Чуть в сторону от двери на кухню находился вход для женщин. Там охранники, с которыми Умэно наладила, очевидно, хорошие отношения, улыбнулись ей как давней знакомой и пропустили внутрь. Умэно скрылась за деревьями, росшими вокруг входа в дом Госпожи Харимы.
Через некоторое время Умэно вновь появилась у ворот, где остановилась, чтобы перекинуться несколькими словами с охранниками.
— И как это она все приняла, Умэно? — спросил жену по возвращении сгоравший от любопытства Нос.
— Вы бы только видели, как обрадовались Господин Харимы и госпожа!
— Так тебе удалось встретиться с ними?
— Не только встретиться. Я им показала товары, и они их расхваливали как только могли.
— Они хвалили наши товары, но сказали что-нибудь об окунях?
— Они интересовались, откуда вы узнали, что окунь является символом удачи в их доме. Окуней доставили накануне паломничества Господина Харимы, это, по их мнению, очень ценный и продуманный подарок, за который они очень благодарны. Я была тронута тем, как они приняли подарки.
— Ты, случайно, не сболтнула что-нибудь лишнее?
— О нет. Я не вымолвила ни слова об этом… — многозначительно сказала Умэно. Ей было хорошо известно значение ее визита и то, чем рисковал супруг.
У Носа было острое чутье на прибыль и развитие политической обстановки. Когда Цунэмунэ посвятил его в детали заговора придворных, торговец сразу же одобрил его. В конце концов, разве он не был преуспевающим купцом, который за короткое время поднялся от малозначительной должности во дворце до крупного дельца? И если он согласился на участие в опасном предприятии своего покровителя, то вовсе не потому, что был простачком или беспечным малым, готовым жертвовать жизнью и состоянием ради осуществления планов горстки аристократов. Как представлялось Носу, неизбежно надвигалась новая война. Он видел выгоду в том, чтобы делать ставки на обе стороны конфликта. Придворные или военные — каким бы ни был исход противоборства соперников, Нос оставался купцом и должен заботиться о своей выгоде.
Бамбоку взял в помощники жену и своего управляющего. Если он согласился, с одной стороны, помочь Цунэмунэ, то, с другой стороны, послал Киёмори искусно подобранные подарки в связи с началом паломничества.
Как только стало известно, что Киёмори отправляется в паломничество, заговорщики ускорили свои приготовления. Дом Бамбоку стал их ставкой, где были намечены окончательные планы сбора оружия и войск.
В ночь на 7 декабря начал моросить холодный дождь. Тюки с углем и пустые соломенные мешки были свалены у черного хода в дом Носа. Люди в соломенных накидках, широкополых шляпах или монашеских рясах спешили один за другим в лавки купца. Некоторые посетители привязывали своих лошадей к растущим у входа ивам. Другие, выскакивая из карет, запряженных быками, быстро пробегали внутрь дома в сопровождении слуг, державших над ними зонтики.
Это было последнее из совещаний, созванных руководителями заговора. Кроме тех, кто регулярно принимал участие во встречах в особняке Нобуёри, на этом совещании присутствовали также Ёситомо из дома Гэндзи и еще один влиятельный представитель этого дома — Ёримаса. Он согласился прийти, уступив уговорам Ёситомо.
Ёримаса, воин, перешагнувший сорокалетний рубеж, был заметно старше Ёситомо и любого другого из присутствовавших на встрече.
— Среди нас нет таких, кто бы не обрадовался вашему приходу, — приветствовал гостя Нобуёри, а Корэката добавил:
— Ваш приход воодушевил нас до такой степени, что теперь мы твердо уверены в успехе выступления.
Присутствие Ёримасы действительно воодушевляло придворных-заговорщиков. Он являлся не только одним из десяти командующих стражей, призванных покойным императором Тобой охранять трон, но также начальником военного арсенала. Привлечь его на свою сторону было немалым успехом.
Неразговорчивый Ёримаса держался во время встречи в стороне от обсуждения плана заговора. Жаркий спор между Нобуёри и Корэкатой как будто не привлек его внимания. Когда заговорщики покинули дом Бамбоку и рассеялись в ночной темноте, дождь прекратился и подул резкий холодный ветер.
Утром 8 декабря жизнь в столице текла в обычном русле. Однако ближе к полночи глухой шум, напоминающий цокот копыт скачущих галопом лошадей, донесся из района между Четвертой и Шестой улицами. Много раньше мало различимые фигуры верхом на конях съехались на Третью улицу и окружили дворец. У каждых ворот дворца слышались бряцание оружием и ржание лошадей. При свете звезд блестели мечи и алебарды. Морозную ночь пропитывал дух решимости и жестокости.
