Ты хоть и не очень похож, но все-таки как бы мент. Попробуй пару часов вести себя спокойнее, сдержаннее. Ты просто играешь роль.
— Да это как раз больше всего меня и стремает. Я, человек, который всю свою сознательную жизнь был честным вором, должен изображать мента поганого.
Натаха, я тебя предупреждал, если кому-нибудь заложишь — пеняй на себя.
— Степа, перестань говорить глупости. Кому я тебя стану закладывать?
Балеринам из кордебалета? Расслабься, представь, что ты — актер и ничего больше. Мне самой в жизни приходилось играть кого угодно: и пай-девочек, и развязных шлюх… Но ведь я от этого проституткой не стала?
Ее слова слегка успокоили Цыгаря.
— Пошли! — он решительно подхватил чемодан и зашагал в сторону вокзала.
— Не так быстро, Степа, — семенила за ним Наталья Мазурова, — я же все-таки беременная…
Выйдя на тесную привокзальную площадь, где пассажиров поджидали два стареньких рейсовых «ЛАЗа», два видавших виды «Москвича» и «Жигули» с проржавевшими крыльями, они выбрали, как им показалось, более надежную технику.
— На Степана Бандеры поедем? — поинтересовался Цыгарь у одного из водителей.
— Четыре гривны, — зарядил частник.
— А «россию» возьмешь? Мы только что приехали, поменять не успели.
— Возьму.
— Сколько это будет в рублях?
— Сотня, — не моргнув глазом «подсчитал» извозчик — До хрена, — покачал головой Цыгарь, окинув взглядом расходившиеся в разные стороны улочки с невысокими одноэтажными строениями. — Да за такие бабки можно до Крыма доехать.
— А ты попробуй, — пожал тот плечами и покосился на Натальин живот.
— Ладно, покатили. — Цыгарь забросил чемодан в багажник и, усадив Наталью, плюхнулся на переднее сиденье.
— Какой дом? — трогаясь с места, поинтересовался водитель.
— Тридцать пятый.
Они ехали минут пять, не больше. Повиляв по каким-то закоулкам, машина остановилась у покосившегося забора, за которым стояла небольшая хата.
— Приехали, — объявил водитель и протянул руку за деньгами.
— Ты что, озверел, что ли? — взвился Цыгарь. — Да тут пешком идти десять минут! Если б я знал…
— Я тебя за язык не тянул, цену назвал — ты согласился. Договор дороже денег, так что плати.
— Да заплати ты ему, — выбираясь из машины, презрительно бросила Наталья.
Цыгарь, не обращая внимания на протянутую руку, с досадой бросил на приборную панель купюру и, выйдя, забрал чемодан. Машина уехала. Они остались стоять вдвоем на немощеной улице, где возле водяной колонки плескались чумазые дети, по-хозяйски расхаживали гуси да судачили, сидя на скамейке у забора, несколько местных бабок. Завидя приезжих, они притихли.
— Зачем ты из-за какой-то сотки такой шум поднял, Степан? — вполголоса спросила Наталья.
— Ты сама просила меня сыграть роль мента.
— Ну и что?
— Они же за копейку удавятся. Зарплаты у них маленькие, экономить на всем надо.
— Ладно, — улыбнулась Наталья. — Только не переигрывай.
— Да я и так чувствую себя полным идиотом.
— А что прикажешь делать? Отказаться сейчас от всей этой затеи? Уже слишком поздно. Не волнуйся, Степа, все нормально. — Наталья решительно открыла калитку и направилась по тропинке к дому.
Неожиданно откуда-то из глубины двора, прихрамывая на переднюю лапу, выбежал лохматый пес и сипло залаял.
— Цуцик, замовкни! — В дверях дома показалась тучная старуха в платке и душегрейке — видно, жаркая погода ее не смущала. На груди у старухи болтались крупные дешевые бусы.
Собака, тявкнув еще пару раз, подбежала к хозяйке И завиляла хвостом.
— А вы хто такие будэтэ?
— Добрый день, — вежливо поздоровалась Наталья и спросила:
— Это вы — тетя Люба?
— Ну так, я — тетка Люба, — настороженно сказала старуха, — тильки в мэнэ племянниц нема.
— Да я не племянница ваша, — улыбнувшись и положив руку на живот, сказала Наталья.
— А хто ж ты така, дивчина гарна?
— Да друзья мы племянника вашего, Федора Михайлюка. Из Калининграда.
Вот Степан, муж мой, вместе с ним в милиции служил.
На этих словах Цыгарь закашлялся.
— А шо ж вы одразу нэ сказалы?! — всплеснула руками старуха. — Та заходьте у хату, а то шо ж я таку дивчину ды ще с брюхом на дварэ тримаю.
В доме царил идеальный порядок. Крашеные доски пола были застланы домоткаными дорожками, на столе, занимавшем середину комнаты, лежала кружевная скатерть ручной работы. В углу висела икона, оправленная белоснежными, накрахмаленными рушниками, на стенах — фотографии родственников. В другом углу, на маленьком столике, дремал под вышитой салфеткой телевизор. Все подоконники были заставлены горшками с геранью и алоэ.
