На почте отправили их заказным письмом в Москву.
– Тебе хочется уезжать? – с легкой грустью спросил вожатый, пока они дожидались автобуса.
– Да, – твердо ответил воспитатель, – мы же этого и хотели.
– А я даже и не знаю…
Сегодня Виктор Сергеевич не проводил кружок. Надоело. Пусть сами поделки мастрячат. Остался в каморке, лег на раскладушку. Две недели – и свобода. В свой Калинин он не вернется, опасно. Но матери весточку обязательно пошлет. Когда за кордоном обоснуется.
А что там, кстати, делать? За кордоном? Паша просто так пенсион платить не будет, отрабатывать придется. То есть снова в бой пошлет. Опасный и вечный. И отказаться невозможно.
Но как-то уже не хочется воевать. Мент ведь правильно спросил – если б не побег, остался бы он здесь или нет? И ответа до сих пор не было.
В дверь кладовки постучались.
– Да! – раздраженно отозвался Сумрак.
На пороге стояла Татьяна Павловна.
– Витя, это я… Тебя нет на кружке, я подумала, может, заболел?
Виктор Сергеевич поднялся и сел на раскладушку. Не поднимая глаз на женщину, помотал головой.
– Нет, устал просто… Сейчас приду. Ступай.
Но не пришел.
* * *
Казбек Шамаев все-таки добился условно-досрочного освобождения. На целых две недели. Начальник оперчасти Гладких, как и обещал, вывез его из лагеря под покровом ночи на хлебовозе. Подписку, правда, так и не вернул. Но Шамаев опасался напрасно. Никто за воротами с бейсбольными битами его не встречал.
Задерживаться в Тихомирске Казбек не планировал. Сядет на ближайший поезд – и домой, в солнечное Закавказье. Устроится на завод, заработает денег и купит, наконец, себе хороший импортный автомат. Можно, конечно, и «калаша», но душа просит экзотики.
Возле вокзала он сошел с хлебовоза. Ближайший состав ожидался только через двое суток. Ничего, Казбек предусматривал подобный вариант. В Тихомирске жил один из шнырей. Недавно откинулся. Шаман запомнил его адрес. Отсидится там.
Паспорта у него пока не имелось, только справка об освобождении и проездное «требование», по которому он мог взять билет на поезд. Что тут же и было сделано. Спросив у вокзального милиционера, как добраться до нужной улицы, он, не теряя времени, отправился на поиски.
Поиски привели его к трехэтажной пещере, когда-то называвшейся домом. Казбек посмотрел на часы. Пять утра. Нормально. «Ваш кофе, господа…»
Из господ дома оказалась старушка-мать, напрасно ждавшая сына домой.
– Нету Генки! У бабы своей второй месяц пьянствует.
– А кто у нас баба?
– Галька Потемкина! Уборщица в промтоварах. Улица Правды, дом девять.
– Это далеко?
– Рядом, минут десять.
– Благодарю.
Баба – это хорошо. У бабы наверняка и подружка найдется. Скрасит ожидание. Уж очень он соскучился по женскому организму.
Дом Потемкиной встретил Шамана примерно так же, как три недели назад встречал Виктора Сергеевича Сумарокова. Запахом перегара и плесени. Правда, сами его обитатели оказались трезвыми.
– Шаман?! – обалдел Генка.
– Он самый. Здорово. Откинулся сегодня. Перекантоваться надо. Пару дней.
Не дожидаясь приглашения, Шаман прошел в комнату. Генка на зоне был у него шнырем, нечего и спрашивать. Разбуженная Галина накинула халат.
– Здравствуйте.
Генка представил Галине Шамана, сказал, что тот поживет у них два дня. В Лизкиной комнате. Галина не возражала.
Казбек бросил мешок, сел за стол.
– Выпить нету? За освобождение.
– Нет, Казбек, – развел руками Генка, – сами страдаем.
– Что, совсем ничего?
– Ни грамма.
– Ладно, – Казбек достал из куртки сотню и кинул на стол, – сгоняй куда-нибудь, возьми. Отметим.
– Сгонять-то сгоняю, – замялся бывший шнырь, – только пить я не буду. Нельзя.
– Чё, заболел?
– Хуже… Сумрак сказал, не завяжу пить, убьет, – чуть не плача, пояснил Генка, – вон, грудянку отбил, до сих пор саднит. На ножик чуть не посадил. Еле увернулся. А стол испортил.
Казбек вытаращил свои восточные глаза:
– Чё ты гонишь?! Какой Сумрак?
– Обыкновенный. Витя, – Генка потер ладонью ушибленный купол, – у Лизки он, вон у дочки ее, воспитателем в отряде.
– Н-не понял. На бабскую зону загремел?
– Да в пионерском! Лагерь тут под Тихомирском. Вот он там и кантуется с детишками.
Шаман попробовал проанализировать ситуацию, но не смог. Пионерский лагерь, воспитатель, Галькина дочка… Бред!
– Не гони фуфло!
