Но прошла и она. По стенам побежали солнечные зайчики, запахло дымом, где-то за дверью смеялись солдаты, звенела бадья, лилась в колоду вода, фыркали кони…
На площади, еще серебряной от инея, металась зловещая тень от виселицы: десять солдат под руководством Брынзы поднимали ее под лучами ласкового утреннего солнца.
А по широкой сельской улице разъезжал ординарец Жирбеша. Он так же, как и вчера, останавливался возле каждого третьего дома и кричал веселым голосом:
— Эй, христьяне, все на сход! Большие и малые! Кто не пойдет — пятьдесят шомполов, пятьдесят шомполов!
НА ПЕРЕВАЛЕ
После побега из села Левка недолго плутал по тайге. Он нашел дорогу, но не пошел по ней, а стал пробираться обочиной. Предосторожность оказалась не лишней. Вскоре послышался топот, и вдали на дороге показались три конных белогвардейца. Минут через пять они повернули назад и опять проехали мимо Левки, возвращаясь в село. Левка подождал, пока затихнет конский топот, вышел на дорогу и побежал по ней.
В десяти километрах от села, занятого карательным отрядом, немного в стороне от дороги, находилась знакомая деревня. В ней ночевал отряд Острякова по дороге на Коптяевскую заимку. Там Левка надеялся разузнать что-нибудь о партизанах. К деревне он подошел уже затемно, но в деревню не вошел, а свернул к речке, где горел костер. К Левке с лаем бросились собаки, но Левка так решительно шел вперед, что псы уступили дорогу.
Возле костра с печеной картошкой в руках сидели два мальчика.
Левка спросил:
— Ребята, у вас не стоят шахтеры?
— Шахтеры? — удивился мальчик в картузе с поломанным козырьком. — Какие шахтеры?
— Не бойся, — успокоил товарища второй мальчик и улыбнулся Левке, как старому знакомому.
— Я и не боюсь! А каких ему шахтеров надо?
Мальчики повели между собой разговор о Левке так, как будто того здесь не было.
— Ты что, не узнал его?
— А когда я его видел?
— Помнишь, партизанский отряд ночевал? Помнишь парня в красных штанах?
— Еще бы! Он у меня еще полтинник выиграл.
— Ну, а этот — его дружок.
— Дружок?
— Ну да. Командирский сын…
Мальчик в фуражке долго смотрел на Левку, потом улыбнулся и сказал:
— Ну вот теперь и я узнал. Хочешь картошки?
Левка отказался.
Мальчики снова начали совещаться.
— Сказать ему, что ли? — спросил мальчик в фуражке.
— Надо. Может, у него сообщенье какое.
— Сообщенье? А какое сообщенье, пусть скажет!
— Скажите, ребята, очень надо, — сказал мальчикам Левка. — Белые наших захватили, а партизанам хотят ловушку устроить.
— Кого захватили?
— Деда Коптяя, Кольку Воробьева и Суна.
— Второго твоего дружка? — спросил мальчик в фуражке. — А третьего парня, пулеметчика, не захватили?
— Нет.
— Ну так что? — спросил мальчик в фуражке у товарища.
— Надо ехать! Ты оставайся, а мы с ним поедем, а то он один еще не найдет пасеку.
— Лови Красотку, а я поймаю Цыганка, — согласился мальчик в фуражке.
Не прошло и десяти минут, как Левка мчался в кромешной тьме, низко пригнувшись к шее Цыганка. Временами его проводник сдерживал лошадь и спрашивал:
— Ну как, не сбросил тебя Цыганок?
— Нет, — отвечал Левка, и скачка продолжалась.
— Нагибайся ниже: веткой сшибет!
— Ладно!
На пасеку, где ночевал партизанский отряд, они добрались к полуночи.
…Всю ночь дежурили секреты карательного отряда, выставленные вокруг села. Под утро солдат разморило. Они задремали, доверившись обманчивой тишине тайги. А тайга не спала! Пядь за пядью, бесшумно скользя между деревьями, ползли к часовым партизаны-пластуны. Вскоре тишину прорезал осторожный свист-сигнал: «Путь свободен». Пригнувшись к самой земле, от куста к кусту, от дерева к дереву перебегали партизаны к темневшему невдалеке селу.
К рассвету человек тридцать партизан подобрались к северной окраине села. Замаскировавшись в стогах сена, в картофельной ботве, они ждали сигнала с южной стороны села, откуда наступали главные силы отряда. Но там произошла заминка.
Разведчики, посланные снять секрет возле дороги у въезда в село, наткнулись на очень бдительную охрану. Здесь находилось трое белогвардейцев и два американских солдата. Белогвардейцы храпели в кустах возле дороги, зато американцы не спали. Изъеденные мошкарой, чем-то встревоженные, они притаились возле одинокой сосны на опушке, держа ружья наготове. Изредка, когда им особенно досаждали мошка и комары, раздавались их приглушенные проклятья и ожесточенные шлепки.