— Ну, присядьте, гости, кажитэ — откуль и куда едэте. — Старуха пригласила их за стол и поставила перед ними плетенную из лозы вазу с крупными наливными яблоками. Сама села на скамью у окна и принялась внимательно рассматривать гостей.
— Давай рассказывай, — многозначительно улыбнулся Степан, слегка подтолкнув Наталью локтем. — Ты ж у нас любительница.
Ее долго уговаривать не пришлось.
— Вот Степа, муж мой, после армии пошел служить в милицию, там и познакомился с племянником вашим Федей. Подружились, вместе на рыбалку ездили, на охоту…
— Ага, — поддакнул Степан, — охотились…
— Потом Федор пошел на повышение, в Москву перебрался. Первое время переписывались, даже встречались как-то пару раз, приезжал он к нам. Но времена сейчас тяжелые, раскидала нас жизнь… Мы вот со Степой первенца ждем, — Наталья провела рукой по выпуклому животу, — квартиру недавно получили в новом микрорайоне. Будет все как у людей.
— Квартира — це дило добре, — кивнула старуха.
— Я на седьмом месяце. Тут нам и путевочку дали. Вот решили съездить на юг отдохнуть, погреться на вашем теплом солнышке. Купили билет с плацкартой, в Бахмаче — пересадка. До вечера у нас время есть. Мы подумали и вот… отважились зайти к вам. Федя, когда переезжал в Москву, вещи кое-какие у нас оставил. Вот там мы и нашли открыточку от вас.
— Тоди розумию, скуль хату мою ведаете.
— Честно говоря, мы и с вами хотели познакомиться, тетя Люба. Федя нам столько рассказывал про вас, какая вы хлебосольная, щедрая, добрая.
Старуха подхватилась:
— Ой, що ж я сыжу, гости дорогие? У мине ж на плите бовщ стоить, — почему-то она так и говорила: не «борщ», а «бовщ».
Спустя несколько минут перед гостями дымились тарелки ароматного варева, стояли аккуратно нарезанное сало, малосольные огурцы, свежие помидоры и, в довершение всего, бутылка мутного самогона. Тетя Люба села рядом со Степаном и поставила на стол две рюмки. Откупоривая бутылку и наполняя стопарики, сказала:
— Ты у нас брюхатая, тоби не наливаем, а с чоловиком твоим выпью. Ну, давайте, гости дорогие, за знакомство!
— Ой, — спохватилась Наталья, — я же не представилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
— Да это как раз больше всего меня и стремает. Я, человек, который всю свою сознательную жизнь был честным вором, должен изображать мента поганого.
Натаха, я тебя предупреждал, если кому-нибудь заложишь — пеняй на себя.
— Степа, перестань говорить глупости. Кому я тебя стану закладывать?
Балеринам из кордебалета? Расслабься, представь, что ты — актер и ничего больше. Мне самой в жизни приходилось играть кого угодно: и пай-девочек, и развязных шлюх… Но ведь я от этого проституткой не стала?
Ее слова слегка успокоили Цыгаря.
— Пошли! — он решительно подхватил чемодан и зашагал в сторону вокзала.
— Не так быстро, Степа, — семенила за ним Наталья Мазурова, — я же все-таки беременная…
Выйдя на тесную привокзальную площадь, где пассажиров поджидали два стареньких рейсовых «ЛАЗа», два видавших виды «Москвича» и «Жигули» с проржавевшими крыльями, они выбрали, как им показалось, более надежную технику.
— На Степана Бандеры поедем? — поинтересовался Цыгарь у одного из водителей.
— Четыре гривны, — зарядил частник.
— А «россию» возьмешь? Мы только что приехали, поменять не успели.
— Возьму.
— Сколько это будет в рублях?
— Сотня, — не моргнув глазом «подсчитал» извозчик — До хрена, — покачал головой Цыгарь, окинув взглядом расходившиеся в разные стороны улочки с невысокими одноэтажными строениями. — Да за такие бабки можно до Крыма доехать.
— А ты попробуй, — пожал тот плечами и покосился на Натальин живот.
— Ладно, покатили. — Цыгарь забросил чемодан в багажник и, усадив Наталью, плюхнулся на переднее сиденье.
— Какой дом? — трогаясь с места, поинтересовался водитель.
— Тридцать пятый.
Они ехали минут пять, не больше. Повиляв по каким-то закоулкам, машина остановилась у покосившегося забора, за которым стояла небольшая хата.
— Приехали, — объявил водитель и протянул руку за деньгами.
— Ты что, озверел, что ли? — взвился Цыгарь. — Да тут пешком идти десять минут! Если б я знал…
— Я тебя за язык не тянул, цену назвал — ты согласился. Договор дороже денег, так что плати.
— Да заплати ты ему, — выбираясь из машины, презрительно бросила Наталья.
