Хильер сигару взял—ему до смерти хотелось курить. Теодореску добыл огонь из золотого «Ронсона». Оба затянулись. Дамские ароматы каюты мисс Деви растворились в атмосфере мужского клуба. Теодореску задумчиво спросил:
— Среди прочих наслаждений, которые, как мне кажется, вы испытали с мисс Деви, помните ли вы то восхитительное до боли ощущение, будто острый, как игла, коготь вонзается в самую интимную часть вашего существа?
— Откуда вы знаете?
— Оно было вызвано искусственно: укол замедленного, но чрезвычайно сильного действия. Вам ввели «веллоцет В», разработанный доктором Победоносцевым из Юзова. Примерно через пятнадцать минут вы с предельной откровенностью ответите на любой мой вопрос. Мистер Хильер, пожалуйста, прислушайтесь к моим словам, поверьте мне, а потом уже, если сочтете необходим, говорите, что я все это выдумал. В отличие от других препаратов такого рода «веллоцет В» не погружает человека в сон, во время которого ему задают вопросы. Напротив, вы сохраните совершенную ясность рассудка, но впадете в столь сильную эйфорию, что сокрытие правды покажется вам недостойным топ долгой, нежной дружбы, которая, как вам будет казаться, связывает нас обоих. Мне остается только ждать.
— Сволочь!—воскликнул Хильер и попытался встать со стула, но Теодореску немедленно ударил его тростью по glans penis.
Хильер попробовал дотянуться до Теодореску, но тот, с наслаждением попыхивая сигарой, ловко парировал нападение тростью. Хильер оставил свои попытки и, постанывая, сгибаясь пополам, пытался превозмочь мучительную боль.
— Я разделяю ваше уважение к свободе воли и потому хотел бы, чтобы вы ответили на мои вопросы добровольно. Первый вопрос оценивается в пять тысяч долларов. Похоже на глупые телевикторины, правда? Заметьте, мистер Хильер, что я могу вообще не платить вам. Но я лишил вас возможности получить вознаграждение и считаю своим долгом компенсировать его.
— Ни слова не скажу, сволочь!
— Скажете, скажете, в этом я определенно уверен, но не лучше ли отвечать по собственной воле, отдавая себе отчет в своих действиях, чем выдавать информацию, будучи одурманенным этим дурацким препаратом?
— Какой первый вопрос?—спросил Хильер, думая при этом: «Я не должен отвечать, я не должен отвечать, у меня есть выбор».
— Прежде всего, я хочу знать—и, не забудьте, плачу за это пять тысяч долларов —подробности о восточногерманском канале эвакуации агентуры, известном, если не ошибаюсь, как «Карл Отто».
— Не знаю. Я действительно не знаю.
— Понимаю, но попытайтесь все-таки вспомнить, и побыстрее: у меня мало времени, а у вас и того меньше. Второе: за шесть тысяч долларов я хотел бы получить имена членов харьковской террористической организации «Вольрусь».
— О, Господи, ну как же…
— Послушайте, мистер Хильер, я же не говорил, что передам эту информацию Советам. Еще посмотрим, сколько они за нее предложат. И потому вы должны сообщить мне код, по которому я смогу связаться с ними. Насколько я знаю, следует поместить объявление в «Дейли уоркер». Эта единственная британская газета, доступная в Советском Союзе, является прекрасным каналом связи с дерзкими антиправительственными группировками, которые (хотя их действия не опаснее комариного укуса) так тревожат КГБ. Но сомневаюсь, что Советы предложат больше, чем заграничные покровители конспираторов.
Расплывшись в блаженной улыбке, Хильер смотрел на Теодореску—исчезли боль и раздражение из-за того, что он сидит голый; Хильер испытывал прилив сил, возбуждение, уверенность в себе. Он думал о том, какой Теодореску умный и талантливый, как он здорово умеет есть и пить. С ним приятно завалиться куда-нибудь вечером. Какой же он враг? Он сохраняет строгий нейтралитет и искусно делает деньги на всей этой идиотской мышиной возне, от которой Хильер решил теперь отказаться, поскольку степень идиотизма сделалась невыносимой. Но тут он заподозрил, что это начинает сказываться действие препарата. Надо во что бы то ни стало заставить себя ненавидеть Теодореску. Он встал со стула и, дружески улыбаясь, проговорил:
— Я надеваю халат, и ничто не сумеет мне помешать. Теодореску тут же наотмашь, хотя и беззлобно, ударил его тростью по голеням. Боль кипятком окатила Хильера.
— Сука вонючая,—процедил он сквозь зубы.
Но Хильер был благодарен Теодореску за то, что тот снова превратил себя во врага. Спасибо и на этом! Хильер понимал, что происходит, понимал, что надо торопиться.
— Где деньги?—спросил Хильер.—Одиннадцать тысяч долларов.
