У тебя там приличная сумма была. Могли и на неё позариться.
— Тогда зачем документы брали? Заодно?
— Да тянули все, что там лежало. Потом тебе же эти бумажки и продадут.
— Пускай только попробуют. Не с тем связались!
Валера никак ещё не мог до конца осознать, что вся его подноготная оказалась в неизвестных руках. Теперь его документы могли сыграть совершенно по-разному, в зависимости от того, чьи это руки. Если в руках кого-нибудь из конкурентов, то ему придется отвечать за компру перед всем миром, ну а если в руках ментов, это ещё хуже. Компра, ладно, но в записях есть данные о поставках наркоты, и если их расшифруют, опера могут раскрутить довольно громкое дело. И он вполне может очутиться там, где ему ещё не приходилось бывать, но для законного авторитета побывать просто необходимо.
Валера то и дело бросал тоскливые взгляды на раскуроченную дверцу сейфа, словно надеялся, что все это затянувшийся сон, и сейчас он проснется и увидит свой любимый сейф в целости и сохранности. Но сон был явью — мерзкой, отвратительной, кошмарной.
— Бабки, хер с ними! Там ведь все мои записи по наркоте были, — расстроено пробормотал он, так и не дождавшись, когда проснется. — Не дай Бог, в руки мусорам попадут. Все на свет вытащат! Тогда не откупишься. Столько платить придется, никаких бабок не хватит!
— Говорил я тебе, Валер, на кой ты все записываешь, — назидательно заметил Чекунь. — Башли текут в руки и ладно. Чего их считать?
Валера посмотрел на него хмуро, так что Чекунь вжал голову в плечи.
— Так только урки думают! Им все равно, откуда у них башли. А любой порядочный бизнесмен должен знать свои статьи дохода и расхода. Пойми, дубина, мы с тобой такие же бизнесмены, как и все прочие. Только у каждого свой бизнес! У нас такой. Они памперсами торгуют, мы наркотой. Суть неважно.
— Это точно, — хмыкнул Чекунь. — Один хрен, чем торговать. Хоть гробами, хоть покойниками. Они нам бабки, мы им труп.
Валера тяжко вздохнул.
— Другое погано. Если это все к кому-нибудь из наших авторитетов долбанных попадет. Бурому или Мирону. А там компра на них. Такой вой поднимут! Отстреливаться придется.
— Вот и разбирайся теперь, к кому твои бумажки попали, — отвернувшись, заметил Чекунь.
Валера схватил его за отворот кожаной куртки, притянул к себе, дыхнул в лицо.
— Вот ты и разберись, к кому!
А разбираться было поздно. К этому времени несколько человек под руководством техэксперта Коли Балашова уже обнюхали крышу, чердак и даже подвал. Один молоденький сержант, не пожалев своей чистенькой шинельки, заглянул внутрь компрессора вентиляционной системы и выудил оттуда спрятанную Карасем сумку. Расстегнув молнию, он увидел немало интересного для себя, и ещё более интересного для следствия.
Через час папки с документами и целая пачка распечатанных с дискет данных уже лежали на столе полковника Самохина. Ему хватило беглого взгляда, чтобы понять неоценимую важность этих бумажек в черных кожаных папках. Материала вполне хватало на то, чтобы завести дела как на самого Груздя, которого давно и безрезультатно пасли, так и на других городских авторитетов. Самохин листал бумажки с цифрами и закодированными фамилиями и видел за ними недавние преступления, зачисленные в безнадежные висяки. Теперь картина вырисовывалась вполне конкретная: кто и сколько платил, кто кого когда убрал, кто какую территорию контролировал. Он никак не мог понять, что толкнуло незадачливых воришек на такое рискованное дело. Ведь залезли они не к народному артисту, а в квартиру человека, который мог сам без помощи органов спокойно арестовать, судить и привести приговор в исполнение. Одного из них Самохин знал лично с тех незапамятных времен, когда всех криминалов в городе можно было пересчитать по пальцам. Именно он посадил Карася, и после отсидки тот вроде бы не работал по профессии. Значит, решил сходить напоследок. Все говорило за то, что в исчезнувшем «опеле» сидел солидный заказчик, пожелавший даже самолично присутствовать на деле.
— Неужели старый опытный домушник не знал, к кому он лезет? — задал Самохин вопрос самому себе и сидящему у окна капитану Суркову.
Тот стряхнул пепел с сигареты и пожал плечами.
— На этот вопрос может ответить только он сам.
Самохин с ним полностью согласился, вызвал конвойного, и через несколько минут старый вор Карась уже сидел на стуле посреди кабинета, а полковник листал его личное дело, принесенное из пыльного архива. Сурков внимательно разглядывал этого человека, о котором когда-то слышал много интересного.
— Да, богатая у тебя биография, Карасев, — протянул Самохин. — Три судимости. Теперь четвертая будет. Не надоело сидеть-то?
— Ничего, я привыкший, — пробубнил себе под нос Карась. — Там проще, чем здесь.
— Это чем же проще? — заинтересовался полковник.
— А там все равны. Нет ни богатых, ни бедных. Кто больше отсидел, того и уважают. А здесь стариков ни в грош не ставят.
— Интересная философия, — хмыкнул Самохин. — У вас там, значит, сплошное братство, а здесь полное неравенство?
— Конечно! — кивнул Карась. — Народ довели до нищеты, а у самих морды жирные, в телевизор не помещаются. — И добавил с пафосом: — Так всю страну разворовали, что порядочному человеку уже и украсть нечего.
— Это вы все разворовали! — грозно проговорил Самохин. — Такие, как ты! Расплодилось ворья. Если бы вас не было, народ бы давно богато жил.
— Ты прав, начальник. Еще как расплодилось. Только такие, как я, погоды не делают. Все настоящие воры, воры в законе, там. — Карась показал пальцем в потолок. — Воры правят страной. А мы только подворовываем.
— Они воруют, вы подворовываете, а вместе делаете общее дело.
— Так мы же с тобой живем в обществе нищих и воров, начальник. Либо ты нищий, либо вор. Только есть разные категории нищих и разные категории воров. Бомж, рабочий и директор — это просто разновидности нищих. А домушник, мэр и депутат — это разновидности воров. Если директор не хочет быть нищим — он становится вором и делает своих рабочих ещё более нищими. Так было всегда. При любом строе. Ты работаешь, работаешь, а начальник придет, хвать себе половину. Нахватает у всех, и ходит довольный. А ты наишачишься у станка — глядь, опять без порток.
— Это когда ты у станка ишачил? — удивился Самохин, перелистывая страницы дела. — Тут такого не записано.
— Да было дело по молодости, — махнул рукой старый вор. — Потом плюнул, ушел с завода, решил, лучше воровать буду, как начальники. Чем я хуже?
— Может, и не хуже, — согласился Самохин. — Вот и скажи нам, кто у вас ночью на деле начальником был?
— На каком ещё деле? — удивленно вздернул брови Карась, словно его притащили сюда не из дома с обворованной квартирой, а вынули из постели, не дав досмотреть до конца кошмарный сон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103