Ее взгляд смягчился. Ей очень нравились другие вещи, которые делал Алекс. Она смутно помнила китайскую гостиную.
Но не успела она расправить плечи, как тяжелая дверь распахнулась и вошел он. «Мой муж», — подумала Шарлотта. При виде его она не удержалась от слабой улыбки. Алекс был великолепен! Он уже снял галстук, и ворот его белой полотняной рубашки был расстегнут. Сюртука на нем тоже не было. Когда он направился к ней, она невольно перевела взгляд на обтягивавшие его тело панталоны. Даже слабоумный заметил бы, что от сегодняшней ночи он ожидает намного больше удовольствия, чем она. Кровь отхлынула от побледневшего лица Шарлотты.
— Любимая, — сказал Алекс, усаживаясь рядом с женой на кровать, — не волнуйся. Я — твой муж, а ты — моя жена. Может, на минуту-две ты и почувствуешь боль, но поверь мне, Шарлотта: после этого боли не будет никогда. А возможно, боли вообще не будет. Мы будем любить друг друга сегодня ночью, и завтра, и послезавтра, и каждую ночь — целых тридцать лет, и нам будет все лучше и лучше друг с другом.
Губы Алекса обжигали ее. Шарлотта заставила себя расслабиться. Она неподвижно лежала в объятиях Алекса, не пытаясь уклониться от его поцелуев. Алекс взял ее за подбородок, и она посмотрела на него.
Сердце Алекса замерло. Она была невероятно красива, его новобрачная. Мягкие черные локоны так изящно обрамляли ее лицо, что делали его похожим на картину Боттичелли. Алекс взял ее лицо в ладони и страстными поцелуями покрывал ее темные вопрошающие глаза, изогнутые брови, нежную, словно лепесток, линию ее щек, маленький упрямый подбородок. «Кажется, она успокаивается», — подумал он. Уже не так похожа на птичку, пытающуюся вырваться из его рук. Он прижался к ее губам, дразня и умоляя их раскрыться, как он учил ее.
В душе Шарлотта боролась с собой. Нежные поцелуи Алекса пробуждали в ней все те настойчивые, заставляющие дрожать ощущения, в течение последних двух месяцев делавшие ее сон столь беспокойным. Она просыпалась, когда ей снилось, что она просит о чем-то… не зная о чем. О том, что мог дать ей только Алекс.
Когда Алекс, чуть отстранившись, испытующе посмотрел на свою жену, он был счастлив увидеть, что ее щеки порозовели, а глаза затуманились. Это была его Шарлотта.
— Думаю, нам следует выпить шампанского, — предложил он. — В конце концов, я еще не пил за невесту.
В глазах Шарлотты мелькнула радость. Он не собирается наброситься на нее и… войти в нее.
— О да, — слишком поспешно ответила она.
Алекс усмехнулся:
— Ты бы поверила мне, если бы я сказал, что на следующей неделе, когда я предложу тебе шампанского, ты отшвырнешь бокал в сторону и вскочишь на меня?
— Нет, — удивилась Шарлотта.
Вскочить на него? Что он имеет в виду?
Алекс открыл бутылку «Дом Периньон». Он испытывал меньшие, чем ожидал, трудности, подавляя свои бурные эмоции. Должно быть, все дело в практике, подумал он с легкой насмешкой над собой. Или скорее всего его просто не возбуждала мысль оказаться в постели с испуганным партнером. Он принес два тонких бокала.
— Сегодня ночью мы должны выпить за моего отца, — улыбаясь, сказал Алекс. — Он положил это шампанское в погреб перед смертью, а поскольку на шампанское из-за Наполеона введено эмбарго, нам пришлось бы, вероятно, пить бренди.
Шарлотта сморщила нос. Она выяснила, что основным ингредиентом в лекарстве Китинга от головной боли было бренди. Она до сих пор не могла примирить воспоминания о своем распутном поведении на китайском диване ее матери с чувством самоуважения. Она могла лишь предположить, что была абсолютно пьяна.
— Ну что ж, — продолжал Алекс, — не думаю, что ты выучила в своем пуританском пансионе какие-нибудь застольные песни.
Шарлотта посмотрела на него с любопытством:
— Что ты имеешь в виду?
«Попойка? Нет, конечно же, нет», — заверил себя Алекс.
Но Шарлотта не была глупа. Она увидела выход из положения и ухватилась за него.
— Я бы хотела выучить какую-нибудь. — Она выпила еще глоток шампанского.
— Хорошо, — с улыбкой ответил Алекс. Это был безумный способ, который едва ли мог прийти в голову мужчине, желавшему соблазнить собственную жену.
— Вот одна из любимых песен Патрика. — И Алекс запел своим прекрасным баритоном. Шарлотта зачарованно слушала.
Вчерашней ночью сон приснился мне,
И сдобной булочкой была ты в этом сне
Вот если бы я в масло превратился,
Как я бы на тебя,
О, как я бы на тебя ложился!
К концу песенки Шарлотта горела от смущения.
— Теперь ты должна выпить, — предложил муж.
Шарлотта отпила глоток.
