– Вы хорошо осведомлены.
– Это нетрудно.
Миллисент медленно вертела в пальцах ручку зонтика, разглядывая людей и дома, мимо которых они проезжали. Как можно было не наслаждаться этим чудесным солнечным днем, сидя в экипаже рядом с Чандлером?
– А что вы думаете о том, что говорят обо мне? Как вам кажется, правда ли это? – спросила Миллисент, и в голосе ее прозвучало скрытое кокетство.
Чандлер посмотрел на нее со смешанным выражением восхищения и настороженности.
– Я думаю, что вы можете выйти замуж только по любви, а вовсе не потому, что это хорошая партия.
Она опять засмеялась, более свободно, чем прежде.
– Вы всегда умеете сказать именно то, что хочет услышать женщина, милорд. У вас, вероятно, был прекрасный учитель.
– Моим учителем был опыт. Ну и как, я прав насчет вас?
– Совершенно правы. Я отказывалась от предложений, поскольку не испытывала любви к тем, кто мне их делал.
Чандлер повернулся к ней:
– Не один раз, как я понял?
– Хм, – ответила она, не уточняя, что отказала три раза.
– Я это запомню.
Некоторое время они ехали молча, прислушиваясь только к шуму оживленных улиц, скрипу колес и фырканью лошадей.
Затем Чандлер сказал:
– Можете не называть имен, но расскажите мне о вашей семье.
Он не собирался заканчивать этот разговор, она же не собиралась его продолжать. Устоять перед его поцелуями было невозможно, но что касается этой темы, здесь она должна быть тверда. Миллисент не могла ставить под угрозу источник теткиных доходов.
– Она вполне респектабельна.
– Я так понимаю, что, как бы я ни нажимал на вас, большего я не услышу?
– Анонимность очень важна для того, чем я занимаюсь. Я отношусь к этому очень серьезно и прошу вас отнестись так же.
– Ладно. Пока я примирюсь с этим, но не знаю, надолго ли меня хватит.
Последние слова он скорее пробормотал, чем произнес, и внезапно Миллисент подумала: не следует ли считать это предупреждением?
Чандлер направил лошадей в западные ворота, а потом по аллее, которая ведет к Серпентайну. Их экипаж оказался позади красивой кареты, которой правил одетый в ливрею кучер. Запряжена карета была парой холеных гнедых. Зеленые лужайки парка заполняли прекрасно одетые джентльмены и модные дамы. Те, кто хотел все разглядеть и быть увиденным, прогуливались по просторному парку, остальные ехали либо верхом, либо в экипажах.
Чандлер отправился в парк только потому, что знал, как леди любят это. И снова поймал себя на том, что сам он предпочел бы ехать верхом по сельской местности в одном из своих поместий, а не по шумному Гайд-парку.
Движение в веренице экипажей было слишком плотным, и Чандлер предложил:
– Давайте остановимся вон там и пройдемся.
– С удовольствием, – кивнула Миллисент.
Как только грум принял лошадей, Чандлер спрыгнул на землю и подал руку Миллисент. Он заметил в ее глазах неуверенность. Тревожилась ли она насчет того, как он станет вести себя? Или ее беспокоил тот день, когда он не примет никаких «нет» в ответ на вопрос о ее семье? Ну что ж! Все правильно. Недолго он еще будет терпеть ее отговорки.
Ему хотелось обхватить руками тонкую талию Миллисент, чтобы опустить свою спутницу на землю, но Чандлер сдержался и только взял ее за руку и помог встать на ступеньку. Он не помнил, когда в последний раз – да и было ли такое вообще – ему так нравилось быть с женщиной; не помнил, когда с таким нетерпением предвкушал подобную поездку.
Миллисент была соблазнительна, весела, умна и слишком уверена в себе. В каждом ее движении было притягательное изящество, в каждой улыбке, обращенной к нему, – обещание.
Когда она положила руку ему на локоть, Чандлер не устоял и привлек ее слишком близко к себе. Но и этого ему было мало. Он неторопливо вел Миллисент, стараясь удалиться подальше от того места, где собиралось большинство гуляющих, чтобы быть уверенным, что их не увидят.
Так кто же она? Почему занимается сбором сплетен? Это мучило его. Чандлер был абсолютно убежден, что эта девушка высокого происхождения и хорошего воспитания. И при этом она почему-то целиком во власти лорда Труфитта.
Неужели так оно будет и дальше?
– Почему вы молчите? – спросила Миллисент.
– Я думал о вашей работе для лорда Труфитта.
– Это звучит зловеще.
– Это всегда звучит для вас так?
Легкая улыбка изогнула ее губы.
– Я не понимаю, о чем вы.
– Вы сказали, что собираете сведения для Труфитта не из-за денег, не потому, что он вас заставляет, так что, как мне кажется, остается только одно объяснение, почему вы это делаете.
– И что же это за объяснение?
– Вашей семье не по средствам обеспечить ваше пребывание в Лондоне на время сезона, поэтому лорд Труфитт нашел кого-то, кто взял вас на свое попечение и кто действительно знаком с вашей матушкой, так что вы находитесь под должным присмотром. Этот человек взял на себя все расходы, а взамен вы снабжаете его слухами для раздела светской хроники.
– Вы очень хорошо все продумали.
– Я понимаю, в чем состоит выгода для каждого из вас. Он получает слухи, которые ему нужны, а вам предоставлена возможность сделать хорошую партию.
– Я понятия не имею, как работают другие авторы таких разделов. Могу только подтвердить, что ваше объяснение очень близко к моему договору с лордом Труфиттом.
– Очень близко, говорите?
– Да.
– Значит, есть еще что-то?
Ее прелестные губы снова задрожали, готовые улыбнуться.
– Или все совсем иначе, чем вам представляется.
Чандлер про себя усмехнулся. Может ли он добиться ее расположения, ее доверия? И почему он этого хочет? Ведь совместного будущего у них нет.
– Для молодой девушки, задача которой состоит в том, чтобы слушать все, что говорится вокруг, вы неплохо умеете хранить тайну.
Миллисент снова улыбнулась, устремила взгляд вдаль, а потом опять посмотрела на него и сказала:
– Это профессиональная особенность.
«И опять это соблазнительное изящество». Чандлер ощутил, как грудь его расширилась от желания. Когда она смотрит на него вот так и произносит простые заявления так невинно, это всегда сбивает его с толку.
– Иногда у вас бывает вид столь невинный, как у церковной мышки, и это доводит меня до безумия. Вам, наверное, страшно нравится все это.
– Мне нравитесь вы.
Сердце у Чандлера подпрыгнуло. Он видел искренность в ее глазах и слышал ее в голосе. Миллисент не пыталась польстить ему. И Чандлер мог бы поклясться, что ее взгляд означал «идите сюда». И голова у него пошла кругом от радости.
Он завладел ее рукой, лежащей на сгибе его локтя, и ласково погладил ее. Проклятые перчатки. Проклятые условности. Ему хотелось ощутить ее шелковистую кожу без нескольких слоев одежды, их разделяющих. Ему хотелось прикасаться к ее шелковистым бедрам и ласкать нежную грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69