Одна только мысль мучила Сигрид по мере приближения Рождества: мысль о Хелене. Все ее попытки направить Хелену на путь истинный оказались тщетными.
Но когда она узнала, что Хелена, несмотря на рождественский пост, провела ночь в одном из мужских залов, она решила все-таки снова переговорить с Хеленой. Она сказала Хелене, что если та считает себя заранее осужденной на вечные муки, то пусть из милосердия не тянет за собой других. Но Хелена только рассмеялась.
Тем не менее, эти слова произвели на нее куда большее впечатление, чем она старалась показать, поскольку дело приняло неожиданный оборот.
Это произошло вскоре после Рождества, накануне праздника святого Иоанна. Кальв, Сигрид и большинство работников сидели в новом зале, когда одна из девушек вбежала, запыхавшись, и обратилась прямо к Сигрид:
— Тебе нужно пойти на кухню!
Сигрид встала.
— Что случилось?
— Там… там кое-кто поранил себя…
Не спрашивая ни о чем, Сигрид накинула шаль и быстро вышла.
Хелена лежала на скамье, рядом стояла Рагнхильд и несколько служанок, из раны в ее груди текла кровь.
Сигрид молча осмотрела рану и с облегчением вздохнула, увидев, что рана не опасна. Тем не менее, она положила на рану руку и произнесла заклинание, чтобы остановить кровь; при этом она следила за тем, чтобы не произносить имя Христа.
Рагнхильд была недовольна, когда ее послали в кладовую за лыком и льняными лоскутами: она боялась пропустить что-нибудь важное. Но опасения ее были напрасными, Хелена не сказала ни слова. И девушки были разочарованы, когда Сигрид отослала их вместе с Рагнхильд в новый зал, как только перевязала рану.
На кухне стало тихо, и тут Хелена сказала:
— Что ты сидишь здесь? Тебе следовало бы понять, что если у меня хватило мужества лишить себя жизни, значит, я хочу умереть.
— Возможно, так оно и будет, если рана загноится, — сказала Сигрид. — Чем ты себя поранила?
— Ножом.
— Где он?
— Возле сарая… — и видя, что Сигрид вопросительно смотрит на нее, добавила: — За углом, ближе к конюшне…
Немного помолчав, Сигрид сказала:
— Обещай, что останешься здесь, пока я не вернусь.
Хелена кивнула, а Сигрид встала и взяла факел. И когда она вернулась, Хелена уже сидела на скамейке.
В свете очага Сигрид стала внимательно рассматривать оружие, и оно показалось ей знакомым.
— Это нож Грьетгарда? — спросила она.
Хелена снова кивнула и расплакалась.
— Он дал мне его, отправляясь на юг, — прошептала она, — он сказал, чтобы я пустила его в ход, если какой-то мужчина попытается изнасиловать меня.
Некоторое время Сигрид сидела, пристально глядя на оружие; если бы Хелена выполнила завет Грьетгарда, ей бы пришлось всадить этот нож в Кальва. Она собралась уже произнести над ножом заклинание и молитвы, чтобы рана не загноилась, как вошел священник Йон.
— Хелена!
Не вытирая слез, Хелена подняла голову.
— Кто просил тебя приходить сюда, священник? — спросила она. Слова ее прозвучали так жестко, что священник опешил.
— Р-рангхильд сказала, что ты поранилась… — заикаясь, пробормотал он, — и что рана смертельная…
— Рана не смертельная, — торопливо заметила Сигрид.
— Ты слышал? — перестав плакать, сказала Хелена. — Тебе здесь делать нечего.
— Я могу предоставить тебе возможность исповедоваться и получить прощение от Бога.
— Зря теряешь время.
— Бога больше радует один раскаявшийся грешник, чем девяносто девять праведников, — торжественно произнес он.
— Думаешь, я поверю, что Бог, осудивший меня на адские муки, жаждет моего спасения?
— Хелена! — строго сказал священник. — Бог никого не осуждает на муки ада; наши собственные грехи ведут нас туда.
— Или грехи наших родителей, — с горечью добавила Хелена. — Я была осуждена на муки ада жизнью своей матери. И сегодня я решила, что будет лучше, если я встречу свою судьбу, не увлекая за собой других. Но я оказалась еще более презренной, чем я думала: в решающий момент я испугалась.
— Это Господь Бог спас тебя от гибели, Хелена.
Хелена непристойно рассмеялась.
— Наверняка, это злой дух удержал меня, считая, что я могу быть еще полезна ему, — сказала она.
Священник положил руку на плечо Сигрид.
— Будет лучше, если ты уйдешь, — сказал он.
Сигрид неуверенно встала, ища взгляд Хелены. Но девушка отвернулась, и Сигрид медленно вышла из кухни и направилась в новый зал.
Вскоре и священник Йон последовал за ней; по его растерянности она поняла, что ему ничего не удалось добиться от Хелены.
Оставшись с Сигрид наедине, Кальв захотел узнать, что случилось, и она рассказала ему обо всем. Но он только пожал плечами, когда она многозначительно посмотрела на него.
— Почему она не стала слушать священника Йона? — спросил он.
Сигрид вздохнула. Она не понимала, как может быть Кальв таким слепцом, чтобы не видеть своей вины.
— Я знаю, что ты считаешь меня виноватым во всем, — продолжал он, — и я не отрицаю, что причастен к этому. Но если бы это был не я, это был бы кто-нибудь другой. Девка была просто вне себя, она не может больше жить без мужиков. И теперь, когда у нее есть все возможности для того, чтобы получить отпущение грехов и начать новую жизнь, и она отказывается это сделать, никто не может ждать от меня, чтобы я взял всю вину на себя.
Сигрид не нравился тон, которым он говорил о Хелене. Она считала, что он ошибается, но не знала, что ответить ему.
— Есть какие-нибудь новости из Каупанга? — немного помолчав, спросила она. В этот день с юга пришел корабль.
Ничего особенного. Королева Альфива сетует на то, что бонды слишком ленивы, чтобы платить королю Свейну те налоги, которые он требует. Она хочет, чтобы я поторопил их.
— И что ты думаешь делать?
— Я не собираюсь брать на себя невыполнимую задачу. Ни Свейну, ни его датчанам не станет хуже оттого, что они малость попостятся; люди в усадьбах куда больше нуждаются сейчас в еде.
— Я думаю, что ты, как лендман короля Свейна, должен выполнять его указы.
— Если король чем-то недоволен, пусть сам даст мне знать. Король Кнут не заставит меня быть мальчиком на побегушках у его любовницы.
— Ты не единственный, кто так думает. Эйнару Тамбарскьелве она тоже не очень нравится.
— Что в этом удивительного? Говорят, король Оппланда Эйстейн поставил своего пса властвовать над Трондхеймом. Но король Кнут превзошел его: он сделал нас слугами сучки.
Сигрид бросила на него быстрый взгляд: ей показалось, что он преувеличивает.
— Лучших слов она и не заслуживает, — ответил он, когда она сказала ему об этом. — Она думает только о том, как бы получить выгоду для себя и своего сына, и она не брезгует ради этого никакими средствами. Бергльот дочь Хакона была совершенно права, сказав, что за изменой короля Кнута Хакону Эрикссону стоит Альфива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73