— Подожди! — Коннор схватил ее за руку и заставил остановиться.
Лаура застыла под его прикосновением.
— Будь любезен, убери руку!
— Ты злишься на меня? — спросил он, не отпуская ее. — Или злишься на себя, потому что тебе нравилось целовать меня?
— Мне не нравилось целовать тебя!
— А я думаю, что нравилось, — он схватил ее за плечи и не выпускал, когда она попыталась вырваться. — Я думаю, что впервые в жизни ты не справилась со своими чувствами, и это испугало тебя до полусмерти.
Она закрыла глаза.
— Может быть, хватит?
— Лаура, разве ты не понимаешь? Ты не можешь запирать свои чувства внутри себя.
— Женщина высокого происхождения не станет выставлять свои чувства напоказ, как прачка.
— В вашем веке женщина высокого происхождения должна хоронить все свои чувства в мрачной могиле в глубине себя — так что ли?
Она смотрела на него, пытаясь сохранить достоинство и не замечать сломанного пера, лезущего в глаза.
— Человек высокого происхождения, разумеется, не станет выставлять все свои чувства напоказ.
— И, видно, ему не подобает злиться?
— Конечно, злоба— это низменное чувство.
— А смеяться от души тоже неприлично? «Твой смех никогда не должен становиться вульгарным, — звенели в ее ушах слова матери. — Он всегда должен быть сдержанным».
— И уж наверняка чудовищное неприличие — чувствовать что-либо, отдаленно напоминающее желание.
Лаура вздернула подбородок, и черное перо запрыгало перед ее глазами.
— Ты становишься очень вульгарным.
— Неужели? — Коннор еще крепче схватил ее и привлек к себе. — И это тоже вульгарно? — спросил он, перед тем, как прижаться к ней губами.
Этот поцелуй был совсем не похож на два других, уже полученных ей от Коннора. Он поцеловал ее с грубой страстью, которая вырвалась из него и поразила ее, как молния. Он прижимался к ней губами, как будто хотел впитать ее в себя, съесть, поглотить.
Лаура старалась вырваться из его объятий, испугавшись, что этот поцелуй освободит туго сжатую внутри нее пружину желания, и зная, что погибнет, если ее чувства ответят на его страсть.
Он еще крепче обнял ее своими сильными руками, прижимая к крепкой груди. Его язык проник ей в рот, затем отступил, но лишь для того, чтобы тут же проникнуть снова, танцуя в ритме, глухо отдававшемся в ее теле, дразня ее самым таинственным образом, который не мог воспринять ее разум, но прекрасно понимало тело.
Ее разум вел битву с инстинктом. Несмотря на предупреждающий внутренний голос, Лаура чувствовала, что ее тело уступает и поддается. Она пыталась сдержать стон удовольствия и проиграла — тихий звук вырвался из ее рта.
— Лаура, в этом нет ничего плохого, — прошептал Коннор, лаская ее своими губами. — То влечение, которое привело тебя ко мне, — наш взаимный дар. Не отказывайся от него. Не отказывайся, от меня.
— Отпусти меня, — произнесла она хриплым шепотом.
— Мы принадлежим друг другу, — сказал он, снимая руки с ее плеч. — И всегда принадлежали.
Она отшатнулась, прижав руки к губам. Холодная черная кожа перчатки остудила оставшееся на губах тепло его поцелуя.
— Ты должен прекратить это!
Ветер теребил черную прядь его волос. Коннор смотрел на нее, и взгляд его синих глаз проникал ей в душу.
— Как я могу перестать любить тебя, когда ты — часть меня?
— Ничего подобного!
— Нет, ты — часть меня. А я — часть тебя. Его слова несли в себе правду— правду, скрывавшуюся внутри нее, слишком пугающую, чтобы признать ее существование. Она не может жить с этим человеком.
Лаура знала, чего ждет от нее отец. И она прекрасно знает, что такое ответственность. Сколь бы ни привлекал ее этот человек, для Коннора в ее жизни нет места, даже если каким-то чудом он останется еще на какое-то время.
— Ты должен прекратить говорить такие слова, — и она заторопилась к дому.
— Ты бежишь от меня, как испуганный кролик.
— Кролик? — Она повернулась лицом к нему. — Я не боюсь тебя!
Он удерживал ее своим взглядом. Его губы, так привыкшие улыбаться, сейчас были сжаты в узкую линию.
— Ты отчаянно боишься меня и тех чувств, которые я вызываю в тебе.
Лаура фыркнула. Облачко пара вырвалось на морозный воздух.
— Не говори чепухи!
— Отлично. Раз ты меня не боишься, то нет никакой причины, мешающей тебе показать мне город.
— Я знаю одну причину: я не собираюсь тратить на тебя время.
Он глубоко вздохнул, расправив свои широкие плечи.
— Хорошо.
Лаура нахмурилась, когда он повернулся и пошел прочь от нее, в противоположную от дома сторону.
— Куда ты отправился?
— Смотреть Бостон, — Ответил он, не оборачиваясь.
— Один?
— Кажется, да.
— Ты можешь заблудиться.
— Могу, — он засунул руки в карманы, удаляясь от нее большими шагами.
— В этом городе есть опасные районы! — крикнула Лаура.
Коннор не ответил, продолжая удаляться — высокий, широкоплечий человек, совершенно одинокий в этом мире.
Он не знает здесь никого. Он понятия не имеет о трамваях и железных дорогах. Что если его задавит поезд? В каком-то смысле он был ребенком, блуждающим в незнакомом и враждебном мире.
— Подожди!
Коннор продолжал идти, как будто не слышал ее.
Она направилась вдогонку, сперва шагом, затем все быстрее и быстрее, пока не пустилась бегом.
— Стой!
Он остановился на узкой тропинке и обернулся к ней. Лаура резко остановилась, и чтобы не натолкнуться на него, уперлась руками ему в грудь.
— Прости, — пробормотала она, отступая назад.
— Чего ты хочешь?
— Как человек в здравом рассудке, — сказала она, смахивая с глаз надоевшее страусовое перо, — я не могу позволить викингу бродить без присмотра по улицам Бостона.
Он поднял брови.
— Ты полагаешь, что сможешь защитить Бостон от разбойника-викинга? Перо хлопало ее по носу.
— Я полагаю, что всегда смогу поразить его в спину снежком, если он будет себя плохо вести.
— И я думаю, что на него это подействует, — Коннор улыбнулся и сорвал сломанное перо с ее шляпки.
Лаура смотрела на улыбающееся лицо Кон-нора и поняла, что ей гораздо приятнее его улыбка, чем его нахмуренное лицо.
— Ты читал книги по истории Бостона. Тебе хочется увидеть что-то определенное?
— Мне бы хотелось заглянуть в библиотеку.
— Библиотеку?
Его губы сложились в дьявольскую ухмылку.
— Каждый порядочный викинг начинает грабеж города с библиотеки.
Глава 13
Сквозь арочные окна Бейтс-Холл, главного читального зала публичной библиотеки, сияющими золотистыми колоннами струился солнечный свет. Лаура грохнула стопку книг на стол перед Коннором, и эхо удара гулко разнеслось по просторному помещению.
Коннор просмотрел все до единой газеты, вышедшие в Бостоне за последние десять лет, после чего покинул зал периодики и произвел не меньшие опустошения в штабелях справочной, исторической и художественной литературы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91