Проходила минута за минутой, уже заалело небо на востоке, а секрет все еще преграждал партизанам путь к селу.
Левка сидел на влажной траве возле Шулейки — командира партизанского отряда шахтеров. В синеватом предутреннем свете Левка заглядывал в небритое лицо командира, безмолвно спрашивая: «Ну когда же, когда?!»
Командир отводил взгляд. Нахлобучив на глаза фуражку, он нетерпеливо забарабанил пальцами по кожаному футляру бинокля.
Зашуршала сухая листва. Командир поднял голову и с надеждой спросил:
— Ну как, порядок?
Перед ним стоял высокий партизан в беличьей шапке. Вместо ответа партизан сбил движением руки шапку на затылок и зло сплюнул.
В голове у Левки мелькнула отчаянная мысль.
— А что, если на ура? Встать и пойти в атаку, — сказал он, обращаясь к партизану в беличьей шапке. Было в его фигуре что-то очень внушительное, чего явно не хватало маленькому, невзрачному на вид Шулейке.
Партизан снова яростно сплюнул.
Шулейко ответил:
— Не дело мелешь, садовая голова. Нас-то впятеро меньше, поэтому надо, чтобы все было шито-крыто. Не то все пойдет вверх тормашками. — И, повернув голову в сторону молчаливых кустов и деревьев, за которыми лежали и стояли партизаны, сказал: — Думай, братва! Крепче думай, время кончается!
Много раз в это утро Шулейко предлагал думать над тем, как без шума снять секрет. Сам он тоже думал над трудной задачей.
— Что прохлаждаться-то, — нарушил молчание партизан в беличьей шапке, — думка одна: идти на риск!
— На риск? — переспросил Шулейко. Оперся руками о землю, всем своим видом показывая, что он ни за что на свете не согласится идти на риск.
— На риск! — повторил партизан в беличьей шапке и, наклонив злое лицо к Шулейке, взял его за плечо: — Поднимай свои потроха, пошли, а то поздно будет! Да винтовку-то оставь ребятам, и мою пусть кто-нибудь возьмет. Мы пойдем, как крестьяне с заимки, а человек пять-шесть сбоку подберутся.
Шулейко вскочил.
— Ну, парень, — проговорил он вполголоса и взял Левку за руку, — пошли с нами, натуральней выйдет. Только не пугайся очень: дело-то плевое, не такой уж это и риск.
Левка, наконец, понял простой и смелый план партизана в беличьей шапке: притвориться крестьянами, подойти вплотную к американским солдатам и обезоружить их.
Когда они втроем вышли на дорогу, солнце уже взошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
На площади, еще серебряной от инея, металась зловещая тень от виселицы: десять солдат под руководством Брынзы поднимали ее под лучами ласкового утреннего солнца.
А по широкой сельской улице разъезжал ординарец Жирбеша. Он так же, как и вчера, останавливался возле каждого третьего дома и кричал веселым голосом:
— Эй, христьяне, все на сход! Большие и малые! Кто не пойдет — пятьдесят шомполов, пятьдесят шомполов!
НА ПЕРЕВАЛЕ
После побега из села Левка недолго плутал по тайге. Он нашел дорогу, но не пошел по ней, а стал пробираться обочиной. Предосторожность оказалась не лишней. Вскоре послышался топот, и вдали на дороге показались три конных белогвардейца. Минут через пять они повернули назад и опять проехали мимо Левки, возвращаясь в село. Левка подождал, пока затихнет конский топот, вышел на дорогу и побежал по ней.
В десяти километрах от села, занятого карательным отрядом, немного в стороне от дороги, находилась знакомая деревня. В ней ночевал отряд Острякова по дороге на Коптяевскую заимку. Там Левка надеялся разузнать что-нибудь о партизанах. К деревне он подошел уже затемно, но в деревню не вошел, а свернул к речке, где горел костер. К Левке с лаем бросились собаки, но Левка так решительно шел вперед, что псы уступили дорогу.
Возле костра с печеной картошкой в руках сидели два мальчика.
Левка спросил:
— Ребята, у вас не стоят шахтеры?
— Шахтеры? — удивился мальчик в картузе с поломанным козырьком. — Какие шахтеры?
— Не бойся, — успокоил товарища второй мальчик и улыбнулся Левке, как старому знакомому.
— Я и не боюсь! А каких ему шахтеров надо?
Мальчики повели между собой разговор о Левке так, как будто того здесь не было.
— Ты что, не узнал его?
— А когда я его видел?
— Помнишь, партизанский отряд ночевал? Помнишь парня в красных штанах?
— Еще бы! Он у меня еще полтинник выиграл.
— Ну, а этот — его дружок.
— Дружок?
— Ну да. Командирский сын…
Мальчик в фуражке долго смотрел на Левку, потом улыбнулся и сказал:
— Ну вот теперь и я узнал. Хочешь картошки?
Левка отказался.
Мальчики снова начали совещаться.
— Сказать ему, что ли? — спросил мальчик в фуражке.