— Нет, не так! — возмутился Алекс. — Настоящий глоток, или я больше не буду петь!
Шарлотга хихикнула и отпила большой глоток шампанского.
— Теперь слушатели должны заплатить певцу, — заявил Алекс, — если они хотят, чтобы он пел дальше.
Шарлотта удивленно посмотрела на него.
— Поцелуем.
Шарлотта послушно поцеловала его в губы. Алекс улыбнулся ей и начал следующий куплет:
Когда ко мне фантазия явилась вновь…
Но его прервал приступ удушья. Испуганная Шарлотта подвинулась к нему.
— С тобой все в порядке? — Она похлопала его по спине.
Алекс не поднимал голову, чтобы скрыть улыбку.
— Нет, — печально отозвался он. — Боюсь, что певцу заплатили слишком мало.
Шарлотта невольно рассмеялась. Она сделала еще глоток и отставила бокал. Затем она поцеловала ухо Алекса. Увидев, что он не пошевелился, она осмелела и провела языком по его уху, как прежде делал он. Алекс вздрогнул и обнял ее. Он приник к ней пылающими губами и страстными поцелуями заставил таять в его объятиях. Она целиком подчинилась ему, требовательному ритму его языка.
Затем он резко отстранил ее. Шарлотта тяжело дышала. Алекс улыбнулся и заправил локоны ей за уши. И снова запел:
Когда ко мне фантазия явилась вновь,
Медовым ульем стала ты, моя любовь,
А я такою был прелестною пчелой
Как я бы медом наслаждался,
О, когда бы я забрался в улей твой.
— Пей, — напомнил муж.
Шарлотта снова хихикнула: она не могла не вспомнить Уилла Холланда, называвшего себя пчелкой. Она выпила еще.
— Эта любимая песенка Патрика всем известна? — спросила она.
— Более или менее. А что?
Шарлотта, улыбаясь, смотрела на бокал, который наполнял Алекс.
— По-моему, кто-то однажды упомянул эти стихи.
— Хм, — сердито фыркнул Алекс. — Надеюсь, это не были последние строчки. Моя очередь платить.
— О! — Шарлотта охотно потянулась к нему.
— Нет. — Его большая рука оттолкнула ее.
Шарлотта удивленно подняла левую бровь. Алекс невольно засмотрелся на нее. Эта бровь… не могли ли они иметь общего предка — когда-то давно, в средние века?
— Милорд, — нежным голосом напомнила Шарлотта, — ваша плата?
— Эта белая штука — сними ее!
Шарлотта, нежившаяся в приятном тепле, растекавшемся по всему ее телу, с готовностью развязала узел на поясе и сбросила пушистый халат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Но не успела она расправить плечи, как тяжелая дверь распахнулась и вошел он. «Мой муж», — подумала Шарлотта. При виде его она не удержалась от слабой улыбки. Алекс был великолепен! Он уже снял галстук, и ворот его белой полотняной рубашки был расстегнут. Сюртука на нем тоже не было. Когда он направился к ней, она невольно перевела взгляд на обтягивавшие его тело панталоны. Даже слабоумный заметил бы, что от сегодняшней ночи он ожидает намного больше удовольствия, чем она. Кровь отхлынула от побледневшего лица Шарлотты.
— Любимая, — сказал Алекс, усаживаясь рядом с женой на кровать, — не волнуйся. Я — твой муж, а ты — моя жена. Может, на минуту-две ты и почувствуешь боль, но поверь мне, Шарлотта: после этого боли не будет никогда. А возможно, боли вообще не будет. Мы будем любить друг друга сегодня ночью, и завтра, и послезавтра, и каждую ночь — целых тридцать лет, и нам будет все лучше и лучше друг с другом.
Губы Алекса обжигали ее. Шарлотта заставила себя расслабиться. Она неподвижно лежала в объятиях Алекса, не пытаясь уклониться от его поцелуев. Алекс взял ее за подбородок, и она посмотрела на него.
Сердце Алекса замерло. Она была невероятно красива, его новобрачная. Мягкие черные локоны так изящно обрамляли ее лицо, что делали его похожим на картину Боттичелли. Алекс взял ее лицо в ладони и страстными поцелуями покрывал ее темные вопрошающие глаза, изогнутые брови, нежную, словно лепесток, линию ее щек, маленький упрямый подбородок. «Кажется, она успокаивается», — подумал он. Уже не так похожа на птичку, пытающуюся вырваться из его рук. Он прижался к ее губам, дразня и умоляя их раскрыться, как он учил ее.
В душе Шарлотта боролась с собой. Нежные поцелуи Алекса пробуждали в ней все те настойчивые, заставляющие дрожать ощущения, в течение последних двух месяцев делавшие ее сон столь беспокойным. Она просыпалась, когда ей снилось, что она просит о чем-то… не зная о чем. О том, что мог дать ей только Алекс.
Когда Алекс, чуть отстранившись, испытующе посмотрел на свою жену, он был счастлив увидеть, что ее щеки порозовели, а глаза затуманились. Это была его Шарлотта.
— Думаю, нам следует выпить шампанского, — предложил он. — В конце концов, я еще не пил за невесту.
