При этом движении ее ночная рубашка задралась и ноги почти полностью обнажились.
Мара старалась не смотреть на колени француженки и не отводила взгляда от ее задорно вздернутого носика. Она была недовольна собой и злилась на себя за то, что испытывала такую неловкость.
«Перестань вести себя как дурочка! Сесиль – кокетка. Это у нее в крови. Она – как актриса на подмостках, исполняющая и мужские, и женские роли. Твое смущение – признак эмоциональной незрелости! Сесиль видит в тебе только подругу и ничего более. Что плохого, если две женщины испытывают друг к другу симпатию и не скрывают этого?»
Много раз Маре приходилось видеть, как грубые и неотесанные ковбои или шахтеры обнимали и целовали старых друзей, которых не видели долгие месяцы, возможно, даже годы. Что же касалось мужчин семьи Тэйтов, то и они никогда не стеснялись выражать свою любовь друг к другу.
Эти мысли немного успокоили Мару, и она заговорила о причине, побудившей Сесиль и Джоан приехать в Бисби:
– Все мы счастливы, что имеем возможность посещать ваши курсы и учиться у вас. Уже после первого занятия я укрепилась в своем намерении записаться в армию в качестве сестры милосердия.
– Благодарю вас, ma chere. Мы с Джоан тоже счастливы, что в числе наших учениц есть такие очаровательные девушки. – Сесиль подмигнула собеседнице. – Я думаю, вы станете любимицей ваших наставниц.
Мара почувствовала, что ее лицо и шею заливает румянец.
– Я не сомневаюсь, что девушки постарше окажутся более понятливыми и знающими, чем я, – смущенно пробормотала она. – Что у нас завтра по плану?
– Мы объясним вам, как снимать нервное напряжение.
– Нервное напряжение?
– Да. Страх, робость и напряжение, связанные с болью, которую испытывает раненый солдат. Часто эти чувства усиливают боль и усугубляют состояние пациента. А в данный момент от напряжения и душевной боли страдаете вы, Мара. Вы совершенно неестественно держите голову. И ваше тело слишком напряжено.
Мара смутилась – Сесиль точно определила ее психологическое состояние. Казалось, напряжение и скованность, которые она испытывала в области шеи, теперь распространились по всему телу.
– День был очень трудным, вот я и устала, только и всего.
Внезапно Сесиль преобразилась: теперь перед Марой была не кокетливая девица, а знающая и опытная медсестра.
– Посмотрите сюда, юная леди, смотрите внимательно, – проговорила она с властными интонациями в голосе. – А теперь будете делать то, что вам говорят, иначе сегодня ночью вам не придется спать. Ложитесь на спину, а потом перевернитесь на живот. Ну же, не мешкайте и не ленитесь.
Многим людям, особенно молодым и впечатлительным, бывает трудно не подчиниться, если старший говорит с ними непререкаемым и властным тоном. После некоторого колебания Мара растянулась на ковре, раскинув руки в стороны. Она все еще чувствовала напряжение. Сесиль уселась девушке на бедра и положила руки ей на плечи. Затем принялась большими пальцами массировать мышцы у нее на затылке.
– Ну разве теперь не стало лучше?
Сесиль стала массировать плечи и спину Мары. Крепкие пальцы медсестры все глубже погружались в мягкую податливую плоть.
– Да… да… это очень помогает, снимает напряжение и усталость, – пробормотала девушка.
Мара действительно почувствовала, как под сильными и ловкими руками Сесиль спадает напряжение, как по телу разливается приятная истома. Ее правую щеку и бок по-прежнему припекало теплом камина, и это сочетание – массаж и тепло – оказывало наркотическое воздействие: Мара погружалась в блаженное забвение. Вскоре она почувствовала полнейшую расслабленность, ее веки тяжелели, и глаза закрывались сами собой.
Мара погружалась в сон, и голос рассудка уже был над ней не властен, она подчинялась лишь велениям плоти. Теперь в голове ее роились эротические фантазии: они с Сэмом на ложе из травы, их нагие тела переплелись и извиваются в сладострастном экстазе, и Сэм целует ее губы, шею, грудь, живот, бедра…
– О, это восхитительно! – бормочет она, вращая бедрами, лежа на мягком пушистом ковре.
Но что-то вторгается в это почти неосознанное состояние бесстыдного наслаждения. Сесиль сидит на ней верхом, и ее ягодицы ритмично двигаются поверх ягодиц Мары. Она ощущает руку, приподнимающую подол ее ночной рубашки: длинные теплые пальцы гладят ее бедра, гладят полушария ягодиц, а потом проникают между ногами, все глубже и глубже.
