– Тебе, значит, что-то доподлинно известно, – спросил маленький капрал с лицом, изъеденным оспой.
– Известно-то оно известно, да я, вишь ты, не из болтливых, секретов ихних не выдаю, а что сказал, то, было дело, сказал, – и Павел Миронович тыльной стороной ладони обтер усы.
– Да что вы можете сказать такого, чего бы мы не знали? – спросил молодой человек по имени Юрий Беженов в старомодном кафтане, с чернильным рожком на шее. Он презрительно засмеялся, но зашелся в приступе кашля. Павел недовольно поглядел на него, чувствуя, что лавры героя ускользают от него прямо из-под толстого носа картошкой.
– Их величество императрица кончаются, – ввернул солдат с шеей в чирьях. – Это уж точно. А армия отступает, – закончил он мрачно.
– Она вот уже три года как кончается, – заметил Юрий с присущей ему снисходительной улыбкой. – А сама крепче этого стола.
– Вишь ты, как есть дочка Петра Великого, ничего не скажешь, – блеснул эрудицией солдат.
– Я своими собственными глазами видел, как она лежала на траве у Царскосельской часовни, – подал голос Юрий, – и хрипела, что твой медведь в берлоге, а...
– Молчать! – с возмущением заорал Павел. – Я не дозволю так выражаться о нашей матушке-императрице.
– ... а на ней бриллиантов – любому в Петербурге за их цену весь год питаться можно, – закончил все же молодой человек дрожащим от волнения голосом.
– Слышать таких речей не желаю! – Павел, побагровев, вскочил на ноги. – Эх, Левашова нет, ужо-тко он бы тебе показал кузькину мать.
– Друзья! – воскликнул хозяин кабака, всплескивая белыми руками. – Прошу вас, успокойтесь. Ну, к чему ссориться?
– Юрий прав! – раздалось среди солдат. – Пусть говорит.
– Очинно уж он разговорился, – не переставая ругаться, сел на свое место Павел. – Был у нас в селе такой говорун, был! Так мы его головой в мешок – и в Дон.
– Скажите мне, люди добрые, успокойтесь и скажите, какая нам, простому российскому народу, разница, кто там сидит у них на троне? – не унимался Юрий. – И что нам за дело, побеждает армия или отступает?
– И правда, вить, – поддакнул один из солдат, но остальные только качали головами: «Энти опасные речи до добра не доведут», «На кой мне в Сибирь идти?», «Таковы слова не угодны Богу», – раздавалось вокруг.
– До Бога высоко, а до царя далеко, да и шувалов-ских господ тут нет, – ответил Юрий, невольно, однако, по общей привычке понижая голос при упоминании зловещей Тайной канцелярии. Все, кто сидел за столом, задвигали тяжелыми ботфортами по опилкам, которыми был посыпан пол, и мрачно уставились в свои кружки.
– Ты б нам, Павел Миронович, чего-нибудь веселого поведал, байку какую али там сплетню забавную, – попросил кто-то, сразу вернув рассказчику веселое настроение.
– Брательник у меня двоюродный есть, в лакеях служит. Он мне сказывал насчет банкета, который, значицца, по поводу победы у Гросс-Егерсдорфа.
– Ах, – вздохнул солдат с чирьями, – задали мы пруссакам перцу!
– Ты-то, я думаю, в это время дворец охранял! – Осклабился Юрий в беззвучном смехе. – Вот где наше лихо – гвардия на часах у дверей стоит, а солдатня простая воюет.
– И то верно, черт возьми! – закричал солдат с чирьями. – Гвардейским частям на фронте место. Тогда б наши не отступали.
– К черту войну, будь она проклята! Давай свою байку, Павел! – кричали собутыльники Павла Мироновича, чокаясь кружками с пивом. Павел пересказывал случившийся на банкете в Ораниенбауме эпизод, и его неприхотливые слушатели катались по скамьям от хохота, вытирая слезы с лица. Даже старший писец Беженов и тот не удержался от смеха.
– Целую бутылку, говоришь?
– Целехонькую, и прямо ему на башку, а Петр еще крикнул лакею, лей, мол, ему за шиворот все до капли, ничего чтоб не осталось.
– Сколько добра загубили, а?
– И с бедняги весь вечер вино капало, он сидит себе на стуле, а оно знай себе капает. Голштинцы – те обсмеялись, а великая княгиня – ни-ни. И весь банкет они, княгиня, такие строгие сидели... Но и то подумать – муженек ее надрался вздрызг пьяным, а все, вишь, с горя, что его драгоценных пруссаков отколошматили.
– Ахти, срам-то какой, ему это попомнят.
– Он, ить, Петр-то – полковник, командир нашего полка, – сказал солдат в мундире Преображенской гвардии. – Только форму нашу носить не желает. А все из-за этих его голштинских отрядов, будь они неладны. В них вся заковырка.
И беседа целиком обратилась к великому князю.
– Но не след забывать, он все-же Романов. – Продолжать Юрию помешал отчаянный приступ кашля. Справившись с ним, он обтер губы носовым платком в пятнах крови. – Династическое имя оказывает неоценимое магическое воздействие на народ.
В ответ раздались громкие свистки.
– Нет, вы только послушайте его! Не нашего он поля ягодка!
– Вестимо, нет! – усмехнулся довольный Павел. – Слова-то у него непростые, больно он ученый, пальцы, вишь, в чернилах.
– Петр из семейства Романовых, – терпеливо повторил Юрий. – Зарубите это себе на носу.
Но его уже никто не слушал. Всеобщее внимание было обращено на дверь – в трактир вошел высокий солдат Семеновского полка, направился прямо к стойке и заказал крынку меда.
– Слыхал новость? – спросил он, присоединясь к сидящим за столом. – В городе гуторят, императрица пришла в чувствие. Языком еще еле ворочает, но врачи говорят, что жить будет.
– Значит, вам все же не суждено в ближайшее время появиться в Петербурге, – заметил Юрий, не спуская глаз с Павла. – По милости Божьей в Ораниенбауме сегодня плач будет стоять и скрежет зубовный. – Он рассмеялся, но снова закашлялся.
Вымученные звуки, издаваемые его пораженными недугом легкими, заглушили перезвон многочисленных церковных колоколов, звавших к вечерне.

Часть 6
Глава I
В 1757 году, в начале военной кампании прусскому королю Фридриху противостояла могучая коалиция врагов, войска которой насчитывали двести тысяч французских и русских солдат, несколько сот тысяч австрийских и большую армию шведов. Против могучих неприятелей, объединившихся ради уничтожения Фридриха, последний мог выставить всего лишь двести тысяч человек, включая английских и ганноверских союзников.
В апреле этого года Фридрих осадил Прагу, в которой находился австрийский корпус герцога Лоррена. На помощь ему пришел в августе фельдмаршал Даун – по пути к Праге он нанес пруссакам сокрушительное поражение в битве под чешским городом Колин. Не бездействовали и союзники – французская армия под командованием д'Эсте в июле разбила герцога Камберлендского в сражении под Гастенбеком.
На подступах к Праге шли жесточайшие бои между австрийскими обороняющимися и прусскими наступающими частями. Прусские пехотинцы с огромным трудом форсировали болото, из них тысячи, находившиеся в первой шеренге, полегли под огнем австрийской артиллерии, но те, что уцелели, под натиском второй шеренги продолжали наступление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100