Она собирается влюбиться в лондонского негодяя и будет вынуждена покинуть Лондон опозоренной, как когда-то покинула его ее мать.
Нет, она должна твердо сказать лорду Данрейвену, чтобы он не пытался больше с ней заговаривать. Да, именно так она и поступит.
Обретя решимость, Миллисент открыла глаза, чтобы высказать ему это, но лорда Данрейвена уже не было.
Глава 10
«Пусть дело будет словом, слово – делом. В конце концов светский вор вызвал возмущение в лондонском обществе. Благодарить же за это следует лорда Данрейвена. Его усилия привели к тому, что теперь на домашних приемах приходится терпеть присутствие сконфуженных полицейских. К чему это? – спросите вы, ведь многие в свете полагают, что вор этот – призрак. Кроме того, следует заметить, что граф слишком много времени уделяет вору, в то время как леди Ламсбет приехала в Лондон на весь сезон.
Лорд Труфитт
Из светской хроники
– Черт бы их всех побрал, – пробормотал себе под нос Чандлер, скомкав газету, которую дал ему Файнз. Он оглядел переполненную комнату, пытаясь определить, куда бы ее бросить, но не нашел подходящего для этого места.
Чандлер стоял в одной из полукруглых ниш в бальном зале «Олмакса». И пока не появился Файнз с последним номером газеты-сплетницы, настроение у него было прекрасное – он предвкушал вечер в обществе мисс Блэр. Не нужно было ему читать эту писанину. Он же знает, что такие вещи всякий раз злят его и только портят вечер. И этот раз не стал исключением!
Уж не лучше ли жениться, чтобы сплетники оставили его в покое?
– Ты должен винить только самого себя, Данрейвен, – произнес Файнз с надменным видом.
– Интересно, с чего это ты взял, что я паду так низко?
– Я пытался предупредить тебя вчера вечером, что появилась леди Ламсбет.
Оркестр заиграл мелодию, которая была подстать медленному и сильному биению сердца Чандлера. Бальный зал заполняли изысканно одетые женщины и дорого одетые мужчины, которые сходились в фигурах танца, кружились и расходились все одновременно. Чандлер был рад, что окна в просторном помещении открыты. То ли от сплетен, то ли от тесного воротника с шейным галстуком ему стало жарко.
Сегодня вечером Чандлер побывал уже на трех разных приемах в поисках того, кто выделялся бы из толпы обычных гостей. Наконец он понял, что затея эта совершенно бессмысленная. Он ведь не собирается сам скрутить вора в чужом доме. Если потребуется, это сделает кто-то из людей Доултона.
Чандлер снова поискал глазами мисс Блэр, чем он и занимался в течение всего того часа, что находился в бальном зале. Он никак не мог выбросить ее из головы. Готовясь сегодня к выходу, он чувствовал в себе волнение мальчишки. Он не мог дождаться, когда попадет сюда и сможет увидеть Миллисент, говорить с ней, танцевать с ней. Он хотел, чтобы она снова оказалась в его объятиях.
– Ты меня слышишь, Данрейвен?
– Конечно, – сказал он, хотя вовсе не был в этом уверен. – Я думаю о том, что если мне когда-нибудь удастся схватить за горло лорда Труфитта, с каким удовольствием я буду его душить, пока он не запросит пощады и не даст клятву никогда больше не брать в руки перо и не обмакивать его в чернильницу!
– Вы с Эндрю только и делаете, что толкуете о какой-то бедной девушке из деревни. Как бишь ее зовут? Мисс Блондел?
Чандлера задело, что Файнз говорит о ней так пренебрежительно.
– Мисс Блэр. И с чего ты взял, что она – бедная девушка из деревни?
– Кажется, вчера так сказал Эндрю, когда заметил, что она приехала в Лондон всего на один сезон в надежде найти подходящего жениха.
– Он не знает о ней столько, сколько знаю я, – придирчиво сказал Чандлер. – По ее туалетам, по манере говорить и держаться, – «по тому, как я ощущал ее в своих объятиях, по сладости ее поцелуев», – можно утверждать, что она выросла не в бедном доме.
– Возможно, что ее родители потратились на туалеты дочери ради этого сезона. Она хороша собой. Нет причин полагать, что она не сумеет позаботиться о себе.
Так и не придумав, куда сунуть смятую газету и чувствуя себя сейчас крайне раздраженным, Чандлер швырнул бумажный комок в открытое окно. Ну почему его так занимает мисс Блэр? Он видывал женщин и красивее ее, однако она была самой интригующей, самой очаровательной и самой желанной.
До леди Ламсбет ему не было никакого дела. Чандлер не хотел ни видеть ее, ни говорить с ней, и, уж конечно, ему вовсе не было нужно, чтобы их имена стояли рядом в какой-то газетенке. Мысли его занимала только одна женщина – мисс Блэр.