Теодореску вытащил все свои деньги. Хильер сказал:
— «Карл Отто» начинается в Зальцведеле, с дома номер сорок три по Шлегельштрассе.
— Так, так.
— Я могу назвать только пятерых членов харьковской группы: Н. А. Брусилов, И. Р. Столыпин, Ф. Гучков, отчества не помню.
— Дальше.
— Может быть, лучше записать?
— Все записывается. В верхнюю пуговицу моей ширинки вмонтирован микрофон. Вот здесь, в левом внутреннем кармане, спрятан магнитофон. Только что, когда вы подумали, что я почесал подмышку, я его включил.
— Оставшиеся: Ф. Т. Крыленко и X. К. Сковорода.
— Так, последний— краинец. Прекрасно. Теперь код.
— Элкин.
— Элкин? Гм… Ладно, ну а теперь за двенадцать тысяч долларов я хочу узнать точное—подчеркиваю: точное—местоположение Департамента 9-А в Лондоне.
— Этого я не могу сообщить.
— Обязаны, мистер Хильер. Более того, непременно сообщите. Ждать осталось недолго.
— Не могу. Это будет предательством.
— Отнюдь. Мы живем в мирное время, никакой войны не предвидится. Все это детские игры на всемирном полу. О каком предательстве может идти речь?
В его огромных глазах светилась добрая улыбка. Хильер улыбнулся было в ответ, затем вскочил и ударил Теодореску. Тот тоже поднялся во весь свой исполинский рост и, не вынимая изо рта сигару, мягко взял Хильера за руки и сказал:
— Ну зачем же так, мистер Хильер? Кстати, как вас зовут? Ах, да, вспомнил—Денис. Мы друзья, Денис, друзья. И если вы не скажете сейчас за двенадцать тысяч долларов, то через несколько минут скажете бесплатно.
— Ради Бога, ударьте меня. Ударьте посильней!
— Нет, мой дорогой, никогда,—вкрадчиво сказал Теодореску.—Итак, мой милый Денис, Департамент 9-А. Точное местонахождение.
— Если вы меня ударите,—сказал Хильер,—я вас возненавижу, но если после этого я вам что-то скажу, то сделаю это по своей воле. Вы ведь этого и добиваетесь, верно?
— Стадия «затмения» уже близко, но еще не наступила. Вы будете говорить совершенно добровольно. Взгляните, вот деньги. Двенадцать тысяч долларов.—Он помахал пачкой перед Хильером, у которого уже поплыло в глазах.—Советую поторопиться.
— Район Чизик. Глоуб-стрит. Недалеко от Девоншир-роуд. От дома номер двадцать четыре до молочной на углу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
— Среди прочих наслаждений, которые, как мне кажется, вы испытали с мисс Деви, помните ли вы то восхитительное до боли ощущение, будто острый, как игла, коготь вонзается в самую интимную часть вашего существа?
— Откуда вы знаете?
— Оно было вызвано искусственно: укол замедленного, но чрезвычайно сильного действия. Вам ввели «веллоцет В», разработанный доктором Победоносцевым из Юзова. Примерно через пятнадцать минут вы с предельной откровенностью ответите на любой мой вопрос. Мистер Хильер, пожалуйста, прислушайтесь к моим словам, поверьте мне, а потом уже, если сочтете необходим, говорите, что я все это выдумал. В отличие от других препаратов такого рода «веллоцет В» не погружает человека в сон, во время которого ему задают вопросы. Напротив, вы сохраните совершенную ясность рассудка, но впадете в столь сильную эйфорию, что сокрытие правды покажется вам недостойным топ долгой, нежной дружбы, которая, как вам будет казаться, связывает нас обоих. Мне остается только ждать.
— Сволочь!—воскликнул Хильер и попытался встать со стула, но Теодореску немедленно ударил его тростью по glans penis.
Хильер попробовал дотянуться до Теодореску, но тот, с наслаждением попыхивая сигарой, ловко парировал нападение тростью. Хильер оставил свои попытки и, постанывая, сгибаясь пополам, пытался превозмочь мучительную боль.
— Я разделяю ваше уважение к свободе воли и потому хотел бы, чтобы вы ответили на мои вопросы добровольно. Первый вопрос оценивается в пять тысяч долларов. Похоже на глупые телевикторины, правда? Заметьте, мистер Хильер, что я могу вообще не платить вам. Но я лишил вас возможности получить вознаграждение и считаю своим долгом компенсировать его.
— Ни слова не скажу, сволочь!
— Скажете, скажете, в этом я определенно уверен, но не лучше ли отвечать по собственной воле, отдавая себе отчет в своих действиях, чем выдавать информацию, будучи одурманенным этим дурацким препаратом?
— Какой первый вопрос?—спросил Хильер, думая при этом: «Я не должен отвечать, я не должен отвечать, у меня есть выбор».
— Прежде всего, я хочу знать—и, не забудьте, плачу за это пять тысяч долларов —подробности о восточногерманском канале эвакуации агентуры, известном, если не ошибаюсь, как «Карл Отто».