Группа всадников отделилась от конного отряда численностью в шестьсот человек и приблизилась к главным воротам. Хриплый голос прозвучал порывом студеного зимнего ветра:
— Эй, во дворце! Откройте ворота — с вами говорит вице-советник Нобуёри! Я прибыл со срочным делом! Требую немедленной аудиенции его величества!
Едва голос умолк, поднялся шум от того, что воины стали колотить в ворота чем попало. Они угрожали выбить их, но всадник приказал им затихнуть. Из дворца, однако, никто не отвечал. Только ветер завывал среди голых ветвей деревьев.
Экс-император Го-Сиракава все еще бодрствовал, проводя время вместе с двумя сыновьями Синдзэя и другими придворными. Они развлекались играми и танцами под музыку дворцового оркестра. Когда в коридорах послышался топот бегущих ног и тревожные восклицания, участники веселья замерли в ожидании. Они подумали, что возник пожар. Менее месяца назад на берегу реки сгорел один из дворцов, в огне погибла принцесса, которая готовилась показать на Новый год свое искусство танцевать.
Беспокойное ожидание сменил парализующий движения страх, когда в комнату ворвался управляющий и на одном дыхании выпалил:
— У ворот вице-советник в сопровождении факельщиков и вооруженных людей! Он требует аудиенции вашего величества! Он приехал в полном военном облачении. Не объяснил, почему приехал в таком виде. У ворот большой шум и столпотворение. Слышите?
С этими словами управляющий вновь исчез за дверью. Холодный порыв ветра погасил светильники, и комната погрузилась в темноту.
— Ваше величество, вы предоставите ему аудиенцию?
— Свет, дайте свет!
Услышав, что у дворца Нобуёри, экс-император вскочил на ноги и побежал в холодный коридор.
Вскоре разожгли светильники. Несколько человек последовали за бегущим экс-императором Го-Сиракавой по коридорам дворца в Южную комнату. Двери в нее были распахнуты. При свете экс-император различил всадника, который обратился к нему со словами:
— Ваше всемилостивейшее величество, до меня дошли вести, что советник Синдзэй выдвинул против меня ложные обвинения и собирается послать воинов для моего ареста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157
Через некоторое время Умэно вновь появилась у ворот, где остановилась, чтобы перекинуться несколькими словами с охранниками.
— И как это она все приняла, Умэно? — спросил жену по возвращении сгоравший от любопытства Нос.
— Вы бы только видели, как обрадовались Господин Харимы и госпожа!
— Так тебе удалось встретиться с ними?
— Не только встретиться. Я им показала товары, и они их расхваливали как только могли.
— Они хвалили наши товары, но сказали что-нибудь об окунях?
— Они интересовались, откуда вы узнали, что окунь является символом удачи в их доме. Окуней доставили накануне паломничества Господина Харимы, это, по их мнению, очень ценный и продуманный подарок, за который они очень благодарны. Я была тронута тем, как они приняли подарки.
— Ты, случайно, не сболтнула что-нибудь лишнее?
— О нет. Я не вымолвила ни слова об этом… — многозначительно сказала Умэно. Ей было хорошо известно значение ее визита и то, чем рисковал супруг.
У Носа было острое чутье на прибыль и развитие политической обстановки. Когда Цунэмунэ посвятил его в детали заговора придворных, торговец сразу же одобрил его. В конце концов, разве он не был преуспевающим купцом, который за короткое время поднялся от малозначительной должности во дворце до крупного дельца? И если он согласился на участие в опасном предприятии своего покровителя, то вовсе не потому, что был простачком или беспечным малым, готовым жертвовать жизнью и состоянием ради осуществления планов горстки аристократов. Как представлялось Носу, неизбежно надвигалась новая война. Он видел выгоду в том, чтобы делать ставки на обе стороны конфликта. Придворные или военные — каким бы ни был исход противоборства соперников, Нос оставался купцом и должен заботиться о своей выгоде.
Бамбоку взял в помощники жену и своего управляющего. Если он согласился, с одной стороны, помочь Цунэмунэ, то, с другой стороны, послал Киёмори искусно подобранные подарки в связи с началом паломничества.
Как только стало известно, что Киёмори отправляется в паломничество, заговорщики ускорили свои приготовления. Дом Бамбоку стал их ставкой, где были намечены окончательные планы сбора оружия и войск.
