— Думаю, наша Елена прекрасная, когда увидит его руки, нам подтвердит, что парень ширялся по крупному. Даже завел себе для этого отделенную от всего мира квартирку.
— Вот нам ещё одна версия, — вздохнул Самохин. Казалось, что новые факты из личной жизни директора только расстраивают его. — Можно проверить и её. Где наркотики, там всегда смерть. Или от них, или из-за них. Интересно, знал ли о его пороке хозяин фирмы? Кто он, кстати, выяснили?
— Махров Юрий Сергеевич, — доложил Сурков.
— Знакомая личность. Он у нас, кажется, проходил по какому-то делу…
— Проходил, но давно и не у нас. У него две старые судимости. Был вором в законе, но сейчас полностью легализован. Вплотную занимается бизнесом. Даже входит в состав учредителей какого-то банка. Но так, не солидный банчик. Больше для виду.
— Две судимости, говоришь, — недоверчиво поморщился Самохин. — И честным бизнесом занялся? Что-то слабо верится в благие перемены. Надо бы познакомиться с ним поближе. Интересно посмотреть, как он будет косить под честного бизнесмена и разыгрывать платоническую любовь к своему директору.
— Чтобы вор в законе бизнесом занимался? — хмыкнул Костя. — Это то же самое, что какому-нибудь медвежатнику в третьем поколении работать на общих работах. Западло. Наверняка, чпокнул коммерческого директора, чтобы его долю себе хапнуть.
Глава 4
Манекенщицы вышли скопом на подиум, чтобы показать всю коллекцию одежды целиком. Разноцветье красок и фасонов подтверждало безграничность фантазии модельера, но то, что называется единым стилем, отсутствовало напрочь. Тем не менее многочисленная публика бурно аплодировала. Блестели вспышки фотографов. Владик выскочил из-за кулис, улыбаясь и кланяясь, схватил Люську в сиреневом платье за руку, потащил за собой. Люська тоже улыбалась и легко порхала по подиуму. Сорвав аплодисменты, манекенщицы легким игривым шагом удалились за кулисы.
Люська устало скинула «гордость» Владика, навесила её на плечики, размяла спину, слегка разогнувшись назад. Потом натянула легкую маечку, облачилась в свободный черный костюм.
Танька переодевалась рядом с ней, она сняла вечернее платье с глубоким вырезом впереди, стала натягивать колготки. Завистливо заметила:
— Почему это он тебя вытащил, Люсь? Как самую красивую или как самую любимую?
Люська засмеялась, накинула пиджак, застегнула пуговицы.
— Чихал он на меня! Ты же знаешь, Тань, у него теперь женский пол вызывает неприязнь. Просто ему это сиреневое платье с голым пупком покоя не дает. Больше всех с ним носился. Платье самое любимое, а не я.
— Не скажи, Люсь. Я же знаю, как он к тебе неравнодушен. Просто твоего Махрова боится. У него тебя не отобьешь. Сразу нарвешься на неприятности.
Танька уже влезла в джинсы, надела легкий пиджачок. Люська заботливо поправила ей воротничок.
— Дура ты, Танька. Да Владик сам меня к нему в койку подложил. Ему надо будет, он и тебя подложит. Под первый подходящий денежный мешок. А вот он уже и приперся!
— Кто? — Татьяна развернулась к двери.
— Мешок! — усмехнулась Люська.
Плотный упитанный человек лет с короткой шеей, широкими плечами и солидным пузиком, одетый в дорогой добротный костюм, скорее всего от кого-то из европейских модельеров, стоял у двери и любовался на полуголых манекенщиц, обводя зал хитрыми заплывшими глазками. Рядом с ним, чуть позади, топтался рыжий Чекунь.
— А кто это, Люсь?
— Кто! Груздь, собственной персоной. Чего ему тут нужно, интересно? На голых девочек пришел посмотреть, что ли?
Два заезжих молодца с интересом разглядывали суетящихся манекенщиц, между которыми фланировал Владик, то и дело выныривая из-за вороха платьев. Валера Груздь молча кивнул Чекуню, указывая на модельера. Чекунь оторвался от хозяина и неспешно двинулся напрямик, по пути цепляя за бедра шмыгающих мимо манекенщиц. Он встал у Владика за спиной и, ухмыляясь, ждал, когда тот обратит на него внимание. Наконец, Владик почувствовал на себе посторонний взгляд и обернулся.
— Посторонним сюда нельзя, — расстроился он. — Здесь женщины переодеваются. Выйдите отсюда в фойе.
— А я не к женщинам, — хмыкнул Чекунь. — Я к тебе. Отойдем, разговор есть.
Владику этот рыжий тип показался знакомым. Обладая от природы неплохой зрительной памятью, он сразу вспомнил, где его видел. Как-то они вместе с Махровым сидели в ресторане, и Сергеич показал ему одного бугая, назвав его Валерой Груздем и представив крупным городским «авторитетом». Рядом с Груздем тогда сидел этот рыжий. Владик почувствовал подкатывающую тошноту. Она, словно индикатор, всегда верно указывала на любую возникающую опасность. Владик понял, что отказать он не в состоянии, обреченно вздохнул и нехотя поплелся вслед за Чекунем.
— Давно хотел с тобой познакомится? — улыбнулся Валера, но улыбка вышла кривая и недоброжелательная. Улыбаться ему было несвойственно. — Ну, прими мои поздравления. Здорово ты баб разодел! Мне понравилось.
Владик хмуро смотрел на Груздя, не выказывая никаких эмоций. Вернее, все эмоции он постарался запрятать поглубже, да и то из эмоций остался один страх. Чего он боялся, Владик ещё не знал, но страх уже сидел в нем прочно.
— Простите, с кем имею честь? — пробубнил он, хотя имел полное представление не только о том, с кем имеет честь, но и о том, насколько эта честь может быть для него рискованной.
— Валерий Притыкин, бизнесмен, — представился Груздь. — Может, слышал?
Владик кивнул и попытался улыбнуться, но скулы свело судорогой, и он только процедил сквозь зубы.
— Мне о вас что-то рассказывал мой большой друг, Юрий Сергеич Махров. Может, слышали?
Чекунь презрительно хмыкнул, а Валера снова скривился.
— Слышал, слышал… Да ты не трепыхайся и не вспоминай про него. Он этого не заслуживает. Вот с кем не хотел бы никаких дел иметь, так это с ним. А с тобой хочу. Так что я к тебе по делу. Заказ хочу сделать.
Поняв, что дело ограничится простым заказом, Владик немного оттаял, заулыбался и предложил другим тоном:
— Пройдемте в мой кабинет. Здесь довольно шумно. Да и женщины не любят, знаете ли, когда посторонние.
Он повел их в комнату для приемов важных заказчиков, расположенную на втором этаже. Такие заказчики стали появляться теперь частенько, как только Черновиц начал входить в моду у местных «новых». Этому отчасти способствовал Махров, проведя массированную рекламную кампанию среди городской элиты.
Валера уселся в удобное кресло, а Чекунь остался стоять, вернее, принялся разглядывать эскизы моделей, развешанные на стенах, делая вид, что их разговор его не интересует.
— Мне костюм надо пошить к юбилею, — начал Валера. — У меня тут юбилей намечается скоро — тридцать пять со дня рождения и двадцать пять «творческой» деятельности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103