На остальных предметах туалета я не настаиваю, но колечко пусть будет.
Мисс Деви высоко вскинула голову, словно собиралась водрузить на нее кувшин с водой, сделала неопределенный, но, в общем, неодобрительный жест и с арийским достоинством прошествовала сквозь расходившуюся толпу.
Рист по-прежнему стоял у двери. Рядом с ним находился его неизменный напарник, худощавый, смуглый человек средних лет с довольно неприветливой наружностью. Одет он был так же, как и в обеденном зале.
— Ну что, дело движется?—спросил Рист, а его напарник снова сказал: «Спасибочки за пиво»,—и заговорщически посмотрел на Хильера.
— Принесите мне в каюту поесть,—сказал Хильер.
— Это его дело,—напарник кивнул на Риста,—не для красоты же он тут стоит.
— Все разумные желания пассажира должны выполняться по первому требованию,—важно изрек Рист.—Что вы предпочитаете, сэр?
— Ракообразных, если вам известно это слово. Без гарнира, но не забудьте красный перец. И ледяное шампанское.
— Понятно, сэр. Кстати, если еще не выяснили, номер интересующей вас каюты —пятьдесят восемь. Разрази меня гром!—старомодно воскликнул Рист,—живут же люди!
5.
Хотя час был поздним и светильники в коридоре горели вполнакала, Хильер не сомневался, что добраться до заветной каюты незамеченным ему не удастся. Из-за дверей доносился храп такой силы, что трудно было поверить в его естественное происхождение; того и гляди распахнется какая-нибудь дверь, и из отдыхающих от протезов рта или из-под бигуди на Хильера обрушится поток негодования. Словно в подтверждение его опасений в конце коридора показался Рист. «Удачи, сэр»,—пожелал он Хильеру, как будто тот находился на крикетном поле и собирался ввести мяч в игру. А вот и маленький мистер Уолтерс в парчовом китайском халате с драконами—вышагивает нервно, как будущий молодой отец возле роженицы, попыхивает «Балканским собранием» в мундштуке «Данхилл». Вспомнив об отце Алана, Хильер участливо спросил, есть ли какие-то новости.
Несмотря на желание Алана казаться взрослым, выглядел он зареванным ребенком.
— Какие могут быть новости? Пожинает то, что посеял. Он же знал, что заработает артериосклероз.
В его ответе Хильеру послышался отзвук жестокой философии мисс Деви.
— Нельзя обвинять человека в том, что у него больные артерии,—сказал Хильер.—Одному везет, другому нет.
— Что станет со мной и Кларой, если он умрет?
— С Кларой?
— Да, с сестрой. О себе-то эта сука, как всегда, позаботится. Отец считает себя самым умным. Я ведь предупреждал его, чтоб не женился на ней. Жили мы себе втроем, и все было чудесно. А теперь она все заграбастает. Я-то знаю, как она нас ненавидит. Не представляю, что с нами будет.
В ответ раздался храп.
— Наука сегодня творит чудеса,—пролепетал Хильер.—Увидишь, через пару дней он будет совершенно здоров.
— Что вы в этом понимаете? В чем вы вообще понимаете? Только и умеете, что шпионить по коридорам. Если он умрет, я ее укокошу. Или вы ее укокошите, раз вы шпион, а я вам заплачу.
— Прекрати болтать глупости,—громко сказал Хильер.
За дверью соседней каюты начали шикать. Как Хильер и подозревал, спали далеко не все.
— Мы продолжим наш разговор утром. Уверен, что к утру все образуется. Засияет солнышко, и все забудется, как страшный сон, А теперь марш в кровать.
Алан взглянул на Хильера, который был в халате на голое тело.
— Снова в душ… Второй раз за полдня.—(Слава Богу, в мальчике еще сохранились остатки невинности!)—Хоть вы и шпион, но очень чистоплотный.
— Слушай, давай покончим с этим раз и навсегда. Я не шпион. Ты понял? Действительно, они существуют, я даже видел пару настоящих шпионов, но я не из их числа. Какой из меня шпион, если ты меня сразу раскусил? Ведь для шпиона главное — это не выглядеть шпионом. Ясно тебе?
— А спорим, что у вас есть пистолет?
— А спорим, что и у тебя есть. У тебя, похоже, все есть.
Алан отрицательно покачал головой.
— Слишком молод, чтобы иметь оружие. Это моя главная беда: что бы мне ни захотелось, всегда оказывается, что я слишком молод. Например, слишком молод, чтобы оспорить завещание.
— И слишком молод, чтобы не спать в такое время. Ступай в кровать. Можешь принять пару таблеток снотворного, не сомневаюсь, что и оно у тебя найдется.
— А вы мне начинаете нравиться. У вас есть дети?
— Нет. Ни детей, ни жены.
— Одинокий волк. Кот, который гуляет сам по себе. Жаль только, что вы со мной юлите, все равно ведь выведу на чистую воду. Все равно разоблачу и узнаю, кто вы на самом деле.