В глазах Шарлотты мелькнула радость. Он не собирается наброситься на нее и… войти в нее.
— О да, — слишком поспешно ответила она.
Алекс усмехнулся:
— Ты бы поверила мне, если бы я сказал, что на следующей неделе, когда я предложу тебе шампанского, ты отшвырнешь бокал в сторону и вскочишь на меня?
— Нет, — удивилась Шарлотта.
Вскочить на него? Что он имеет в виду?
Алекс открыл бутылку «Дом Периньон». Он испытывал меньшие, чем ожидал, трудности, подавляя свои бурные эмоции. Должно быть, все дело в практике, подумал он с легкой насмешкой над собой. Или скорее всего его просто не возбуждала мысль оказаться в постели с испуганным партнером. Он принес два тонких бокала.
— Сегодня ночью мы должны выпить за моего отца, — улыбаясь, сказал Алекс. — Он положил это шампанское в погреб перед смертью, а поскольку на шампанское из-за Наполеона введено эмбарго, нам пришлось бы, вероятно, пить бренди.
Шарлотта сморщила нос. Она выяснила, что основным ингредиентом в лекарстве Китинга от головной боли было бренди. Она до сих пор не могла примирить воспоминания о своем распутном поведении на китайском диване ее матери с чувством самоуважения. Она могла лишь предположить, что была абсолютно пьяна.
— Ну что ж, — продолжал Алекс, — не думаю, что ты выучила в своем пуританском пансионе какие-нибудь застольные песни.
Шарлотта посмотрела на него с любопытством:
— Что ты имеешь в виду?
«Попойка? Нет, конечно же, нет», — заверил себя Алекс.
Но Шарлотта не была глупа. Она увидела выход из положения и ухватилась за него.
— Я бы хотела выучить какую-нибудь. — Она выпила еще глоток шампанского.
— Хорошо, — с улыбкой ответил Алекс. Это был безумный способ, который едва ли мог прийти в голову мужчине, желавшему соблазнить собственную жену.
— Вот одна из любимых песен Патрика. — И Алекс запел своим прекрасным баритоном. Шарлотта зачарованно слушала.
Вчерашней ночью сон приснился мне,
И сдобной булочкой была ты в этом сне
Вот если бы я в масло превратился,
Как я бы на тебя,
О, как я бы на тебя ложился!
К концу песенки Шарлотта горела от смущения.
— Теперь ты должна выпить, — предложил муж.
Шарлотта отпила глоток.
— Нет, не так! — возмутился Алекс. — Настоящий глоток, или я больше не буду петь!
Шарлотга хихикнула и отпила большой глоток шампанского.
— Теперь слушатели должны заплатить певцу, — заявил Алекс, — если они хотят, чтобы он пел дальше.
Шарлотта удивленно посмотрела на него.
— Поцелуем.
Шарлотта послушно поцеловала его в губы. Алекс улыбнулся ей и начал следующий куплет:
Когда ко мне фантазия явилась вновь…
Но его прервал приступ удушья. Испуганная Шарлотта подвинулась к нему.
— С тобой все в порядке? — Она похлопала его по спине.
Алекс не поднимал голову, чтобы скрыть улыбку.
— Нет, — печально отозвался он. — Боюсь, что певцу заплатили слишком мало.
Шарлотта невольно рассмеялась. Она сделала еще глоток и отставила бокал. Затем она поцеловала ухо Алекса. Увидев, что он не пошевелился, она осмелела и провела языком по его уху, как прежде делал он. Алекс вздрогнул и обнял ее. Он приник к ней пылающими губами и страстными поцелуями заставил таять в его объятиях. Она целиком подчинилась ему, требовательному ритму его языка.
Затем он резко отстранил ее. Шарлотта тяжело дышала. Алекс улыбнулся и заправил локоны ей за уши. И снова запел:
Когда ко мне фантазия явилась вновь,
Медовым ульем стала ты, моя любовь,
А я такою был прелестною пчелой
Как я бы медом наслаждался,
О, когда бы я забрался в улей твой.
— Пей, — напомнил муж.
Шарлотта снова хихикнула: она не могла не вспомнить Уилла Холланда, называвшего себя пчелкой. Она выпила еще.
— Эта любимая песенка Патрика всем известна? — спросила она.
— Более или менее. А что?
Шарлотта, улыбаясь, смотрела на бокал, который наполнял Алекс.
— По-моему, кто-то однажды упомянул эти стихи.
— Хм, — сердито фыркнул Алекс. — Надеюсь, это не были последние строчки. Моя очередь платить.
— О! — Шарлотта охотно потянулась к нему.
— Нет. — Его большая рука оттолкнула ее.
Шарлотта удивленно подняла левую бровь. Алекс невольно засмотрелся на нее. Эта бровь… не могли ли они иметь общего предка — когда-то давно, в средние века?
— Милорд, — нежным голосом напомнила Шарлотта, — ваша плата?
— Эта белая штука — сними ее!
Шарлотта, нежившаяся в приятном тепле, растекавшемся по всему ее телу, с готовностью развязала узел на поясе и сбросила пушистый халат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90