— Надо. Может, у него сообщенье какое.
— Сообщенье? А какое сообщенье, пусть скажет!
— Скажите, ребята, очень надо, — сказал мальчикам Левка. — Белые наших захватили, а партизанам хотят ловушку устроить.
— Кого захватили?
— Деда Коптяя, Кольку Воробьева и Суна.
— Второго твоего дружка? — спросил мальчик в фуражке. — А третьего парня, пулеметчика, не захватили?
— Нет.
— Ну так что? — спросил мальчик в фуражке у товарища.
— Надо ехать! Ты оставайся, а мы с ним поедем, а то он один еще не найдет пасеку.
— Лови Красотку, а я поймаю Цыганка, — согласился мальчик в фуражке.
Не прошло и десяти минут, как Левка мчался в кромешной тьме, низко пригнувшись к шее Цыганка. Временами его проводник сдерживал лошадь и спрашивал:
— Ну как, не сбросил тебя Цыганок?
— Нет, — отвечал Левка, и скачка продолжалась.
— Нагибайся ниже: веткой сшибет!
— Ладно!
На пасеку, где ночевал партизанский отряд, они добрались к полуночи.
…Всю ночь дежурили секреты карательного отряда, выставленные вокруг села. Под утро солдат разморило. Они задремали, доверившись обманчивой тишине тайги. А тайга не спала! Пядь за пядью, бесшумно скользя между деревьями, ползли к часовым партизаны-пластуны. Вскоре тишину прорезал осторожный свист-сигнал: «Путь свободен». Пригнувшись к самой земле, от куста к кусту, от дерева к дереву перебегали партизаны к темневшему невдалеке селу.
К рассвету человек тридцать партизан подобрались к северной окраине села. Замаскировавшись в стогах сена, в картофельной ботве, они ждали сигнала с южной стороны села, откуда наступали главные силы отряда. Но там произошла заминка.
Разведчики, посланные снять секрет возле дороги у въезда в село, наткнулись на очень бдительную охрану. Здесь находилось трое белогвардейцев и два американских солдата. Белогвардейцы храпели в кустах возле дороги, зато американцы не спали. Изъеденные мошкарой, чем-то встревоженные, они притаились возле одинокой сосны на опушке, держа ружья наготове. Изредка, когда им особенно досаждали мошка и комары, раздавались их приглушенные проклятья и ожесточенные шлепки.
Проходила минута за минутой, уже заалело небо на востоке, а секрет все еще преграждал партизанам путь к селу.
Левка сидел на влажной траве возле Шулейки — командира партизанского отряда шахтеров. В синеватом предутреннем свете Левка заглядывал в небритое лицо командира, безмолвно спрашивая: «Ну когда же, когда?!»
Командир отводил взгляд. Нахлобучив на глаза фуражку, он нетерпеливо забарабанил пальцами по кожаному футляру бинокля.
Зашуршала сухая листва. Командир поднял голову и с надеждой спросил:
— Ну как, порядок?
Перед ним стоял высокий партизан в беличьей шапке. Вместо ответа партизан сбил движением руки шапку на затылок и зло сплюнул.
В голове у Левки мелькнула отчаянная мысль.
— А что, если на ура? Встать и пойти в атаку, — сказал он, обращаясь к партизану в беличьей шапке. Было в его фигуре что-то очень внушительное, чего явно не хватало маленькому, невзрачному на вид Шулейке.
Партизан снова яростно сплюнул.
Шулейко ответил:
— Не дело мелешь, садовая голова. Нас-то впятеро меньше, поэтому надо, чтобы все было шито-крыто. Не то все пойдет вверх тормашками. — И, повернув голову в сторону молчаливых кустов и деревьев, за которыми лежали и стояли партизаны, сказал: — Думай, братва! Крепче думай, время кончается!
Много раз в это утро Шулейко предлагал думать над тем, как без шума снять секрет. Сам он тоже думал над трудной задачей.
— Что прохлаждаться-то, — нарушил молчание партизан в беличьей шапке, — думка одна: идти на риск!
— На риск? — переспросил Шулейко. Оперся руками о землю, всем своим видом показывая, что он ни за что на свете не согласится идти на риск.
— На риск! — повторил партизан в беличьей шапке и, наклонив злое лицо к Шулейке, взял его за плечо: — Поднимай свои потроха, пошли, а то поздно будет! Да винтовку-то оставь ребятам, и мою пусть кто-нибудь возьмет. Мы пойдем, как крестьяне с заимки, а человек пять-шесть сбоку подберутся.
Шулейко вскочил.
— Ну, парень, — проговорил он вполголоса и взял Левку за руку, — пошли с нами, натуральней выйдет. Только не пугайся очень: дело-то плевое, не такой уж это и риск.
Левка, наконец, понял простой и смелый план партизана в беличьей шапке: притвориться крестьянами, подойти вплотную к американским солдатам и обезоружить их.
Когда они втроем вышли на дорогу, солнце уже взошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55