Еще одна мисс Деви!
— Ладно, только завтра,—сказал Хильер.—Завтра все будет по-другому. Где твоя каюта?
— Вон та. Заходите, пропустим стаканчик перед сном.
— Спасибо, но у меня неотложные дела. Хильер согнулся, словно у него внезапно кольнуло в животе.
— Это все обжираловка,—сказал Алан.—Я видел, как вы начинали, и знаю, чем все кончилось. Не доверяйте этому человеку,—прошептал Алан.—Он иностранец, хотя, наверное, считает, что cвоим шикарным произношением сумел сбить меня с толку. Ладно, идите,—Произнес он вдруг официальным тоном и направился к себе в каюту.
Рист тоже куда-то исчез, и Хильер поспешил к каюте пятьдесят восемь. Как он и предвидел, дверь была не заперта. Он постучал и, не дожидаясь ответа, вошел. Мисс Деви — он и это предвидел—сказала:
— Опаздываете.
— Не по своей вине,—казал Хильер не в силах перевести дыхание: мисс Деви лежала совершенно обнаженная, за исключением, разумеется, серебряного колечка в носу.—Ничего не мог поделать.
Ее распущенные волосы струились до колен. Обворожительное, смуглое, словно хорошо пропеченное тело чуть отсвечивало матовым глянцем; смолянистый курчавый кустик казался дерзкой пародией на ее восхитительные волосы; грудь, несмотря на внушительные размеры, не свисала, а стояла твердо, словно отлитая из какого-то божественного каучука; соски уже набухли. Она протянула руки—два золотых меча—к Хильеру. Он скинул Шлепанцы. Халат скользнул на пол.
— Где выключается свет?—спросил он, тяжело дыша.
— Не надо. Я хочу видеть. Хильер приступил.
— Araikkul va,—прошептала она.
Тамильский? Дравидская группа. Значит, с юга, не арийка и, возможно, искусству любви обучалась не по грубой «Кама Сутре», а по малоизвестному трактату «Pokam», название которого врезалось когда-то Хильеру в память по причине непристойных ассоциаций.
За этим последовало нечто утонченно-изысканное, граничащее с агонией, давно забытое. Она воспламенила его нежным «объятием павлина», которое перешло в «мадакадам», «потти» и «пуданей». Хильер стал терять ощущение времени и, чувствуя, что сейчас взлетит, кивнул самому себе: «Прощай, Хильер». Чей-то голос, режущий, как свет, стал задавать нелепые вопросы, но на каждый из них Хильер мог ответить День Воздвижения Креста Господня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Мисс Деви высоко вскинула голову, словно собиралась водрузить на нее кувшин с водой, сделала неопределенный, но, в общем, неодобрительный жест и с арийским достоинством прошествовала сквозь расходившуюся толпу.
Рист по-прежнему стоял у двери. Рядом с ним находился его неизменный напарник, худощавый, смуглый человек средних лет с довольно неприветливой наружностью. Одет он был так же, как и в обеденном зале.
— Ну что, дело движется?—спросил Рист, а его напарник снова сказал: «Спасибочки за пиво»,—и заговорщически посмотрел на Хильера.
— Принесите мне в каюту поесть,—сказал Хильер.
— Это его дело,—напарник кивнул на Риста,—не для красоты же он тут стоит.
— Все разумные желания пассажира должны выполняться по первому требованию,—важно изрек Рист.—Что вы предпочитаете, сэр?
— Ракообразных, если вам известно это слово. Без гарнира, но не забудьте красный перец. И ледяное шампанское.
— Понятно, сэр. Кстати, если еще не выяснили, номер интересующей вас каюты —пятьдесят восемь. Разрази меня гром!—старомодно воскликнул Рист,—живут же люди!
5.
Хотя час был поздним и светильники в коридоре горели вполнакала, Хильер не сомневался, что добраться до заветной каюты незамеченным ему не удастся. Из-за дверей доносился храп такой силы, что трудно было поверить в его естественное происхождение; того и гляди распахнется какая-нибудь дверь, и из отдыхающих от протезов рта или из-под бигуди на Хильера обрушится поток негодования. Словно в подтверждение его опасений в конце коридора показался Рист. «Удачи, сэр»,—пожелал он Хильеру, как будто тот находился на крикетном поле и собирался ввести мяч в игру. А вот и маленький мистер Уолтерс в парчовом китайском халате с драконами—вышагивает нервно, как будущий молодой отец возле роженицы, попыхивает «Балканским собранием» в мундштуке «Данхилл». Вспомнив об отце Алана, Хильер участливо спросил, есть ли какие-то новости.
Несмотря на желание Алана казаться взрослым, выглядел он зареванным ребенком.
— Какие могут быть новости? Пожинает то, что посеял. Он же знал, что заработает артериосклероз.
В его ответе Хильеру послышался отзвук жестокой философии мисс Деви.
— Нельзя обвинять человека в том, что у него больные артерии,—сказал Хильер.—Одному везет, другому нет.
