Так вот что наводило на нее ужас, вот почему она падала в обморок при виде убитых и молила не убивать медведя! Ее родители, так же как и его, были зверски убиты. Как ни печально, но в этом их судьбы схожи. Бедняжка. Неожиданно гнев красной пеленой застлал ему глаза. В висках запульсировала боль. Жалость. Или просто напряжение, обнаженное и уродливое. Он был словно помешанный, с тех пор как вернулся в хижину, не нашел ее там и решил, что она в руках Ножа. Он едва не сошел с ума от страха за нее, впервые ему было так худо. Движимый отчаянием, он искал ее до тех пор, пока у ручья не обнаружил ее гребень. Он почувствовал себя так, будто кто-то выворачивает его наизнанку. Ее след было трудно разобрать, он дважды терял его, а потом находил снова. В конце концов он добрался до нее, целой и невредимой, в окружении братьев, красивой в этом платье, как морская ракушка. Она забыла думать о нем, ей и невдомек, что он выстрадал, когда она исчезла!
Коул ощутил острую боль в животе, но вызвана она была не тревогой или страхом за Джулиану. Чем-то еще. Тем, чему он не мог дать определения. В его мозгу билась единственная мысль: она в нем больше не нуждается. Она быстро забыла о нем, как только нашла своих братьев. Именно это и причиняло боль. Но он не намерен устраивать тут кровопролитие. Хотя, кажется, ее братцам не терпится отстрелить ему башку.
«Джулиана, – готов был сказать он, – успокойся. Я знаю, как говорить с твоими братьями. Мы выясним кое-что, и я уеду».
Но Джулиана так и не дала ему шанса разрешить проблему самостоятельно.
– Бросьте оружие, вы все, – скомандовала она. Ее грудь вздымалась. – И немедленно. Если кого-нибудь из вас убьют или ранят, я… я спрыгну в пропасть. Клянусь.
В подтверждение своих слов она двинулась к краю обрыва, но Коул остановил ее, обняв за талию.
– Я уже оттащил тебя от одной пропасти, ангел мой. Не искушай судьбу, балансируя на краю другой.
Джулиана была потрясена тем, что теперь его голос звучал мягче и в нем слышались веселые нотки. Он держал ее за талию уверенно и крепко.
– Дикая кошка, – прошептал он ей на ухо и обратился к Уэйду: – Предлагаю объявить перемирие, чтобы кое-что выяснить. Интуиция подсказывает мне, что в данном случае мы союзники.
– Я не доверяю ему, Уэйд, – вспылил Томми.
– Томми! – возмущенно воскликнула Джулиана, но ее перебил Уэйд:
– Наша сестренка не дура, Томми. Мы дадим Роудону шанс. – Он сунул пистолет в кобуру. – Все в дом. Предстоит серьезный разговор.
Мужчины двинулись к хижине, а Коул задержал Джулиану:
– Скажи мне одну вещь. Они нашли хижину?
Он всегда считал свою хижину надежным укрытием, которое не под силу обнаружить тому, кто не жил долгие годы в «Огненной горе».
Ответ Джулианы подтвердил его худшие подозрения:
– Н-нет. Я пошла к ручью, чтобы искупаться.
Взгляд его голубых глаз пронзил ее насквозь.
– Понятно.
– Коул…
– Хватит с меня обещаний.
Отпустив Джулиану, Коул прошел мимо нее с таким видом, будто она была пустым местом, и вслед за братьями Монтгомери направился к хижине.
Глава 21
Два часа спустя Уэйд Монтгомери хмуро взглянул на голубоглазого охотника, который сидел опершись на сосновый стол, и сказал:
– Выходит, Роудон, мы с братом в долгу перед тобой и должны извиниться.
«Бедняга не спускает глаз с Джулианы, – подумал Уэйд. – Он любит ее». Странно, что он сразу обратил на это внимание. Однако он всегда отличался удивительной проницательностью и видел, что скрыто под масками, которые люди надевают каждый день. Он чувствовал ложь и умел проникать сквозь внешнюю оболочку, добираясь до самой сердцевины. То, что он обнаружил в Роудоне, потрясло его. Он много слышал о знаменитом охотнике, но ему никогда не приходило в голову, что перед ним окажется не холодный и безжалостный человек, гроза юго-западных территорий (хотя внешне Роудон выглядел именно так), а сильный мужчина, объятый любовной лихорадкой. Сам Уэйд никогда не любил и полагал, что любовь губит человека. В данном же случае Роудон влюбился в Джулиану, напомнил он себе, значит, можно считать, что парню повезло, если, конечно, она отвечает ему взаимностью. Но судя по тому, как Джулиана защищала его и как загорались ее глаза, когда охотник заговаривал, в ней пылает то же чувство. Если Джулиана хочет этого человека, решил Уэйд с типичной для Монтгомери непреклонностью, она его получит, даже если Роудона придется заарканить, как теленка, чтобы поставить к алтарю. Так или иначе, но именно алтарем дело и закончится. Джулиана потрясающая красавица, она будто ангел, спустившийся с небес, – вряд ли Роудон сможет долго сопротивляться. Только Томми придется держать рот на замке и не лезть в их отношения.
