Иногда ей хотелось, чтобы он обнял ее и поцеловал, но он никогда этого не делал.
Каждое утро, проснувшись, она находила на ночном столике подарок: яркий букет цветов, книгу стихов, коробку конфет или флакон душистой туалетной воды. Когда она пыталась благодарить Тайри, он отрицал свою причастность к появлению подарков.
– В таком случае откуда все это берется? – спрашивала Рэйчел. – Ведь, кроме вас и меня, в доме никого нет.
Но Тайри только пожимал плечами.
– Возможно, у вас есть тайный обожатель, – предположил он и отказался дальше обсуждать это.
Однажды днем он удивил ее тем, что вынес ее на воздух и в тени старого дуба, росшего возле дома, сервировал для нее изысканный обед.
Рэйчел с изумлением наблюдала за Тайри, не в силах поверить, что этот же человек хладнокровно расстрелял Джоба Уэлша, что именно он готов был лишить ее невинности под алчными взглядами шестерых апачей. Она вспоминала, как сначала, попав на ранчо, он отказывался выполнять любую работу. Он не хотел даже починить упавшую изгородь или помочь собрать скот. Да и сейчас не стал бы, смущенно подумала Рэйчел. И в то же время он охотно прислуживал ей, и это казалось ей странным: такой мужественный и дикий человек, как Тайри, должен был бы счесть домашнюю работу в лучшем случае непривычной и неприятной. Даже Клинт, которого она считала подлинным джентльменом, вел себя несколько неестественно у постели больной, а уж когда речь заходила о простейших домашних делах, он и вовсе старался ретироваться.
Но больше всего Рэйчел удивляло то, что Тайри не пытался воспользоваться их невольно возникшей близостью в своих интересах. В нем, как оказалось, жило глубоко запрятанное рыцарское благородство, не позволявшее ему вести себя иначе.
Рэйчел припомнила, как однажды поздно ночью они разговорились, и это была настоящая беседа – без тени насмешки или неприязни. Она надеялась, что ей удастся узнать что-нибудь о Тайри, что он приоткроет перед ней завесу, скрывающую тайну его прошлого, но он ловко уклонялся от ответов на все ее вопросы. Рэйчел не помнила, как это получилось, но вдруг она начала рассказывать Тайри о своих надеждах и мечтах, о том, как она хочет выйти замуж и завести большую семью. Чтобы ее крепкие мальчики и красивые девочки, в свою очередь, нашли себе пару и вырастили собственных детей, которые будут обрабатывать землю и счастливо на ней жить.
– Это все, чего я когда-либо хотела по-настоящему, – застенчиво заключила Рэйчел. – Быть женой и матерью и иметь то, что было у моих родителей, пока не умерла мама. А как насчет вас, Тайри? Чего вы хотите от жизни?
Тайри смотрел на огонь в камине, глаза его не отрывались от пляшущих языков пламени. Лицо его казалось задумчивым. Лоб – нахмурен. Он медленно покачал головой.
– У меня не осталось желаний, я ни о чем больше не мечтаю, – сказал он спокойно. – Больше ничего не хочу.
Смущенная, Рэйчел смотрела на него. Ничего не хочет? Ни о чем не мечтает? Неужели кто-то, будь то мужчина или женщина, может жить без надежд и планов на будущее? Она подумала о своем ранчо. Если бы ее отец и мать не лелеяли надежд, если бы у них не было мечты, ранчо все еще оставалось бы пустым участком земли, необработанной, нетронутой и нелюбимой.
– Конечно, вы должны чего-то хотеть, – настаивала Рэйчел. – У вас должна быть какая-то цель, которая вас поддерживает, какие-то мечты о будущем, надежда – все, что дает силу жить.
Она покачала головой, не понимая его.
– Должно же быть что-то, к чему вы стремитесь.
– Я оставляю мечты дуракам, – горько ответил Тайри. – Или совсем юным.
Да, когда-то он и был таким юным, подумал он, но ему не хотелось об этом вспоминать. Его мечтой была Ред Лиф. Она же была и его надеждой на будущее.
– Мечты не только для дураков! – запротестовала Рэйчел. – Мой отец не дурак и не ребенок, но он все еще мечтает о том, чтобы имя Хэллоранов стало известным в этой части страны.
Улыбка Тайри была печальной, когда он пробормотал:
– Иногда мне кажется, что я старше вас и вашего старика, вместе взятых. Черт возьми, для такого, как я, лучшее утешение – мысль о том, что с каждым днем я становлюсь старше.
Рэйчел была готова спорить с ним и дальше. Почему-то ей казалось важным заставить Тайри отвечать, заставить его признать, что где-то глубоко внутри у него теплится надежда на будущее.
Но он не дал ей возможности продолжить этот разговор. Тайри неожиданно поднял ее и понес в ее комнату, как она ни протестовала. На том их беседа и завершилась.