Мара просыпается от шока, возвратившего ее к реальности. Она пытается сбросить с себя Сесиль, но француженка слишком сильная и слишком крепко ее держит.
– Сесиль, что вы делаете? Перестаньте!
Тихий смех Сесиль послышался где-то возле правого уха Мары. Сесиль была так близко, что девушка чувствовала ее горячее дыхание.
– Ma cherie! Не сопротивляйся. Лучше наслаждайся! Наслаждайся! Это joie de vivre. Если бы в жизни не было ничего, кроме таких восхитительных ощущений, и этого было бы достаточно.
Мара снова попыталась сбросить Сесиль.
– О… нет, нет, нет! Пожалуйста, прекратите!
Но воля Мары была подавлена какой-то невидимой и неодолимой силой – присущие ей строптивость и неуступчивость покинули ее. Она была способна только стонать и хныкать, когда Сесиль перевернула ее на спину и задрала ее ночную рубашку до самой груди. Девушка в отчаянии вертела головой, пытаясь освободиться из объятий Сесиль, когда та принялась целовать ее груди. Розовый язычок француженки теребил ее соски, пока они не отвердели и не приподнялись.
– Это нехорошо! Так нельзя… – простонала она, когда Сесиль, низко склонившись над ней, стала ласкать ее лоно.
– Но ведь тебе это доставляет удовольствие, cherie?
– Нет, нет, нет! – солгала Мара. – Мы не должны этого делать!
«Мы не должны» – это был уже прорыв, трещина в броне противника, признание своего соучастия.
– Почему же не должны?
– Потому что это… противоестественно.
– Тогда почему это приносит такое наслаждение? Наши тела – восхитительные инструменты, созданные Богом. Если мы не станем обманывать себя, не станем подавлять в себе естественные чувства, то будем расцветать, пока не исчерпаем до конца весь свой потенциал. Это он, Господь, предназначил наслаждение для нас, своих детей. Страсть, которую мы способны испытывать, – вот самое доступное для нас приближение к божественному блаженству в нашей земной жизни. Человеческая плоть, тело – это барометр души. Если ощущение приятное, значит, все оправдано.
«Если ощущение приятное, значит, все оправдано» – эта фраза нашла отклик в душе Мары, задела какую-то тайную струнку. И тотчас же шевельнулось какое-то смутное воспоминание, медленно всплывавшее из прошлого. Прошлого? Или это относилось к будущему. К будущему? Это казалось чудом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Мара старалась не смотреть на колени француженки и не отводила взгляда от ее задорно вздернутого носика. Она была недовольна собой и злилась на себя за то, что испытывала такую неловкость.
«Перестань вести себя как дурочка! Сесиль – кокетка. Это у нее в крови. Она – как актриса на подмостках, исполняющая и мужские, и женские роли. Твое смущение – признак эмоциональной незрелости! Сесиль видит в тебе только подругу и ничего более. Что плохого, если две женщины испытывают друг к другу симпатию и не скрывают этого?»
Много раз Маре приходилось видеть, как грубые и неотесанные ковбои или шахтеры обнимали и целовали старых друзей, которых не видели долгие месяцы, возможно, даже годы. Что же касалось мужчин семьи Тэйтов, то и они никогда не стеснялись выражать свою любовь друг к другу.
Эти мысли немного успокоили Мару, и она заговорила о причине, побудившей Сесиль и Джоан приехать в Бисби:
– Все мы счастливы, что имеем возможность посещать ваши курсы и учиться у вас. Уже после первого занятия я укрепилась в своем намерении записаться в армию в качестве сестры милосердия.
– Благодарю вас, ma chere. Мы с Джоан тоже счастливы, что в числе наших учениц есть такие очаровательные девушки. – Сесиль подмигнула собеседнице. – Я думаю, вы станете любимицей ваших наставниц.
Мара почувствовала, что ее лицо и шею заливает румянец.
– Я не сомневаюсь, что девушки постарше окажутся более понятливыми и знающими, чем я, – смущенно пробормотала она. – Что у нас завтра по плану?
– Мы объясним вам, как снимать нервное напряжение.
– Нервное напряжение?
– Да. Страх, робость и напряжение, связанные с болью, которую испытывает раненый солдат. Часто эти чувства усиливают боль и усугубляют состояние пациента. А в данный момент от напряжения и душевной боли страдаете вы, Мара. Вы совершенно неестественно держите голову. И ваше тело слишком напряжено.
Мара смутилась – Сесиль точно определила ее психологическое состояние. Казалось, напряжение и скованность, которые она испытывала в области шеи, теперь распространились по всему телу.
– День был очень трудным, вот я и устала, только и всего.
Внезапно Сесиль преобразилась: теперь перед Марой была не кокетливая девица, а знающая и опытная медсестра.
