— Но какой ценой, Дэниэл?
— Черт побери, Софи! — Дэниэл швырнул половинки сломанного карандаша на стол. — Вы говорите так, как будто я продаю ее в рабство!
Софи молчала, глядя на Дэниэла сквозь слезы, затуманившие ее взгляд.
— Я-то думала, что вы, как никто другой, понимаете, что человек — кузнец своего счастья!
— Кто-нибудь из нас был кузнецом своего счастья?
— Во всяком случае, нам всегда приходится делать выбор, меняющий нашу судьбу. Большая часть того, что мы делаем, продиктована долгом или ответственностью. — Софи боролась с чувствами, сжимающими ее сердце ледяными когтями. Она не собиралась оплакивать горькими слезами то, во что годы превратили этого человека. Нет, ей надо найти способ исцелить глубокие раны, кровоточащие в его душе. — Если вы прикажете Лауре выйти замуж за Филиппа Гарднера, она послушается, но не потому, что любит его. И не потому, что ей нужно положение в обществе, которого вы добиваетесь для нее. А только потому, что она вас любит. Потому что она не захочет огорчать вас. Потому что она хочет заслужить вашу любовь.
— Что вы имеете в виду — «она хочет заслужить мою любовь»? — Дэниэл положил локти на стол. — Она моя дочь, и я, конечно, люблю ее.
— Вы могли любить ее, потому что она ваша дочь. Но я не уверена, что вы сколько-нибудь хорошо ее знаете.
— Что вы хотите этим сказать?
— Сколько времени вы провели с Лаурой за все эти двадцать пять лет?
— Я уверен, что провел со своей дочерью достаточно времени.
Софи неотрывно смотрела на него.
— Вы так думаете?
Дэниэл сжал руки в кулаки.
— Я должен заниматься бизнесом. Она обязана понимать, что я не могу уделять ей все свое время.
— Лаура считает, что солнце восходит и заходит вместе с вами.
Дэниэл посмотрел на половинки сломанного карандаша.
— Я желаю ей только добра.
— Тогда дайте ей шанс найти свое счастье.
— Она найдет счастье с человеком, который носит волосы до плеч и ходит в кожаных штанах?
Софи улыбнулась, подумав о необыкновенном юноше, с которым Дэниэлу еще предстоит познакомиться.
— Возможно, вам стоит полагаться на свое суждение, а не на предубежденные наблюдения человека, который смотрит на людей свысока.
Дэниэл стиснул челюсти, и на его щеках заходили желваки.
— Хорошо. Я не стану говорить с Лаурой о свадьбе, по крайне мере до тех пор, пока у меня не сложится свое мнение об этом Конноре Пакстоне.
«Что подумает отец о викинге, живущем под его крышей? — думала Лаура. — Спокойно!» — твердила она себе.
Она пройдет через грядущее испытание, если только сохранит спокойствие, — заверяла себя Лаура. Глубоко вздохнув, она постучала в дверь спальни Коннора. Он не отозвался, и она направилась к окну в конце коридора.
В окно лился лунный свет, скользя серебристыми лучами по узорам, 'оставленным морозом на стеклах. Сила полной луны привела Коннора к ней. Не заберет ли следующее полнолуние его обратно? Лаура потерла ладони, ее руки покрылись гусиной кожей. Этот человек может исчезнуть в любой момент, как дым на ветру. Она никогда не должна забывать об этом.
— Лаура!
Она резко обернулась на звук его голоса, и подол шелкового платья обвился вокруг ее ног. Коннор стоял у двери комнаты, с взъерошенными и мокрыми после ванны волосами. Верхние запонки рубашки были расстегнуты, вокруг шеи болтался черный галстук.
Куда девался викинг? Куда пропал несносный варвар, перевернувший ее жизнь? В нескольких футах перед ней стоял принц, человек, который мог бы украсить собой страницы детской сказки. Мечта, ставшая реальностью.
Но будущее с ним невозможно.
Хватит мечтать о том, чего никогда не будет.
— Я помогу тебe справиться с галстуком. Коннор схватил за концы шелкового галстука, болтавшегося вокруг накрахмаленного белого воротничка, и улыбнулся ей. Сердце Лауры бешено забилось, ей стало трудно дышать, словно кто-то выпустил из нее весь воздух.
— Мне иногда кажется, что нужно быть волшебником, чтобы уметь завязывать ваши галстуки.
— Нет, только немного практики. — Но будет ли у них время для практики? — Давай помогу.
Коннор отступил, пропуская ее в комнату. Она прошла так близко от него, что ощутила запах свежести, исходящий от его кожи, запах, вызвавший у нее желание прижаться лицом к теплому изгибу его шеи. Какие неподобающие мысли!
— Пожалуйста, оставь дверь открытой. …
— Ради приличия?
Она кивнула, зная, что приличия не позволяют ей даже входить в его комнату, и открытая дверь не имеет никакого значения. Лаура отвернулась, опасаясь, что он прочтет слишком многое в ее глазах.
— Где Цыган?
— С ним хотела играть Меган. В последний раз я видел их в детской наверху.
— Надеюсь, она не будет в отчаянии, если Цыгана придется отдать. — Лаура скорее чувствовала, чем слышала, как он приближается к ней, ощущала еле заметную перемену в атмосфере, тепло, обволакивающее ее, когда он встал рядом с ней. Чтобы руки не дрожали, она сжала их в кулаки.
— Ей будет трудно, но по крайней мере пока они могут развлекаться.
«Даже если это только на несколько недель, — подумала Лаура. — Сколько еще часов им осталось до следующего полнолуния?»
— Хочешь, я сяду, чтобы ты смогла завязать эту штуковину?
— Нет. — Она помедлила мгновение, набирая воздух в легкие и пытаясь как-нибудь защититься от чувств, которые он пробудил в ней, найти средство не поддаваться его чарам. — Я и так справлюсь.
Она повернулась, исполнившись решимости не отрывать взгляда от галстука, который ей предстоит завязать. Из-под расстегнутой рубашки виднелись темные волосы, дразня ее. Она застегнула перламутровые запонки на его рубашке, почувствовав, как нагрелась ткань от его кожи. Ее пальцы замерли, не решаясь застегнуть последнюю запонку, и она смотрела на ямку в его шее, зная, что должна выбросить из головы все мысли, проносящиеся в ее воспаленном мозгу. Эти мысли были чересчур опасными, чересчур искушающими.
Однако Лаура не могла не думать о том, как прижмется губами к его коже, глубоко вдыхая его запах, и как его руки сомкнутся вокруг нее и не отпустят уже никогда. Застегнув рубашку, она принялась за черный шелковый галстук, завязывая узел дрожащими пальцами.
Коннор накрыл ладонь Лауры своей рукой, прижимая ее согнутые пальцы к своей теплой шее.
— Ты боишься, что я подведу тебя? Она мгновение колебалась, прежде чем поднять на него глаза.
— Ты должен помнить сотню разных вещей и можешь совершить столько ошибок!
— Да. Ваши правила похожи на змей, свернувшихся кольцами у меня в мозгу и готовых ужалить, если я сделаю неверный ход.
В это мгновение он казался таким уязвимым, таким открытым и таким привлекательным!
— Если забудешь, какую вилку брать, смотри на меня. Я постараюсь, чтобы ты все время мог видеть, что у меня в руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91