Рэйчел в ту ночь долго не могла заснуть, и мысли ее занимал один Тайри. Он был таким странным! Она вовсе не считала себя специалистом в мужской психологии. Но даже при ее ограниченном опыте общения с существами противоположного пола она усвоила, что в большинстве мужчин до старости сохраняются мальчишеские черты. Отец ее лучшей подруги любил розыгрыши. Кандидо обожал бороться или играть в перетягивание каната. Да и Джон Хэллоран оставался в душе мальчишкой. Но в человеке, звавшемся Логаном Тайри, не было ничего мальчишеского, и она гадала, случалось ли с ним когда-нибудь такое, чтобы он пел, танцевал и громко смеялся просто так – от радости.
Рэйчел осторожно выскользнула из постели и, прихрамывая, подошла к окну, выходившему во двор. Тайри был, как всегда, там и вышагивал взад и вперед, зажав в зубах неизменную сигару. О чем он думал, когда вот так мерил шагами двор? В движениях его чувствовалось беспокойство. Что крылось в его прошлом? Что давило на него такой тяжестью?
Она смотрела на Тайри, пока веки ее не налились тяжестью, а потом вернулась в постель в надежде снова уснуть и увидеть во сне высокого темноволосого мужчину с мрачными янтарно-желтыми глазами и грустной улыбкой.
Рэйчел провела в постели чуть больше недели, когда ее лучшая подруга Кэрол-Энн Макки приехала навестить ее. Кэрол была хорошенькой девушкой с вьющимися каштановыми волосами, добрыми карими глазами и веселой улыбкой. Россыпь веснушек украшала ее вздернутый носик. Они дружили уже давно: с того самого времени, как семья Кэрол переселилась в Йеллоу-Крик одиннадцать лет назад.
Как только закончились приветствия, Кэрол-Энн придвинула стул поближе к постели Рэйчел и затараторила:
– Рэйчел, дорогая моя, как ты можешь оставаться в доме одна с этим ужасным человеком?
– С каким ужасным человеком? – изумилась Рэйчел, забыв, что было время, когда и она считала Тайри чудовищем.
– Ну, я, конечно, имею в виду Логана Тайри. Я настаиваю, чтобы ты переехала к нам и пожила с нами до тех пор, пока совсем не поправишься.
– Но мне и здесь хорошо.
– Разве ты не знаешь, кто он? – спросила Кэрол, понизив голос до шепота. – И чем он занимается?
– Конечно, знаю. Но сейчас с ним все в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Каждое утро, проснувшись, она находила на ночном столике подарок: яркий букет цветов, книгу стихов, коробку конфет или флакон душистой туалетной воды. Когда она пыталась благодарить Тайри, он отрицал свою причастность к появлению подарков.
– В таком случае откуда все это берется? – спрашивала Рэйчел. – Ведь, кроме вас и меня, в доме никого нет.
Но Тайри только пожимал плечами.
– Возможно, у вас есть тайный обожатель, – предположил он и отказался дальше обсуждать это.
Однажды днем он удивил ее тем, что вынес ее на воздух и в тени старого дуба, росшего возле дома, сервировал для нее изысканный обед.
Рэйчел с изумлением наблюдала за Тайри, не в силах поверить, что этот же человек хладнокровно расстрелял Джоба Уэлша, что именно он готов был лишить ее невинности под алчными взглядами шестерых апачей. Она вспоминала, как сначала, попав на ранчо, он отказывался выполнять любую работу. Он не хотел даже починить упавшую изгородь или помочь собрать скот. Да и сейчас не стал бы, смущенно подумала Рэйчел. И в то же время он охотно прислуживал ей, и это казалось ей странным: такой мужественный и дикий человек, как Тайри, должен был бы счесть домашнюю работу в лучшем случае непривычной и неприятной. Даже Клинт, которого она считала подлинным джентльменом, вел себя несколько неестественно у постели больной, а уж когда речь заходила о простейших домашних делах, он и вовсе старался ретироваться.
Но больше всего Рэйчел удивляло то, что Тайри не пытался воспользоваться их невольно возникшей близостью в своих интересах. В нем, как оказалось, жило глубоко запрятанное рыцарское благородство, не позволявшее ему вести себя иначе.
Рэйчел припомнила, как однажды поздно ночью они разговорились, и это была настоящая беседа – без тени насмешки или неприязни. Она надеялась, что ей удастся узнать что-нибудь о Тайри, что он приоткроет перед ней завесу, скрывающую тайну его прошлого, но он ловко уклонялся от ответов на все ее вопросы. Рэйчел не помнила, как это получилось, но вдруг она начала рассказывать Тайри о своих надеждах и мечтах, о том, как она хочет выйти замуж и завести большую семью. Чтобы ее крепкие мальчики и красивые девочки, в свою очередь, нашли себе пару и вырастили собственных детей, которые будут обрабатывать землю и счастливо на ней жить.