— Что станет со мной и Кларой, если он умрет?
— С Кларой?
— Да, с сестрой. О себе-то эта сука, как всегда, позаботится. Отец считает себя самым умным. Я ведь предупреждал его, чтоб не женился на ней. Жили мы себе втроем, и все было чудесно. А теперь она все заграбастает. Я-то знаю, как она нас ненавидит. Не представляю, что с нами будет.
В ответ раздался храп.
— Наука сегодня творит чудеса,—пролепетал Хильер.—Увидишь, через пару дней он будет совершенно здоров.
— Что вы в этом понимаете? В чем вы вообще понимаете? Только и умеете, что шпионить по коридорам. Если он умрет, я ее укокошу. Или вы ее укокошите, раз вы шпион, а я вам заплачу.
— Прекрати болтать глупости,—громко сказал Хильер.
За дверью соседней каюты начали шикать. Как Хильер и подозревал, спали далеко не все.
— Мы продолжим наш разговор утром. Уверен, что к утру все образуется. Засияет солнышко, и все забудется, как страшный сон, А теперь марш в кровать.
Алан взглянул на Хильера, который был в халате на голое тело.
— Снова в душ… Второй раз за полдня.—(Слава Богу, в мальчике еще сохранились остатки невинности!)—Хоть вы и шпион, но очень чистоплотный.
— Слушай, давай покончим с этим раз и навсегда. Я не шпион. Ты понял? Действительно, они существуют, я даже видел пару настоящих шпионов, но я не из их числа. Какой из меня шпион, если ты меня сразу раскусил? Ведь для шпиона главное — это не выглядеть шпионом. Ясно тебе?
— А спорим, что у вас есть пистолет?
— А спорим, что и у тебя есть. У тебя, похоже, все есть.
Алан отрицательно покачал головой.
— Слишком молод, чтобы иметь оружие. Это моя главная беда: что бы мне ни захотелось, всегда оказывается, что я слишком молод. Например, слишком молод, чтобы оспорить завещание.
— И слишком молод, чтобы не спать в такое время. Ступай в кровать. Можешь принять пару таблеток снотворного, не сомневаюсь, что и оно у тебя найдется.
— А вы мне начинаете нравиться. У вас есть дети?
— Нет. Ни детей, ни жены.
— Одинокий волк. Кот, который гуляет сам по себе. Жаль только, что вы со мной юлите, все равно ведь выведу на чистую воду. Все равно разоблачу и узнаю, кто вы на самом деле.
Еще одна мисс Деви!
— Ладно, только завтра,—сказал Хильер.—Завтра все будет по-другому. Где твоя каюта?
— Вон та. Заходите, пропустим стаканчик перед сном.
— Спасибо, но у меня неотложные дела. Хильер согнулся, словно у него внезапно кольнуло в животе.
— Это все обжираловка,—сказал Алан.—Я видел, как вы начинали, и знаю, чем все кончилось. Не доверяйте этому человеку,—прошептал Алан.—Он иностранец, хотя, наверное, считает, что cвоим шикарным произношением сумел сбить меня с толку. Ладно, идите,—Произнес он вдруг официальным тоном и направился к себе в каюту.
Рист тоже куда-то исчез, и Хильер поспешил к каюте пятьдесят восемь. Как он и предвидел, дверь была не заперта. Он постучал и, не дожидаясь ответа, вошел. Мисс Деви — он и это предвидел—сказала:
— Опаздываете.
— Не по своей вине,—казал Хильер не в силах перевести дыхание: мисс Деви лежала совершенно обнаженная, за исключением, разумеется, серебряного колечка в носу.—Ничего не мог поделать.
Ее распущенные волосы струились до колен. Обворожительное, смуглое, словно хорошо пропеченное тело чуть отсвечивало матовым глянцем; смолянистый курчавый кустик казался дерзкой пародией на ее восхитительные волосы; грудь, несмотря на внушительные размеры, не свисала, а стояла твердо, словно отлитая из какого-то божественного каучука; соски уже набухли. Она протянула руки—два золотых меча—к Хильеру. Он скинул Шлепанцы. Халат скользнул на пол.
— Где выключается свет?—спросил он, тяжело дыша.
— Не надо. Я хочу видеть. Хильер приступил.
— Araikkul va,—прошептала она.
Тамильский? Дравидская группа. Значит, с юга, не арийка и, возможно, искусству любви обучалась не по грубой «Кама Сутре», а по малоизвестному трактату «Pokam», название которого врезалось когда-то Хильеру в память по причине непристойных ассоциаций.
За этим последовало нечто утонченно-изысканное, граничащее с агонией, давно забытое. Она воспламенила его нежным «объятием павлина», которое перешло в «мадакадам», «потти» и «пуданей». Хильер стал терять ощущение времени и, чувствуя, что сейчас взлетит, кивнул самому себе: «Прощай, Хильер». Чей-то голос, режущий, как свет, стал задавать нелепые вопросы, но на каждый из них Хильер мог ответить День Воздвижения Креста Господня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66