Услышав слова брата, Джулиана с облегчением вздохнула.
Мир. Возможно, между Коулом, Уэйдом и Томми установится мир. У Коула не очень-то дружелюбный вид, но он уже не выглядит таким пугающе бесстрастным и холодным, как в первые минуты.
Она не могла осуждать его за вспышку ярости. Ее сердце сжималось, когда она думала о собственной роли в сегодняшних событиях. Вина лежит только на ней. Она чувствовала, что причиной его ярости послужила тревога за нее. Наверное, он страшно волновался. Чуть не сошел с ума. Может, давние предрассудки со временем теряют свою власть, с надеждой предположила она. «Не любит». Да что может знать старая маргаритка?
Джулиана поняла, что улыбается собственным мыслям. Именно в этот момент на нее посмотрел Коул. Казалось, он впитывает в себя и красоту ее волос, живописно рассыпавшихся по плечам, и прелесть платья, подчеркивавшего изящество ее фигуры. Он прищурился, и Джулиана увидела, как в бездонных глубинах его голубых глаз вспыхнул яркий огонь, хотя его лицо осталось бесстрастным. Он действительно мастер скрывать свои чувства, заключила она. Как игрок в покер. Возможно, он испытывает к ней нечто большее, чем простое расположение, но не хочет признаться себе в этом. Разве он снова и снова не приходил ей на помощь? Разве он не разыскал ее сегодня, несмотря на легендарное умение Серого Пера заметать следы? Она подумала о шраме на его щеке. Он столько вынес в Платтсвилле и все же пришел за ней. Он дрался и убивал, чтобы освободить ее из тюрьмы. Чтобы обеспечить ее безопасность, он привез ее в «Огненную гору», с которой связано столько тяжелых воспоминаний.
А она отплатила ему тем, что нарушила обещание, едва осела пыль, поднятая копытами его лошади, и забыла о нем.
Джулиана, сидевшая на диване рядом с Уэйдом, ощутила такой сильный приступ раскаяния, что у нее заболела голова. Надо поговорить с Коулом. Наедине. И как можно быстрее.
До нее как бы издали доносился голос Томми:
– Мы перед тобой в долгу, Роудон. Ты хорошо позаботился о нашей сестренке.
Коул ответил, как всегда, холодно и равнодушно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Коул ощутил острую боль в животе, но вызвана она была не тревогой или страхом за Джулиану. Чем-то еще. Тем, чему он не мог дать определения. В его мозгу билась единственная мысль: она в нем больше не нуждается. Она быстро забыла о нем, как только нашла своих братьев. Именно это и причиняло боль. Но он не намерен устраивать тут кровопролитие. Хотя, кажется, ее братцам не терпится отстрелить ему башку.
«Джулиана, – готов был сказать он, – успокойся. Я знаю, как говорить с твоими братьями. Мы выясним кое-что, и я уеду».
Но Джулиана так и не дала ему шанса разрешить проблему самостоятельно.
– Бросьте оружие, вы все, – скомандовала она. Ее грудь вздымалась. – И немедленно. Если кого-нибудь из вас убьют или ранят, я… я спрыгну в пропасть. Клянусь.
В подтверждение своих слов она двинулась к краю обрыва, но Коул остановил ее, обняв за талию.
– Я уже оттащил тебя от одной пропасти, ангел мой. Не искушай судьбу, балансируя на краю другой.
Джулиана была потрясена тем, что теперь его голос звучал мягче и в нем слышались веселые нотки. Он держал ее за талию уверенно и крепко.
– Дикая кошка, – прошептал он ей на ухо и обратился к Уэйду: – Предлагаю объявить перемирие, чтобы кое-что выяснить. Интуиция подсказывает мне, что в данном случае мы союзники.
– Я не доверяю ему, Уэйд, – вспылил Томми.
– Томми! – возмущенно воскликнула Джулиана, но ее перебил Уэйд:
– Наша сестренка не дура, Томми. Мы дадим Роудону шанс. – Он сунул пистолет в кобуру. – Все в дом. Предстоит серьезный разговор.