Подумав о ней, Чандлер сразу забыл о своем раздражении. Конечно, целуется Миллисент неумело, но с пылом. Она покорно оставалась в его объятиях не потому, что он того требовал, а потому, что ей нравилось там находиться. Нет лучшего возбуждающего средства, чем уверенность, что женщина хочет твоих прикосновений.
Многих юных леди из высшего общества он склонил к поцелуям, столь же страстным, как те, которыми они обменялись с мисс Блэр в лавке, но ни один не затрагивал так глубин его души, как этот. Чандлер не мог унять волнения, и ему страшно хотелось снова обнять и поцеловать ее.
– Проклятие, – пробормотал он, адресуясь скорее к себе, чем к Файнзу.
– Видимо, мы недостаточно быстро увели тебя с бала. Ведь единственное, что нужно было знать сплетнику, – это то, что тебя видели присутствующим на том же балу, где была и леди Ламсбет, и вот скандальный бульон готов к разогреву. Им абсолютно не важно, что ты не видел означенную леди и не разговаривал с ней. Им плевать на все, лишь бы их газетенка продавалась.
Чандлер ничего на это не ответил, и Файнз продолжал:
– Я узнал, что леди Ламсбет вернулась в Лондон и сняла особняк – кстати, неподалеку от тебя. Я знаю из авторитетных источников, что на этот раз это правда – ее муж действительно умер. Какой-то несчастный случай с каретой в Париже.
– Мне все равно, вдова она или принцесса. Даже если она живет дверь в дверь со мной, у меня нет ни желания, ни намерений возобновлять с ней отношения. Но после нашего вчерашнего разговора вряд ли леди Ламсбет будет добиваться моего внимания.
– Вот это да! – воскликнул Файнз и подошел к Чандлеру поближе. – Добрый лорд Данрейвен, неужели скандальные газетенки правы? Ты действительно разговаривал с ней вчера вечером, да?
– Ровно столько времени, сколько понадобилось, чтобы объяснить ей, что она меня не интересует, – признался Чандлер, сам не понимая, почему он просто-напросто не прошел мимо леди Ламсбет без всяких разговоров.
– Но ведь достаточно было, чтобы кто-то увидел вас вместе хотя бы одно мгновение!
– Могу поклясться, что нас никто не видел, кроме одного полицейского, который работает на Доултона, выслеживающего светского вора.
– Полицейского? Господи, Данрейвен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Нет, она должна твердо сказать лорду Данрейвену, чтобы он не пытался больше с ней заговаривать. Да, именно так она и поступит.
Обретя решимость, Миллисент открыла глаза, чтобы высказать ему это, но лорда Данрейвена уже не было.
Глава 10
«Пусть дело будет словом, слово – делом. В конце концов светский вор вызвал возмущение в лондонском обществе. Благодарить же за это следует лорда Данрейвена. Его усилия привели к тому, что теперь на домашних приемах приходится терпеть присутствие сконфуженных полицейских. К чему это? – спросите вы, ведь многие в свете полагают, что вор этот – призрак. Кроме того, следует заметить, что граф слишком много времени уделяет вору, в то время как леди Ламсбет приехала в Лондон на весь сезон.
Лорд Труфитт
Из светской хроники
– Черт бы их всех побрал, – пробормотал себе под нос Чандлер, скомкав газету, которую дал ему Файнз. Он оглядел переполненную комнату, пытаясь определить, куда бы ее бросить, но не нашел подходящего для этого места.
Чандлер стоял в одной из полукруглых ниш в бальном зале «Олмакса». И пока не появился Файнз с последним номером газеты-сплетницы, настроение у него было прекрасное – он предвкушал вечер в обществе мисс Блэр. Не нужно было ему читать эту писанину. Он же знает, что такие вещи всякий раз злят его и только портят вечер. И этот раз не стал исключением!
Уж не лучше ли жениться, чтобы сплетники оставили его в покое?
– Ты должен винить только самого себя, Данрейвен, – произнес Файнз с надменным видом.
– Интересно, с чего это ты взял, что я паду так низко?
– Я пытался предупредить тебя вчера вечером, что появилась леди Ламсбет.
Оркестр заиграл мелодию, которая была подстать медленному и сильному биению сердца Чандлера. Бальный зал заполняли изысканно одетые женщины и дорого одетые мужчины, которые сходились в фигурах танца, кружились и расходились все одновременно. Чандлер был рад, что окна в просторном помещении открыты. То ли от сплетен, то ли от тесного воротника с шейным галстуком ему стало жарко.
Сегодня вечером Чандлер побывал уже на трех разных приемах в поисках того, кто выделялся бы из толпы обычных гостей. Наконец он понял, что затея эта совершенно бессмысленная. Он ведь не собирается сам скрутить вора в чужом доме. Если потребуется, это сделает кто-то из людей Доултона.