В ночь на 7 декабря начал моросить холодный дождь. Тюки с углем и пустые соломенные мешки были свалены у черного хода в дом Носа. Люди в соломенных накидках, широкополых шляпах или монашеских рясах спешили один за другим в лавки купца. Некоторые посетители привязывали своих лошадей к растущим у входа ивам. Другие, выскакивая из карет, запряженных быками, быстро пробегали внутрь дома в сопровождении слуг, державших над ними зонтики.
Это было последнее из совещаний, созванных руководителями заговора. Кроме тех, кто регулярно принимал участие во встречах в особняке Нобуёри, на этом совещании присутствовали также Ёситомо из дома Гэндзи и еще один влиятельный представитель этого дома — Ёримаса. Он согласился прийти, уступив уговорам Ёситомо.
Ёримаса, воин, перешагнувший сорокалетний рубеж, был заметно старше Ёситомо и любого другого из присутствовавших на встрече.
— Среди нас нет таких, кто бы не обрадовался вашему приходу, — приветствовал гостя Нобуёри, а Корэката добавил:
— Ваш приход воодушевил нас до такой степени, что теперь мы твердо уверены в успехе выступления.
Присутствие Ёримасы действительно воодушевляло придворных-заговорщиков. Он являлся не только одним из десяти командующих стражей, призванных покойным императором Тобой охранять трон, но также начальником военного арсенала. Привлечь его на свою сторону было немалым успехом.
Неразговорчивый Ёримаса держался во время встречи в стороне от обсуждения плана заговора. Жаркий спор между Нобуёри и Корэкатой как будто не привлек его внимания. Когда заговорщики покинули дом Бамбоку и рассеялись в ночной темноте, дождь прекратился и подул резкий холодный ветер.
Утром 8 декабря жизнь в столице текла в обычном русле. Однако ближе к полночи глухой шум, напоминающий цокот копыт скачущих галопом лошадей, донесся из района между Четвертой и Шестой улицами. Много раньше мало различимые фигуры верхом на конях съехались на Третью улицу и окружили дворец. У каждых ворот дворца слышались бряцание оружием и ржание лошадей. При свете звезд блестели мечи и алебарды. Морозную ночь пропитывал дух решимости и жестокости.
Группа всадников отделилась от конного отряда численностью в шестьсот человек и приблизилась к главным воротам. Хриплый голос прозвучал порывом студеного зимнего ветра:
— Эй, во дворце! Откройте ворота — с вами говорит вице-советник Нобуёри! Я прибыл со срочным делом! Требую немедленной аудиенции его величества!
Едва голос умолк, поднялся шум от того, что воины стали колотить в ворота чем попало. Они угрожали выбить их, но всадник приказал им затихнуть. Из дворца, однако, никто не отвечал. Только ветер завывал среди голых ветвей деревьев.
Экс-император Го-Сиракава все еще бодрствовал, проводя время вместе с двумя сыновьями Синдзэя и другими придворными. Они развлекались играми и танцами под музыку дворцового оркестра. Когда в коридорах послышался топот бегущих ног и тревожные восклицания, участники веселья замерли в ожидании. Они подумали, что возник пожар. Менее месяца назад на берегу реки сгорел один из дворцов, в огне погибла принцесса, которая готовилась показать на Новый год свое искусство танцевать.
Беспокойное ожидание сменил парализующий движения страх, когда в комнату ворвался управляющий и на одном дыхании выпалил:
— У ворот вице-советник в сопровождении факельщиков и вооруженных людей! Он требует аудиенции вашего величества! Он приехал в полном военном облачении. Не объяснил, почему приехал в таком виде. У ворот большой шум и столпотворение. Слышите?
С этими словами управляющий вновь исчез за дверью. Холодный порыв ветра погасил светильники, и комната погрузилась в темноту.
— Ваше величество, вы предоставите ему аудиенцию?
— Свет, дайте свет!
Услышав, что у дворца Нобуёри, экс-император вскочил на ноги и побежал в холодный коридор.
Вскоре разожгли светильники. Несколько человек последовали за бегущим экс-императором Го-Сиракавой по коридорам дворца в Южную комнату. Двери в нее были распахнуты. При свете экс-император различил всадника, который обратился к нему со словами:
— Ваше всемилостивейшее величество, до меня дошли вести, что советник Синдзэй выдвинул против меня ложные обвинения и собирается послать воинов для моего ареста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157