Тайри слегка отстранился, удивленный тем, что она сдалась так быстро. Он ожидал сопротивления. Возможно, надеялся, что она будет вырываться и он причинит ей боль и таким образом слегка облегчит собственную. Но то, что он прочел в ее глазах, все изменило.
Рэйчел обняла его за шею, шепотом произнося его имя, притянула его голову к себе, ища его губы. И вдруг она поняла, что все время ждала и надеялась, что это произойдет. Это трудно было признать, но такова была правда. Не важно, как она относилась к его домогательствам в прошлом, не имело значения, что она во всеуслышание заявляла о своем презрении к Логану Тайри и к его образу жизни. Втайне она желала вновь испытать чудо его прикосновения и сгорала от желания снова почувствовать вкус его поцелуев.
Теперь, когда его руки ласкали ее, а язык щекотал ухо, она знала, как он ей нужен. Это было пугающее и в то же время странно умиротворяющее чувство. Он пылко целовал ее, его руки медленно и лениво путешествовали по плавным изгибам ее тела, и в горле Рэйчел зарождался глухой стон, наслаждение волнами накатывало на нее. Его легчайшие прикосновения возбуждали ее непередаваемо, доводили до лихорадочного состояния. Это было то, чего она всегда хотела. То, для чего она была создана. Это была ее пристань.
Потом Тайри осторожно раздел ее, не выпуская из объятий, и она поняла, что сегодня они не ограничатся несколькими поцелуями и краткими ласками. Рэйчел опомнилась. Что она делает? Тайри мгновенно почувствовал, как изменилось ее настроение, и отстранился.
– Передумали? – спросил он хрипло.
– Нет. Да. Не знаю.
– Рэйчел, я…
Она тихонько рассмеялась: желание горело в его глазах, но он был готов отпустить ее, если такова будет ее воля. Она смотрела в его лицо, такое мужественное, такое красивое. Неужели и он тоже уязвим? Неужели он решится наконец признаться в том, что она нужна ему? Эта мысль наполнила ее нежностью. Он, несомненно, в ней нуждался, не важно, понимал он сам это или нет. А она нуждалась в нем.
– Любите меня, Тайри, – прошептала она и вздохнула. Она чувствовала его горячее дыхание на своей щеке, видела его глаза, горевшие нестерпимым янтарным пламенем. Он бормотал нежные слова, касаясь шеи, плеч, груди, и каждое его прикосновение было сладостнее предыдущего, каждое было более пьянящим, чем прежнее.
Рэйчел шептала его имя, будто заклиная его утолить порожденную им жажду, и он с радостью откликнулся на ее призыв, и ее наслаждение дошло до пика, и исторгло у нее стон изумления.
Затем Тайри лег рядом, но не выпустил ее из объятий. Снаружи продолжал барабанить дождь, и его размеренный стук поглощал все остальные звуки, слышалось лишь потрескивание дров в камине.
Когда они снова любили друг друга, уже стемнело. Рэйчел купалась в его близости, в его прикосновениях, в этих восхитительных волнах восторга, поднимавшихся, как гребни, и заполнявших все ее существо. Ее завораживала крепость его сильных смуглых рук, умевших так мастерски укротить дикого жеребца и мгновенно ответить на обиду, но сейчас теплых и нежных, вызывающих такое томление и страсть в ее будто только и ждавшем этого теле.
Позже Рэйчел смотрела в темноту, наслаждаясь теплом тяжелой руки Тайри. Значит, любовь, думала она, это удивительный восторг и такой же удивительный покой. Она нежно посмотрела на мужчину, спавшего рядом. Он ни словом не упомянул о любви, ничего не сказал о том, что хочет быть с ней всегда вместе, но, конечно, ни один мужчина не мог бы столь полно принести себя в дар и получить столь же драгоценный дар взамен без любви. И она его любила. Возможно, любила его все это время.
Глазами, повлажневшими от нахлынувшего чувства, Рэйчел разглядывала того, кто впервые открыл ей, что такое наслаждение. Однажды во время пикника Клинт уснул, и Рэйчел почти так же, как теперь Тайри, разглядывала его. Она думала о том, каким невинным выглядел Клинт, лежащий на траве. Он был похож на маленького мальчика.
В Тайри не было и намека на невинность. В нем, даже в спящем, чувствовалась дремлющая сейчас, но готовая в любой момент взорваться дикая сила, и Рэйчел предполагала, что, если бы она внезапно разбудила его, он мог бы прыгнуть на нее, как тигр, пробужденный от дремоты.
Она прикоснулась кончиками пальцев к шрамам на его широкой спине и провела по слабо заметным серебристым линиям. Каков он был в тюрьме? С длинными нечесаными волосами и лицом, застывшим в маске бессильного гнева? Ей казалось, что она видит, как плеть со свистом разрезает воздух, слышит шипение сыромятного ремня, врезающегося в плоть. Почему-то она была уверена, что он переносил боль, не издавая ни звука.
В ответ на ее прикосновение Тайри пошевелился и лишь крепче прижал ее к себе. Рэйчел уютно устроилась рядом и, убаюканная ровным биением его сердца и тихим стуком дождя по крыше, уснула.
Когда она проснулась, уже наступило утро и Тайри стоял, вороша угли в камине. Рэйчел улыбнулась ему, снова ощущая счастье, переполнявшее ее минувшей ночью, но в груди ее будто что-то оборвалось, когда она увидела хмурое лицо Тайри. Очевидно, он страдал от похмелья.
– Поехали, – лаконично бросил он. – Ваш старик будет гадать, что с вами случилось.
Рэйчел торопливо оделась, краснея, когда случайно ловила на себе взгляд Тайри. Она недоумевала, куда девалось все волшебство прошлой ночи. Она не изменилась. Она чувствовала то же самое. Почему же так изменился он? Она ничего не понимали и молча последовала за Тайри к выходу.
Мир казался свежим, чисто вымытым и прекрасным. Дождевые капли на изумрудных листьях сверкали, как слезы на обласканной солнцем щеке. Небо ослепительно синело, и Рэйчел было больно смотреть на него.
С преувеличенной учтивостью Тайри помог ей взобраться в экипаж, сел рядом и взял в руки вожжи.
– Прошу прощения за прошлую ночь, – сказал он. – Я был здорово пьян и… ну, словом, иногда происходят неожиданные вещи.
Когда она услышала, как Тайри легко отмахнулся от всего, что произошло с ними минувшей ночью, Рэйчел показалось, что сердце ее сжала холодная рука. Нежные слова, которые он шептал ей, ласки, которые они дарили друг другу, – все это было ложью, и она поверила в эту ложь.
Какой же дурой она была, когда вообразила, что он питает к ней истинное чувство! На эту ночь ему сгодилась бы любая женщина. Она ничего не значила для него, ничего. Просто ему надо было удовлетворить свою пьяную похоть.
Внезапно она почувствовала, что сейчас расплачется. Тогда она вздернула подбородок и распрямила плечи. Он никогда не узнает, как глубоко задел ее, уязвил в самое сердце.
Глядя прямо перед собой, она сказала ледяным тоном:
– Как только мы вернемся на ранчо, я думаю, вам следует собрать свои вещи и уехать.
С минуту, которая, как ей показалось, длилась вечность, Тайри молчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88