Ну да. А еще миссис Сандерсен, Вильма Картленд и Максина.
Берт потребовалось некоторое время, чтобы все мне объяснить. Однако, объясняя, она не сидела без дела, а связывала Трента подручными средствами. Да-да, вырубив беднягу, Берт тотчас метнулась наверх, к себе в спальню, откуда полминуты спустя вернулась с ворохом непочатых колготок.
– Вряд ли у меня найдется веревка, так что сойдет и это!
И, деловито разорвав зубами целлофановую упаковку, обмотала колготками сначала нижние конечности Трента, а затем ножку тяжеленной софы. Очевидно, по замыслу Берт, если Трент вдруг очнется и попытается сбежать, ему придется сделать это, волоча за собой тахту времен первых поселенцев.
Я же, разумеется, не оказывала Берт содействия, пока она окончательно не убедила меня в своей правоте. А до этого момента я просто стояла, наблюдала, как моя сестрица сноровисто бинтует колготками лодыжки Трента, и надеялась в душе, что у сыщика хорошее чувство юмора.
– Ты только вспомни, Нэн, – вразумляла меня Берт, закрепляя добротный узел. – Что нам говорил Гецманн? Что полиция установила личность Рассела Мурмена чуть ли не к полуночи пятницы. Но Трент знал его имя уже в пятницу днем – когда заявился сюда, после того как моя квартира была перевернута вверх дном.
О боже. Неужели это правда?
Берт между тем торопливо продолжала:
– Готова поспорить, именно Трент и обшарил наши квартиры – надеялся, наверное, выйти на след шантажиста. Как же он, должно быть, озверел, когда, избавившись от Рассела, получил весточку от Глена и понял, что в этом деле участвует кто-то еще. Похоже, обшарив мои комнаты, Трент обошел дом и как ни в чем не бывало предстал перед нами.
Я смотрела на Берт, пытаясь справиться с подступающей тошнотой. Господи, неужели она права?
– Нэн, кто мог раньше полиции узнать имя убитого? Только убийца! Он прикончил Рассела и забрал его бумажник.
Я сделала глубокий вдох и медленно проговорила:
– Трент сказал, что имя убитого ему сообщили в полиции, но, судя по его недавней реакции, о Гецманне он слышал впервые.
Точно! Уж кого-кого, а очаровашку Гецманна вряд ли так быстро позабудешь. Я метнулась к Берт и, присев рядом, принялась обматывать колготками запястья Трента и еще одну ножку софы.
– Но с чего ты взяла, что это Тед Сандерсен? А не Лес Теннисон, любовник миссис Сандерсен?
– Неужели не понимаешь? – Берт закрепила еще один узел. – Трент не может быть Лесом Теннисоном – ведь он с самого начала знал, кто из нас правша, а кто – левша. И как я раньше не сообразила! Помнишь, что сказал Трент, когда принес пиццу? Что не сядет рядом с левшой Нэн, чтобы не стукаться локтями. А ведь мы не говорили ему, что мы зеркальные близнецы, – значит, он откуда-то уже знал это. Вспомни, мистера Сандерсена это в свое время очень заинтересовало, он все расспрашивал нас…
Во рту у меня пересохло. А ведь правда… Сидя. с детьми Сандерсенов, мы вряд ли встречались с Лесом Теннисоном, но вот мистер Сандерсен проводил с нами немало времени. Я покосилась на Трента.
– Все дело в бороде, это из-за нее он так изменился.
Берт пожала плечами:
– Борода плюс двадцать с лишним лет.
Как только Трент был на совесть примотан к софе, я бросилась к телефону. Вызвав полицию, вернулась и вновь уставилась на человека, распростертого на полу.
– Но если ты права, значит, он убил своего родного сына… – Спазм сдавил мне горло. – Как же он мог дойти до такого?
У Берт на все был готов ответ.
– Помнишь, что сказала нам сестра Теда Сандерсена? Узнав об интрижке его жены, Вильма с мужем засомневались, что мальчики – сыновья Теда. – Пожав плечами, Берт отошла и уселась в кресло-качалку, стоявшее у книжного шкафа. – И потом, ведь братья шантажировали собственного отца, пусть даже они этого не знали. Вряд ли Сандерсен воспринимал их как сыновей – скорее как проблему, от которой надо избавиться.
– Наверное, он и Элис убил, – продолжала я. – Помнишь, он появился в мотеле, когда мы там торчали? Якобы получил анонимный звонок. Не было никакого звонка! Он узнал адрес у бедняжки Элис, как и мы, а поскольку Элис его видела, решил не оставлять ее в живых.
– О господи! – выдохнула Берт, глянула на Трента и испуганно прикрыла рот рукой.
Я подумала, что он приходит в себя, но нет, беглого взгляда хватило, чтобы понять: лежит как лежал, готовенький.
– В чем дело? – Я повернулась к Берт. Внезапно побледнев, она уставилась на меня круглыми от ужаса глазами.
– Нэн, я увлеклась убийцей! На его счету четыре жизни!
Что тут сказать?
– Бывает, – утешила я сестру.
Трент – для меня он все равно оставался Трентом – только-только начал приходить в сознание, когда на пороге появилась доблестная полиция. И я – совсем недавно утверждавшая, будто не желаю их больше видеть, – готова была целовать им форменные ботинки.
Едва полицейские отвязали Трента от кушетки и поставили на ноги – он, ясное дело, стал громко возмущаться, что Берт ни с того ни с сего на него напала. И опять – господи, сколько же можно! – мы с Берт потащились в полицейское управление.
Кажется, это место уже стало нашим вторым домом.
В полиции, перед Гецманном, Трент выглядел чертовски убедительно. С нескрываемой обидой пожаловался: с какой, мол, стати мы с Берт додумались его связать? Я заметила, что Гецманн внимательно прислушивается.
Исход дела решила Максина. Пока ее вели к кабинету, она, разумеется, визжала на всю округу.
– Мыслимое ли дело, снова приволочь меня в эту дыру! Не успела я добраться домой… – Тут Максина увидела Трента и осеклась на середине фразы. Картинно ткнув лакированным коготком в Трента, она выкрикнула: – Это же Эллиот! Мой гнусный муженек-убийца!
До чего ж трогательный момент! Что и говорить, приятно наблюдать воссоединение любящих супругов, а также теории с практикой.
Глядя на очаровательных мистера и миссис Симс, я вдруг сообразила, что это Максина стреляла в нас перед дверью Берт. Только метила она не в меня и не в Берт. Не сумев уговорить братцев порешить муженька, она попыталась сделать это сама.
После того как Максина опознала Трента, сюрпризы почти закончились. Правда, мы узнали, что в бутылке шампанского действительно содержалась изрядная доза крысиного яда. Видать, старина Трент решил отплатить нам за все неприятности, которые мы ему учинили, а затем снова удариться в бега.
Когда Гецманн поведал мне эту новость, я аж поежилась. Оказывается, мы с Берт чудом избежали двойных похорон. И вдобавок, подобные фокусы могут напрочь отбить вкус к шампанскому.
Еще один сюрприз случился на следующей неделе, в среду. Около трех, когда я заканчивала свой эфир, в аппаратную просунулась голова секретарши. Девчонке лет девятнадцать, и она очень впечатлительна.
– Нэн, – позвала девушка, лихорадочно поблескивая глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60