– За базар отвечаю. Не веришь, съезди в лагерь и посмотри. Тут недалече.
Генка не боялся закладывать Сумрака. Угроза намотать кишки на кулак осуществилась, если бы он сдал положенца ментам. А Шаману можно, Шаман свой. К тому ж на ножах они промеж собой. Глядишь, Шаман за Генку поквитается. И снова можно будет бухать.
– Точно, – подтвердила Галька, – там он. Лагерь «Юнга» называется. Воспитатель шестого отряда. У дочки моей. Шашни еще с одной крутит. Танькой. Училкой из лицея.
Шаман не стал делать предположения и строить версии насчет того, как Сумрак оказался в лагере. Главное, он там. Вряд ли эти врут, парами с ума не сходят. Он, конечно, съездит, понаблюдает со стороны, но похоже на правду. И это очень даже на руку. Потому что Шаман знал немножечко больше, чем остальные.
«Что ж, Витя, теперь покалякаем по-взрослому. Тема есть интересная. Отлично! Это я удачно зашел!»
– Слышь, у вас тут с Закавказья кто-нибудь живет, – спросил Казбек у Генки, – земляки мои? Из братвы?
– На рынке надо спросить. Наверняка есть. Где вас только нет…
– Спросишь и сведешь с ними.
– Лады… За водкой-то бежать?
– Беги. Я тебя «развязываю»…
* * *
Паспорта пришли на неделю позже, чем предполагал Сумрак, в первую субботу августа. Их привез Сергей, чей адрес он продиктовал Паше. К паспортам прилагался достойный денежный довесок.
Разумеется, в паспортах стояли другие фамилии, которые сильно отличались от настоящих. Года рождения тоже разнились. Но это было неважно. Главное, что дорога открыта.
– Благодарю. – Сумрак забрал у Сергея документы. – Как думаешь, настоящие?
– Ну, если не считать фамилии, то да.
– Здо?рово! Я, если честно, и не думал, что ксивы так быстро можно слепить!
– Коррупция… Ей спасибо.
Виктор Сергеевич почти бегом возвратился в отряд. Кольцов тоже только что вернулся из библиотеки, где пытался найти что-нибудь по организации конкурса «А ну-ка, девочки!». Ничего не нашел. А конкурс на носу.
– Все, можешь не искать, – обрадовал его воспитатель, – ксивы готовы – отчаливаем!
Он торжественно вручил паспорт напарнику.
– Деньги тоже есть. Завтра смотаемся в город, приоденемся. Мы теперь при документах, бояться некого! Заодно возьмем билеты до Москвы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Тебе хочется уезжать? – с легкой грустью спросил вожатый, пока они дожидались автобуса.
– Да, – твердо ответил воспитатель, – мы же этого и хотели.
– А я даже и не знаю…
Сегодня Виктор Сергеевич не проводил кружок. Надоело. Пусть сами поделки мастрячат. Остался в каморке, лег на раскладушку. Две недели – и свобода. В свой Калинин он не вернется, опасно. Но матери весточку обязательно пошлет. Когда за кордоном обоснуется.
А что там, кстати, делать? За кордоном? Паша просто так пенсион платить не будет, отрабатывать придется. То есть снова в бой пошлет. Опасный и вечный. И отказаться невозможно.
Но как-то уже не хочется воевать. Мент ведь правильно спросил – если б не побег, остался бы он здесь или нет? И ответа до сих пор не было.
В дверь кладовки постучались.
– Да! – раздраженно отозвался Сумрак.
На пороге стояла Татьяна Павловна.
– Витя, это я… Тебя нет на кружке, я подумала, может, заболел?
Виктор Сергеевич поднялся и сел на раскладушку. Не поднимая глаз на женщину, помотал головой.
– Нет, устал просто… Сейчас приду. Ступай.
Но не пришел.
* * *
Казбек Шамаев все-таки добился условно-досрочного освобождения. На целых две недели. Начальник оперчасти Гладких, как и обещал, вывез его из лагеря под покровом ночи на хлебовозе. Подписку, правда, так и не вернул. Но Шамаев опасался напрасно. Никто за воротами с бейсбольными битами его не встречал.
Задерживаться в Тихомирске Казбек не планировал. Сядет на ближайший поезд – и домой, в солнечное Закавказье. Устроится на завод, заработает денег и купит, наконец, себе хороший импортный автомат. Можно, конечно, и «калаша», но душа просит экзотики.
Возле вокзала он сошел с хлебовоза. Ближайший состав ожидался только через двое суток. Ничего, Казбек предусматривал подобный вариант. В Тихомирске жил один из шнырей. Недавно откинулся. Шаман запомнил его адрес. Отсидится там.
Паспорта у него пока не имелось, только справка об освобождении и проездное «требование», по которому он мог взять билет на поезд. Что тут же и было сделано. Спросив у вокзального милиционера, как добраться до нужной улицы, он, не теряя времени, отправился на поиски.
