Анна не могла оторвать от него глаз, загипнотизированная опасной красотой его тела. «Любоваться мужчиной — в этом нет греха, — подумала она. — Тело бойца — это оружие, чтобы подавлять, ранить и убивать… Один-единственный смертельный удар изменил весь ход моей жизни. Но… сегодня просто тренировочный матч, не более. Здесь не должна пролиться кровь!»
Но глядя на ирландского юношу со слабой грудью, с этой чертовски рыжей головой, в перчатках, сердце Анны сжалось от мрачных предчувствий.
Флин поджидал добровольца на ветерке, подтанцовывая то на одной ноге, то на другой. Он поглядывал вокруг, обмениваясь репликами со зрителями, стоящими поблизости. Стефен взглянул вверх, на канаты, где повисли моряки и дети эмигрантов, как пауки на паутине, ища кого-то. Увидев сына, примостившегося на круге канатного трапа, отец улыбнулся. Потом внимательный взгляд Флина дошел до крыши коровьего сарая. Он взглянул прямо на Анну и улыбнулся так, будто он был с ней знаком. Но прежде чем она на это прореагировала, прежде чем смогла отвести взгляд, он уже смотрел на своего противника.
Анна дотронулась до своих спутанных и грязных кудрей и… покраснела. Интересно, почудился ей этот взгляд или нет? Может быть, Рори говорил о ней своему папе…
«Неважно, — сказала она себе. — Ей нет дела до того, как полураздетые мужчины играют в свою жестокую игру. Она должна уйти отсюда, вернуться в свой закоулок за сараем и поберечь силы». Но говоря себе все это, Анна не смогла пересилить свое любопытство.
Бойцы дотронулись друг до друга перчатками и приняли боксерскую стойку. С поднятыми к подбородку перчатками они двигались по площадке, наблюдая друг за другом. Зрители стояли плечом к плечу — плотная масса темной одежды и матерчатых кепок. Взрывы смеха заглушали хлопанье парусов и тарахтенье гребного винта.
Лицо Флина было сосредоточено. Дэйви Райен облизал губы. Когда он сделал выпад, Флин уже ждал его. Кулак боксера » перчатке ударил так быстро, что Анна от страха подпрыгнула. Снова и снова Флин наносил парню резкие удары. Анна, не отрываясь, с ужасом следила за боем. Дэйви, повернулся к толпе с поднятыми к голове перчатками, прикрывая лицо руками.
— Да ты не опасней курицы! — выкрикнул кто-то. — Должно быть, ты из Ольстера!
Зрители добродушно рассмеялись и вытолкнули Дэйви опять на ринг.
Услышав смех, Анна поняла, что удара, как такового, не было — Флин только касался своего противника, не желая его калечить. Анна перевела дыхание.
— Бей сильнее, Дэйви! — закричали снова. — Или ты покалечить старичка боишься?!
Дэйви резко повернулся, оскалив зубы. Флин молниеносно ускользнул и ответил. Его кулаки легкой очередью прошлись по груди, подбородку, животу и плечам парня. Лицо Дэйви покраснело, а зрители продолжали посмеиваться и осыпать его градом шуток.
— Давай, Дэйви, делай из него лепешку одной своей левой!
И по мере того как шел спарринг-бой, Анна обнаружила, что тоже улыбается. В танце двух мужчин был свой ритм: один партнер грациозен, другой неуклюж, а удары и кружение совершались в свободной, безвредной пантомиме.
Дэйви Райен делался все смелее. Под громкие аплодисменты он нанес несколько быстрых скользящих ударов, но вскоре, казалось, у него отяжелели руки, и Флин разбивал его защиту как хотел. Грудь парня ходила ходуном, по спине струился пот, и Анне была слышна его одышка.
Во Флине напряжение было мало заметно и совсем не было злости. Неожиданно Анна подумала, что приятно иметь такое тело, как у него, чтобы чувствовать непобедимость и никого не бояться. Она поискала на такелаже Спинера. Он стоял там и спокойно смотрел на нее. Анна быстро отвела глаза, почувствовав мгновенный животный страх.
Дэйви поднял вверх руки, сдаваясь. Флин слегка коснулся его плеча, благодаря за бой, и эмигранты весело зашумели. Парень укрылся среди дружков, усмехаясь и опустив плечи от крайней усталости.
Его место занял мужчина постарше годами, с мускулистыми руками и узкой грудью. Кучка детишек — несомненного — пронзительно кричала от восторга со своих мест на такелаже. Он продержался меньше, чем Дэйви, но был чрезвычайно рад и этому результату. Покидая площадку, он смеялся, пожимая плечами.
Один за другим эмигранты по очереди выходили против Флина, отступая затем в толпу. Солнце спряталось за облако, и Флин объявил конец бою. Его грудь часто вздымалась, пот покрывал тело. Он говорил со сгрудившимися вокруг, него мужчинами; на его лице было удовлетворение. Потом он надел рубашку и накинул пиджак. Кто-то подал ему кепку, и он ее натянул.
Анна сошла со своего чурбака и уселась на свернутый канат позади сарая. Она представила, как Стефен Флин сейчас вернется в каюту принять ванну, порадуется изысканному обеду и ляжет в чистую, удобную постель. А она… Она опять почувствовала сильный приступ голода с головокружением. Кроме того, она очень долго простояла на солнце с непокрытой головой. Анна согнула колени и уткнулась в них лбом. «Еще один день, — подумала она. — Завтра у нее будет еда».
— Анна?!
Это был Рори. Она попыталась ему улыбнуться, изо всех сил борясь с туманом в голове. Неожиданно рядом с мальчиком она увидела Флина. Анна молча перевела взгляд с большой четкой массы Флина на маленькое лицо Рори, с копной волос и темными глазами, думая об их поразительном несходстве.
Она с трудом встала, изо всех сил стараясь держаться прямо, но голова опять начала кружиться, ноги подкосились, и… Анне показалось, что шум винта стал громче, а Рори закричал: «Папа, папа!»
Сильные руки обхватили ее за плечи и усадили на свернутый канат.
— Вдохните глубоко, очень глубоко!
Анна глубоко вдохнула и выдохнула. Потом еще раз и открыла глаза. Черты лица Флина становились все отчетливее. Он склонился над ней, держа ее за руки и с состраданием смотря ей в глаза. Маленькие шрамы в виде полумесяцев исчертили его лоб и подбородок. Кожа была загорелой, худые щеки в глубоких морщинах. Хорошо заметный белый шрам — память от какого-то ужасного удара — змеился через бровь.
— Это солнечный удар, всего-навсего, — тихо проговорила Анна.
— Голод — вот что это. Мой сын говорит, что вы голодаете.
Флин осторожно прислонил ее к перегородке и присел на корточки.
— У меня есть деньги на еду, — возразила Анна. Она чувствовала себя глупо, проявляя несвойственную ей беспомощность.
Углы рта Флина раздвинулись в улыбке.
— Я слышал… И с этой вашей суммой вы никак не можете расстаться.
— Человек не может попасть в Нью-Йорк с пустым кошельком, — объяснила Анна. — Они меня отправят назад.
— Оголодавшее, больное тело тоже в Нью-Йорке не нужно. — Флин взял у Рори ковш с водой и сказал сыну: — Попроси, чтобы стюард дал еды — пусть он сделает небольшой сверток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96