– Посмотрите сюда, юная леди, смотрите внимательно, – проговорила она с властными интонациями в голосе. – А теперь будете делать то, что вам говорят, иначе сегодня ночью вам не придется спать. Ложитесь на спину, а потом перевернитесь на живот. Ну же, не мешкайте и не ленитесь.
Многим людям, особенно молодым и впечатлительным, бывает трудно не подчиниться, если старший говорит с ними непререкаемым и властным тоном. После некоторого колебания Мара растянулась на ковре, раскинув руки в стороны. Она все еще чувствовала напряжение. Сесиль уселась девушке на бедра и положила руки ей на плечи. Затем принялась большими пальцами массировать мышцы у нее на затылке.
– Ну разве теперь не стало лучше?
Сесиль стала массировать плечи и спину Мары. Крепкие пальцы медсестры все глубже погружались в мягкую податливую плоть.
– Да… да… это очень помогает, снимает напряжение и усталость, – пробормотала девушка.
Мара действительно почувствовала, как под сильными и ловкими руками Сесиль спадает напряжение, как по телу разливается приятная истома. Ее правую щеку и бок по-прежнему припекало теплом камина, и это сочетание – массаж и тепло – оказывало наркотическое воздействие: Мара погружалась в блаженное забвение. Вскоре она почувствовала полнейшую расслабленность, ее веки тяжелели, и глаза закрывались сами собой.
Мара погружалась в сон, и голос рассудка уже был над ней не властен, она подчинялась лишь велениям плоти. Теперь в голове ее роились эротические фантазии: они с Сэмом на ложе из травы, их нагие тела переплелись и извиваются в сладострастном экстазе, и Сэм целует ее губы, шею, грудь, живот, бедра…
– О, это восхитительно! – бормочет она, вращая бедрами, лежа на мягком пушистом ковре.
Но что-то вторгается в это почти неосознанное состояние бесстыдного наслаждения. Сесиль сидит на ней верхом, и ее ягодицы ритмично двигаются поверх ягодиц Мары. Она ощущает руку, приподнимающую подол ее ночной рубашки: длинные теплые пальцы гладят ее бедра, гладят полушария ягодиц, а потом проникают между ногами, все глубже и глубже.
Мара просыпается от шока, возвратившего ее к реальности. Она пытается сбросить с себя Сесиль, но француженка слишком сильная и слишком крепко ее держит.
– Сесиль, что вы делаете? Перестаньте!
Тихий смех Сесиль послышался где-то возле правого уха Мары. Сесиль была так близко, что девушка чувствовала ее горячее дыхание.
– Ma cherie! Не сопротивляйся. Лучше наслаждайся! Наслаждайся! Это joie de vivre. Если бы в жизни не было ничего, кроме таких восхитительных ощущений, и этого было бы достаточно.
Мара снова попыталась сбросить Сесиль.
– О… нет, нет, нет! Пожалуйста, прекратите!
Но воля Мары была подавлена какой-то невидимой и неодолимой силой – присущие ей строптивость и неуступчивость покинули ее. Она была способна только стонать и хныкать, когда Сесиль перевернула ее на спину и задрала ее ночную рубашку до самой груди. Девушка в отчаянии вертела головой, пытаясь освободиться из объятий Сесиль, когда та принялась целовать ее груди. Розовый язычок француженки теребил ее соски, пока они не отвердели и не приподнялись.
– Это нехорошо! Так нельзя… – простонала она, когда Сесиль, низко склонившись над ней, стала ласкать ее лоно.
– Но ведь тебе это доставляет удовольствие, cherie?
– Нет, нет, нет! – солгала Мара. – Мы не должны этого делать!
«Мы не должны» – это был уже прорыв, трещина в броне противника, признание своего соучастия.
– Почему же не должны?
– Потому что это… противоестественно.
– Тогда почему это приносит такое наслаждение? Наши тела – восхитительные инструменты, созданные Богом. Если мы не станем обманывать себя, не станем подавлять в себе естественные чувства, то будем расцветать, пока не исчерпаем до конца весь свой потенциал. Это он, Господь, предназначил наслаждение для нас, своих детей. Страсть, которую мы способны испытывать, – вот самое доступное для нас приближение к божественному блаженству в нашей земной жизни. Человеческая плоть, тело – это барометр души. Если ощущение приятное, значит, все оправдано.
«Если ощущение приятное, значит, все оправдано» – эта фраза нашла отклик в душе Мары, задела какую-то тайную струнку. И тотчас же шевельнулось какое-то смутное воспоминание, медленно всплывавшее из прошлого. Прошлого? Или это относилось к будущему. К будущему? Это казалось чудом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95