Поиски привели его к трехэтажной пещере, когда-то называвшейся домом. Казбек посмотрел на часы. Пять утра. Нормально. «Ваш кофе, господа…»
Из господ дома оказалась старушка-мать, напрасно ждавшая сына домой.
– Нету Генки! У бабы своей второй месяц пьянствует.
– А кто у нас баба?
– Галька Потемкина! Уборщица в промтоварах. Улица Правды, дом девять.
– Это далеко?
– Рядом, минут десять.
– Благодарю.
Баба – это хорошо. У бабы наверняка и подружка найдется. Скрасит ожидание. Уж очень он соскучился по женскому организму.
Дом Потемкиной встретил Шамана примерно так же, как три недели назад встречал Виктора Сергеевича Сумарокова. Запахом перегара и плесени. Правда, сами его обитатели оказались трезвыми.
– Шаман?! – обалдел Генка.
– Он самый. Здорово. Откинулся сегодня. Перекантоваться надо. Пару дней.
Не дожидаясь приглашения, Шаман прошел в комнату. Генка на зоне был у него шнырем, нечего и спрашивать. Разбуженная Галина накинула халат.
– Здравствуйте.
Генка представил Галине Шамана, сказал, что тот поживет у них два дня. В Лизкиной комнате. Галина не возражала.
Казбек бросил мешок, сел за стол.
– Выпить нету? За освобождение.
– Нет, Казбек, – развел руками Генка, – сами страдаем.
– Что, совсем ничего?
– Ни грамма.
– Ладно, – Казбек достал из куртки сотню и кинул на стол, – сгоняй куда-нибудь, возьми. Отметим.
– Сгонять-то сгоняю, – замялся бывший шнырь, – только пить я не буду. Нельзя.
– Чё, заболел?
– Хуже… Сумрак сказал, не завяжу пить, убьет, – чуть не плача, пояснил Генка, – вон, грудянку отбил, до сих пор саднит. На ножик чуть не посадил. Еле увернулся. А стол испортил.
Казбек вытаращил свои восточные глаза:
– Чё ты гонишь?! Какой Сумрак?
– Обыкновенный. Витя, – Генка потер ладонью ушибленный купол, – у Лизки он, вон у дочки ее, воспитателем в отряде.
– Н-не понял. На бабскую зону загремел?
– Да в пионерском! Лагерь тут под Тихомирском. Вот он там и кантуется с детишками.
Шаман попробовал проанализировать ситуацию, но не смог. Пионерский лагерь, воспитатель, Галькина дочка… Бред!
– Не гони фуфло!
– За базар отвечаю. Не веришь, съезди в лагерь и посмотри. Тут недалече.
Генка не боялся закладывать Сумрака. Угроза намотать кишки на кулак осуществилась, если бы он сдал положенца ментам. А Шаману можно, Шаман свой. К тому ж на ножах они промеж собой. Глядишь, Шаман за Генку поквитается. И снова можно будет бухать.
– Точно, – подтвердила Галька, – там он. Лагерь «Юнга» называется. Воспитатель шестого отряда. У дочки моей. Шашни еще с одной крутит. Танькой. Училкой из лицея.
Шаман не стал делать предположения и строить версии насчет того, как Сумрак оказался в лагере. Главное, он там. Вряд ли эти врут, парами с ума не сходят. Он, конечно, съездит, понаблюдает со стороны, но похоже на правду. И это очень даже на руку. Потому что Шаман знал немножечко больше, чем остальные.
«Что ж, Витя, теперь покалякаем по-взрослому. Тема есть интересная. Отлично! Это я удачно зашел!»
– Слышь, у вас тут с Закавказья кто-нибудь живет, – спросил Казбек у Генки, – земляки мои? Из братвы?
– На рынке надо спросить. Наверняка есть. Где вас только нет…
– Спросишь и сведешь с ними.
– Лады… За водкой-то бежать?
– Беги. Я тебя «развязываю»…
* * *
Паспорта пришли на неделю позже, чем предполагал Сумрак, в первую субботу августа. Их привез Сергей, чей адрес он продиктовал Паше. К паспортам прилагался достойный денежный довесок.
Разумеется, в паспортах стояли другие фамилии, которые сильно отличались от настоящих. Года рождения тоже разнились. Но это было неважно. Главное, что дорога открыта.
– Благодарю. – Сумрак забрал у Сергея документы. – Как думаешь, настоящие?
– Ну, если не считать фамилии, то да.
– Здо?рово! Я, если честно, и не думал, что ксивы так быстро можно слепить!
– Коррупция… Ей спасибо.
Виктор Сергеевич почти бегом возвратился в отряд. Кольцов тоже только что вернулся из библиотеки, где пытался найти что-нибудь по организации конкурса «А ну-ка, девочки!». Ничего не нашел. А конкурс на носу.
– Все, можешь не искать, – обрадовал его воспитатель, – ксивы готовы – отчаливаем!
Он торжественно вручил паспорт напарнику.
– Деньги тоже есть. Завтра смотаемся в город, приоденемся. Мы теперь при документах, бояться некого! Заодно возьмем билеты до Москвы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76