Мужчины двинулись к хижине, а Коул задержал Джулиану:
– Скажи мне одну вещь. Они нашли хижину?
Он всегда считал свою хижину надежным укрытием, которое не под силу обнаружить тому, кто не жил долгие годы в «Огненной горе».
Ответ Джулианы подтвердил его худшие подозрения:
– Н-нет. Я пошла к ручью, чтобы искупаться.
Взгляд его голубых глаз пронзил ее насквозь.
– Понятно.
– Коул…
– Хватит с меня обещаний.
Отпустив Джулиану, Коул прошел мимо нее с таким видом, будто она была пустым местом, и вслед за братьями Монтгомери направился к хижине.
Глава 21
Два часа спустя Уэйд Монтгомери хмуро взглянул на голубоглазого охотника, который сидел опершись на сосновый стол, и сказал:
– Выходит, Роудон, мы с братом в долгу перед тобой и должны извиниться.
«Бедняга не спускает глаз с Джулианы, – подумал Уэйд. – Он любит ее». Странно, что он сразу обратил на это внимание. Однако он всегда отличался удивительной проницательностью и видел, что скрыто под масками, которые люди надевают каждый день. Он чувствовал ложь и умел проникать сквозь внешнюю оболочку, добираясь до самой сердцевины. То, что он обнаружил в Роудоне, потрясло его. Он много слышал о знаменитом охотнике, но ему никогда не приходило в голову, что перед ним окажется не холодный и безжалостный человек, гроза юго-западных территорий (хотя внешне Роудон выглядел именно так), а сильный мужчина, объятый любовной лихорадкой. Сам Уэйд никогда не любил и полагал, что любовь губит человека. В данном же случае Роудон влюбился в Джулиану, напомнил он себе, значит, можно считать, что парню повезло, если, конечно, она отвечает ему взаимностью. Но судя по тому, как Джулиана защищала его и как загорались ее глаза, когда охотник заговаривал, в ней пылает то же чувство. Если Джулиана хочет этого человека, решил Уэйд с типичной для Монтгомери непреклонностью, она его получит, даже если Роудона придется заарканить, как теленка, чтобы поставить к алтарю. Так или иначе, но именно алтарем дело и закончится. Джулиана потрясающая красавица, она будто ангел, спустившийся с небес, – вряд ли Роудон сможет долго сопротивляться. Только Томми придется держать рот на замке и не лезть в их отношения.
Услышав слова брата, Джулиана с облегчением вздохнула.
Мир. Возможно, между Коулом, Уэйдом и Томми установится мир. У Коула не очень-то дружелюбный вид, но он уже не выглядит таким пугающе бесстрастным и холодным, как в первые минуты.
Она не могла осуждать его за вспышку ярости. Ее сердце сжималось, когда она думала о собственной роли в сегодняшних событиях. Вина лежит только на ней. Она чувствовала, что причиной его ярости послужила тревога за нее. Наверное, он страшно волновался. Чуть не сошел с ума. Может, давние предрассудки со временем теряют свою власть, с надеждой предположила она. «Не любит». Да что может знать старая маргаритка?
Джулиана поняла, что улыбается собственным мыслям. Именно в этот момент на нее посмотрел Коул. Казалось, он впитывает в себя и красоту ее волос, живописно рассыпавшихся по плечам, и прелесть платья, подчеркивавшего изящество ее фигуры. Он прищурился, и Джулиана увидела, как в бездонных глубинах его голубых глаз вспыхнул яркий огонь, хотя его лицо осталось бесстрастным. Он действительно мастер скрывать свои чувства, заключила она. Как игрок в покер. Возможно, он испытывает к ней нечто большее, чем простое расположение, но не хочет признаться себе в этом. Разве он снова и снова не приходил ей на помощь? Разве он не разыскал ее сегодня, несмотря на легендарное умение Серого Пера заметать следы? Она подумала о шраме на его щеке. Он столько вынес в Платтсвилле и все же пришел за ней. Он дрался и убивал, чтобы освободить ее из тюрьмы. Чтобы обеспечить ее безопасность, он привез ее в «Огненную гору», с которой связано столько тяжелых воспоминаний.
А она отплатила ему тем, что нарушила обещание, едва осела пыль, поднятая копытами его лошади, и забыла о нем.
Джулиана, сидевшая на диване рядом с Уэйдом, ощутила такой сильный приступ раскаяния, что у нее заболела голова. Надо поговорить с Коулом. Наедине. И как можно быстрее.
До нее как бы издали доносился голос Томми:
– Мы перед тобой в долгу, Роудон. Ты хорошо позаботился о нашей сестренке.
Коул ответил, как всегда, холодно и равнодушно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87