистые темные волосы, весьма густые для младенца такого возраста, и ясные голубые глаза.
Ее все обожали, а когда она плакала, то одно удовольствие было смотреть на Шарло, стоящего у ее колыбельки и бормочущего:» Тихо! Тихо! Шарло с тобой «.
Я была счастлива со своими детьми.
Шарль в последнее время, похоже, не мог говорить ни о чем больше, кроме как о стычках англичан со своими колонистами. Сначала мне казалось, что он принимает сторону колонистов лишь из желания поддразнить меня как англичанку. Он часто напоминал мне, отчасти с сожалением, что я больше похожа на англичанку, чем на француженку, и это было правдой, хотя трудно было найти более типичного француза, чем мой отец, да и Жан-Луи, так долго воспитывавший меня, по странному совпадению, был наполовину французом и в Англию попал благодаря моей маме-англичанке. Однако я была англичанкой — по внешности, по манерам — по всему. Несмотря на то что я совершенно свободно говорила по-французски и часто даже думала на этом языке, . Шарль нередко вспоминал мое английское происхождение, а когда нам случалось ссориться, любил говорить:» Ну да, чего еще ждать от англичанки «.
То ли он питал естественную для француза антипатию к англичанам, то ли поддразнивал меня, но так или иначе словесная война между нами продолжалась, а война реальная, конечно, подогревала ее.
Не очень разбираясь в ситуации, я тем не менее защищала англичан, что доставляло ему удовольствие, позволяя вновь и вновь доказывать мне, как я не права — Вот увидишь, — как-то сказал он, — это может означать войну между Англией и Францией.
— Ну, знаешь, не очень-то похоже на французов, чтобы они бескорыстно согласились за кого-нибудь воевать.
— В данном случае речь идет об идеалах свободы, моя дорогая.
— Франции вполне хватает собственных неприятностей, — возразила я. — С чего это вам беспокоиться о колонистах чужой страны, расположенной на другом краю света, когда ваши крестьяне постоянно готовы восстать. Возможно, как раз им больше всего и нужно то самое справедливое отношение, о котором вы так много болтаете.
— Ты говоришь как революционерка, — сказал Шарль.
— А ты говоришь как дурак. Как будто Франция пожелает вступить в войну из-за дела, которое касается совершенно иной страны.
— Здесь сильны именно такие настроения.
— С единственной целью — досадить Англии.
— Они сами загнали себя в такую ситуацию. Это не мы ее создали.
— Но вы желаете на ней нажиться. Вот такие у нас шли беседы.
Примерно к тому времени, когда Клодине исполнилось пять месяцев, была опубликована Декларация о независимости Америки, и Шарль ликовал.
— Эти храбрые люди сражаются с могучей страной за свою свободу. О Боже, я хотел бы присоединиться к ним. Знаешь, ходят разговоры о том, что Франция собирается послать туда свою армию?
Я решила, что Шарлю попросту наскучила жизнь в Турвиле. Он был мало приспособлен к роли хозяина такого большого поместья. Я кое-что знала о том, как положено вести дела в таких крупных имениях, — я видела, как отец управляет Обинье, наблюдала жизнь наших поместий в Клаверинге и в Эверсли, поэтому понимала, что у Шарля просто нет к этому склонности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92