– Это все, чего я когда-либо хотела по-настоящему, – застенчиво заключила Рэйчел. – Быть женой и матерью и иметь то, что было у моих родителей, пока не умерла мама. А как насчет вас, Тайри? Чего вы хотите от жизни?
Тайри смотрел на огонь в камине, глаза его не отрывались от пляшущих языков пламени. Лицо его казалось задумчивым. Лоб – нахмурен. Он медленно покачал головой.
– У меня не осталось желаний, я ни о чем больше не мечтаю, – сказал он спокойно. – Больше ничего не хочу.
Смущенная, Рэйчел смотрела на него. Ничего не хочет? Ни о чем не мечтает? Неужели кто-то, будь то мужчина или женщина, может жить без надежд и планов на будущее? Она подумала о своем ранчо. Если бы ее отец и мать не лелеяли надежд, если бы у них не было мечты, ранчо все еще оставалось бы пустым участком земли, необработанной, нетронутой и нелюбимой.
– Конечно, вы должны чего-то хотеть, – настаивала Рэйчел. – У вас должна быть какая-то цель, которая вас поддерживает, какие-то мечты о будущем, надежда – все, что дает силу жить.
Она покачала головой, не понимая его.
– Должно же быть что-то, к чему вы стремитесь.
– Я оставляю мечты дуракам, – горько ответил Тайри. – Или совсем юным.
Да, когда-то он и был таким юным, подумал он, но ему не хотелось об этом вспоминать. Его мечтой была Ред Лиф. Она же была и его надеждой на будущее.
– Мечты не только для дураков! – запротестовала Рэйчел. – Мой отец не дурак и не ребенок, но он все еще мечтает о том, чтобы имя Хэллоранов стало известным в этой части страны.
Улыбка Тайри была печальной, когда он пробормотал:
– Иногда мне кажется, что я старше вас и вашего старика, вместе взятых. Черт возьми, для такого, как я, лучшее утешение – мысль о том, что с каждым днем я становлюсь старше.
Рэйчел была готова спорить с ним и дальше. Почему-то ей казалось важным заставить Тайри отвечать, заставить его признать, что где-то глубоко внутри у него теплится надежда на будущее.
Но он не дал ей возможности продолжить этот разговор. Тайри неожиданно поднял ее и понес в ее комнату, как она ни протестовала. На том их беседа и завершилась.
Рэйчел в ту ночь долго не могла заснуть, и мысли ее занимал один Тайри. Он был таким странным! Она вовсе не считала себя специалистом в мужской психологии. Но даже при ее ограниченном опыте общения с существами противоположного пола она усвоила, что в большинстве мужчин до старости сохраняются мальчишеские черты. Отец ее лучшей подруги любил розыгрыши. Кандидо обожал бороться или играть в перетягивание каната. Да и Джон Хэллоран оставался в душе мальчишкой. Но в человеке, звавшемся Логаном Тайри, не было ничего мальчишеского, и она гадала, случалось ли с ним когда-нибудь такое, чтобы он пел, танцевал и громко смеялся просто так – от радости.
Рэйчел осторожно выскользнула из постели и, прихрамывая, подошла к окну, выходившему во двор. Тайри был, как всегда, там и вышагивал взад и вперед, зажав в зубах неизменную сигару. О чем он думал, когда вот так мерил шагами двор? В движениях его чувствовалось беспокойство. Что крылось в его прошлом? Что давило на него такой тяжестью?
Она смотрела на Тайри, пока веки ее не налились тяжестью, а потом вернулась в постель в надежде снова уснуть и увидеть во сне высокого темноволосого мужчину с мрачными янтарно-желтыми глазами и грустной улыбкой.
Рэйчел провела в постели чуть больше недели, когда ее лучшая подруга Кэрол-Энн Макки приехала навестить ее. Кэрол была хорошенькой девушкой с вьющимися каштановыми волосами, добрыми карими глазами и веселой улыбкой. Россыпь веснушек украшала ее вздернутый носик. Они дружили уже давно: с того самого времени, как семья Кэрол переселилась в Йеллоу-Крик одиннадцать лет назад.
Как только закончились приветствия, Кэрол-Энн придвинула стул поближе к постели Рэйчел и затараторила:
– Рэйчел, дорогая моя, как ты можешь оставаться в доме одна с этим ужасным человеком?
– С каким ужасным человеком? – изумилась Рэйчел, забыв, что было время, когда и она считала Тайри чудовищем.
– Ну, я, конечно, имею в виду Логана Тайри. Я настаиваю, чтобы ты переехала к нам и пожила с нами до тех пор, пока совсем не поправишься.
– Но мне и здесь хорошо.
– Разве ты не знаешь, кто он? – спросила Кэрол, понизив голос до шепота. – И чем он занимается?
– Конечно, знаю. Но сейчас с ним все в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88