— Не знаю. Я действительно не знаю.
— Понимаю, но попытайтесь все-таки вспомнить, и побыстрее: у меня мало времени, а у вас и того меньше. Второе: за шесть тысяч долларов я хотел бы получить имена членов харьковской террористической организации «Вольрусь».
— О, Господи, ну как же…
— Послушайте, мистер Хильер, я же не говорил, что передам эту информацию Советам. Еще посмотрим, сколько они за нее предложат. И потому вы должны сообщить мне код, по которому я смогу связаться с ними. Насколько я знаю, следует поместить объявление в «Дейли уоркер». Эта единственная британская газета, доступная в Советском Союзе, является прекрасным каналом связи с дерзкими антиправительственными группировками, которые (хотя их действия не опаснее комариного укуса) так тревожат КГБ. Но сомневаюсь, что Советы предложат больше, чем заграничные покровители конспираторов.
Расплывшись в блаженной улыбке, Хильер смотрел на Теодореску—исчезли боль и раздражение из-за того, что он сидит голый; Хильер испытывал прилив сил, возбуждение, уверенность в себе. Он думал о том, какой Теодореску умный и талантливый, как он здорово умеет есть и пить. С ним приятно завалиться куда-нибудь вечером. Какой же он враг? Он сохраняет строгий нейтралитет и искусно делает деньги на всей этой идиотской мышиной возне, от которой Хильер решил теперь отказаться, поскольку степень идиотизма сделалась невыносимой. Но тут он заподозрил, что это начинает сказываться действие препарата. Надо во что бы то ни стало заставить себя ненавидеть Теодореску. Он встал со стула и, дружески улыбаясь, проговорил:
— Я надеваю халат, и ничто не сумеет мне помешать. Теодореску тут же наотмашь, хотя и беззлобно, ударил его тростью по голеням. Боль кипятком окатила Хильера.
— Сука вонючая,—процедил он сквозь зубы.
Но Хильер был благодарен Теодореску за то, что тот снова превратил себя во врага. Спасибо и на этом! Хильер понимал, что происходит, понимал, что надо торопиться.
— Где деньги?—спросил Хильер.—Одиннадцать тысяч долларов.
Теодореску вытащил все свои деньги. Хильер сказал:
— «Карл Отто» начинается в Зальцведеле, с дома номер сорок три по Шлегельштрассе.
— Так, так.
— Я могу назвать только пятерых членов харьковской группы: Н. А. Брусилов, И. Р. Столыпин, Ф. Гучков, отчества не помню.
— Дальше.
— Может быть, лучше записать?
— Все записывается. В верхнюю пуговицу моей ширинки вмонтирован микрофон. Вот здесь, в левом внутреннем кармане, спрятан магнитофон. Только что, когда вы подумали, что я почесал подмышку, я его включил.
— Оставшиеся: Ф. Т. Крыленко и X. К. Сковорода.
— Так, последний— краинец. Прекрасно. Теперь код.
— Элкин.
— Элкин? Гм… Ладно, ну а теперь за двенадцать тысяч долларов я хочу узнать точное—подчеркиваю: точное—местоположение Департамента 9-А в Лондоне.
— Этого я не могу сообщить.
— Обязаны, мистер Хильер. Более того, непременно сообщите. Ждать осталось недолго.
— Не могу. Это будет предательством.
— Отнюдь. Мы живем в мирное время, никакой войны не предвидится. Все это детские игры на всемирном полу. О каком предательстве может идти речь?
В его огромных глазах светилась добрая улыбка. Хильер улыбнулся было в ответ, затем вскочил и ударил Теодореску. Тот тоже поднялся во весь свой исполинский рост и, не вынимая изо рта сигару, мягко взял Хильера за руки и сказал:
— Ну зачем же так, мистер Хильер? Кстати, как вас зовут? Ах, да, вспомнил—Денис. Мы друзья, Денис, друзья. И если вы не скажете сейчас за двенадцать тысяч долларов, то через несколько минут скажете бесплатно.
— Ради Бога, ударьте меня. Ударьте посильней!
— Нет, мой дорогой, никогда,—вкрадчиво сказал Теодореску.—Итак, мой милый Денис, Департамент 9-А. Точное местонахождение.
— Если вы меня ударите,—сказал Хильер,—я вас возненавижу, но если после этого я вам что-то скажу, то сделаю это по своей воле. Вы ведь этого и добиваетесь, верно?
— Стадия «затмения» уже близко, но еще не наступила. Вы будете говорить совершенно добровольно. Взгляните, вот деньги. Двенадцать тысяч долларов.—Он помахал пачкой перед Хильером, у которого уже поплыло в глазах.—Советую поторопиться.
— Район Чизик. Глоуб-стрит. Недалеко от Девоншир-роуд. От дома номер двадцать четыре до молочной на углу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66