Цыгарь, не обращая внимания на протянутую руку, с досадой бросил на приборную панель купюру и, выйдя, забрал чемодан. Машина уехала. Они остались стоять вдвоем на немощеной улице, где возле водяной колонки плескались чумазые дети, по-хозяйски расхаживали гуси да судачили, сидя на скамейке у забора, несколько местных бабок. Завидя приезжих, они притихли.
— Зачем ты из-за какой-то сотки такой шум поднял, Степан? — вполголоса спросила Наталья.
— Ты сама просила меня сыграть роль мента.
— Ну и что?
— Они же за копейку удавятся. Зарплаты у них маленькие, экономить на всем надо.
— Ладно, — улыбнулась Наталья. — Только не переигрывай.
— Да я и так чувствую себя полным идиотом.
— А что прикажешь делать? Отказаться сейчас от всей этой затеи? Уже слишком поздно. Не волнуйся, Степа, все нормально. — Наталья решительно открыла калитку и направилась по тропинке к дому.
Неожиданно откуда-то из глубины двора, прихрамывая на переднюю лапу, выбежал лохматый пес и сипло залаял.
— Цуцик, замовкни! — В дверях дома показалась тучная старуха в платке и душегрейке — видно, жаркая погода ее не смущала. На груди у старухи болтались крупные дешевые бусы.
Собака, тявкнув еще пару раз, подбежала к хозяйке И завиляла хвостом.
— А вы хто такие будэтэ?
— Добрый день, — вежливо поздоровалась Наталья и спросила:
— Это вы — тетя Люба?
— Ну так, я — тетка Люба, — настороженно сказала старуха, — тильки в мэнэ племянниц нема.
— Да я не племянница ваша, — улыбнувшись и положив руку на живот, сказала Наталья.
— А хто ж ты така, дивчина гарна?
— Да друзья мы племянника вашего, Федора Михайлюка. Из Калининграда.
Вот Степан, муж мой, вместе с ним в милиции служил.
На этих словах Цыгарь закашлялся.
— А шо ж вы одразу нэ сказалы?! — всплеснула руками старуха. — Та заходьте у хату, а то шо ж я таку дивчину ды ще с брюхом на дварэ тримаю.
В доме царил идеальный порядок. Крашеные доски пола были застланы домоткаными дорожками, на столе, занимавшем середину комнаты, лежала кружевная скатерть ручной работы. В углу висела икона, оправленная белоснежными, накрахмаленными рушниками, на стенах — фотографии родственников. В другом углу, на маленьком столике, дремал под вышитой салфеткой телевизор. Все подоконники были заставлены горшками с геранью и алоэ.
— Ну, присядьте, гости, кажитэ — откуль и куда едэте. — Старуха пригласила их за стол и поставила перед ними плетенную из лозы вазу с крупными наливными яблоками. Сама села на скамью у окна и принялась внимательно рассматривать гостей.
— Давай рассказывай, — многозначительно улыбнулся Степан, слегка подтолкнув Наталью локтем. — Ты ж у нас любительница.
Ее долго уговаривать не пришлось.
— Вот Степа, муж мой, после армии пошел служить в милицию, там и познакомился с племянником вашим Федей. Подружились, вместе на рыбалку ездили, на охоту…
— Ага, — поддакнул Степан, — охотились…
— Потом Федор пошел на повышение, в Москву перебрался. Первое время переписывались, даже встречались как-то пару раз, приезжал он к нам. Но времена сейчас тяжелые, раскидала нас жизнь… Мы вот со Степой первенца ждем, — Наталья провела рукой по выпуклому животу, — квартиру недавно получили в новом микрорайоне. Будет все как у людей.
— Квартира — це дило добре, — кивнула старуха.
— Я на седьмом месяце. Тут нам и путевочку дали. Вот решили съездить на юг отдохнуть, погреться на вашем теплом солнышке. Купили билет с плацкартой, в Бахмаче — пересадка. До вечера у нас время есть. Мы подумали и вот… отважились зайти к вам. Федя, когда переезжал в Москву, вещи кое-какие у нас оставил. Вот там мы и нашли открыточку от вас.
— Тоди розумию, скуль хату мою ведаете.
— Честно говоря, мы и с вами хотели познакомиться, тетя Люба. Федя нам столько рассказывал про вас, какая вы хлебосольная, щедрая, добрая.
Старуха подхватилась:
— Ой, що ж я сыжу, гости дорогие? У мине ж на плите бовщ стоить, — почему-то она так и говорила: не «борщ», а «бовщ».
Спустя несколько минут перед гостями дымились тарелки ароматного варева, стояли аккуратно нарезанное сало, малосольные огурцы, свежие помидоры и, в довершение всего, бутылка мутного самогона. Тетя Люба села рядом со Степаном и поставила на стол две рюмки. Откупоривая бутылку и наполняя стопарики, сказала:
— Ты у нас брюхатая, тоби не наливаем, а с чоловиком твоим выпью. Ну, давайте, гости дорогие, за знакомство!
— Ой, — спохватилась Наталья, — я же не представилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90