Чандлер снова поискал глазами мисс Блэр, чем он и занимался в течение всего того часа, что находился в бальном зале. Он никак не мог выбросить ее из головы. Готовясь сегодня к выходу, он чувствовал в себе волнение мальчишки. Он не мог дождаться, когда попадет сюда и сможет увидеть Миллисент, говорить с ней, танцевать с ней. Он хотел, чтобы она снова оказалась в его объятиях.
– Ты меня слышишь, Данрейвен?
– Конечно, – сказал он, хотя вовсе не был в этом уверен. – Я думаю о том, что если мне когда-нибудь удастся схватить за горло лорда Труфитта, с каким удовольствием я буду его душить, пока он не запросит пощады и не даст клятву никогда больше не брать в руки перо и не обмакивать его в чернильницу!
– Вы с Эндрю только и делаете, что толкуете о какой-то бедной девушке из деревни. Как бишь ее зовут? Мисс Блондел?
Чандлера задело, что Файнз говорит о ней так пренебрежительно.
– Мисс Блэр. И с чего ты взял, что она – бедная девушка из деревни?
– Кажется, вчера так сказал Эндрю, когда заметил, что она приехала в Лондон всего на один сезон в надежде найти подходящего жениха.
– Он не знает о ней столько, сколько знаю я, – придирчиво сказал Чандлер. – По ее туалетам, по манере говорить и держаться, – «по тому, как я ощущал ее в своих объятиях, по сладости ее поцелуев», – можно утверждать, что она выросла не в бедном доме.
– Возможно, что ее родители потратились на туалеты дочери ради этого сезона. Она хороша собой. Нет причин полагать, что она не сумеет позаботиться о себе.
Так и не придумав, куда сунуть смятую газету и чувствуя себя сейчас крайне раздраженным, Чандлер швырнул бумажный комок в открытое окно. Ну почему его так занимает мисс Блэр? Он видывал женщин и красивее ее, однако она была самой интригующей, самой очаровательной и самой желанной.
До леди Ламсбет ему не было никакого дела. Чандлер не хотел ни видеть ее, ни говорить с ней, и, уж конечно, ему вовсе не было нужно, чтобы их имена стояли рядом в какой-то газетенке. Мысли его занимала только одна женщина – мисс Блэр.
Подумав о ней, Чандлер сразу забыл о своем раздражении. Конечно, целуется Миллисент неумело, но с пылом. Она покорно оставалась в его объятиях не потому, что он того требовал, а потому, что ей нравилось там находиться. Нет лучшего возбуждающего средства, чем уверенность, что женщина хочет твоих прикосновений.
Многих юных леди из высшего общества он склонил к поцелуям, столь же страстным, как те, которыми они обменялись с мисс Блэр в лавке, но ни один не затрагивал так глубин его души, как этот. Чандлер не мог унять волнения, и ему страшно хотелось снова обнять и поцеловать ее.
– Проклятие, – пробормотал он, адресуясь скорее к себе, чем к Файнзу.
– Видимо, мы недостаточно быстро увели тебя с бала. Ведь единственное, что нужно было знать сплетнику, – это то, что тебя видели присутствующим на том же балу, где была и леди Ламсбет, и вот скандальный бульон готов к разогреву. Им абсолютно не важно, что ты не видел означенную леди и не разговаривал с ней. Им плевать на все, лишь бы их газетенка продавалась.
Чандлер ничего на это не ответил, и Файнз продолжал:
– Я узнал, что леди Ламсбет вернулась в Лондон и сняла особняк – кстати, неподалеку от тебя. Я знаю из авторитетных источников, что на этот раз это правда – ее муж действительно умер. Какой-то несчастный случай с каретой в Париже.
– Мне все равно, вдова она или принцесса. Даже если она живет дверь в дверь со мной, у меня нет ни желания, ни намерений возобновлять с ней отношения. Но после нашего вчерашнего разговора вряд ли леди Ламсбет будет добиваться моего внимания.
– Вот это да! – воскликнул Файнз и подошел к Чандлеру поближе. – Добрый лорд Данрейвен, неужели скандальные газетенки правы? Ты действительно разговаривал с ней вчера вечером, да?
– Ровно столько времени, сколько понадобилось, чтобы объяснить ей, что она меня не интересует, – признался Чандлер, сам не понимая, почему он просто-напросто не прошел мимо леди Ламсбет без всяких разговоров.
– Но ведь достаточно было, чтобы кто-то увидел вас вместе хотя бы одно мгновение!
– Могу поклясться, что нас никто не видел, кроме одного полицейского, который работает на Доултона, выслеживающего светского вора.
– Полицейского? Господи, Данрейвен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69