Звали ее то ли Раиса, то ли Анфиса, не помню уже. Эта Анфиса-Раиса меня невзлюбила с первого взгляда, за что — не знаю, то ли за прическу, толи за зеленые ногти, то ли за слишком независимый вид. И буквально на каждом уроке (я, правда, была на немногих) она с достойным другого применения пылом костерила девочку Володарскую (именно так, по имени она меня почему-то не называла) и пророчила мне страшное будущее. «Помяните мое слово, — скрипела она, нависая надо мной, — Она закончить свою жизнь в тюрьме!».
Меня, если честно, эти пророчества скорее смешили, нежели злили, как и ее сентенции на тему «Давать надо только после свадьбы» или «Пусть к сердцу мужчины лежит через желудок» (справка: сама Анфиса так никому и не дала, потому что была «старой девой», а следовательно, путь к сердцу мужиков знала неправильный) …
— Как ты думаешь? — прервала мои размышления Ксюша. — Эта Клотильда… она ну… девственница?
— Понятия не имею, — фыркнула я.
— А помнишь Анфису Павловну нашу училку по этике?
— Конечно, — хохотнула я. — Не поверишь — только что про нее вспомнила…
— Вот эта ваша Клотильда, когда состариться, будет в точности такой же… Желчной, уродливой и жутко правильной…
Она вновь пристально глянула на Изольду, которую уже выудили из сугроба, поставили на ноги и даже отряхнули.
— Смотри, как она Артемону свой костлявый зад подставляет, чтобы он ее там отряхнул! — прыснула подруга. — Думает прельстить его этим каркасом!
— Ксюша, перестань злобствовать…
— Нечего на чужих женихов пасть разевать!
— А чей он жених?
— С сегодняшнего дня будет Сонькиным.
— Это почему? — опешила я.
— Потому, что он ей подходит по всем статьям. Настоящий мужик. Если б не Педик, сама бы его захомутала.
— А она-то ему подходит?
— Наша Сонька может осчастливить любого. Главное — не давать ей пить.
— А мне больше Кука понравился. Мне кажется, он ей больше подойдет. Серьезный, интеллигентный.
— Терпеть не могу интеллигентов. Слабаки они.
— Но Кука не слабак! — возмутилась я.
— Да? — Ксюха скосила глаза на неподвижно лежащего в сугробе телохранителя. — А мне думается, что Артемону он в подметки не годится.
— Ладно, спорить не буду. Все равно у тебя ничего не выйдет.
— Это еще почему?
— Потому что ни Сонька, на Артемон друг на друга особого внимания не обратили. К тому же, нашей подруге всегда нравились невысокие брюнеты с мощным интеллектом, а этот белобрысый громила даже родным языком не владеет — только блатным и матерным.
— Внешность не главное, — изрекла Ксюша уверенно. — А насчет ума… Вот мой Педик, например, считает, что столица Кубы — Мексика, что Марс и Сникерс — планеты Солнечной системы, а «Ромео и Джульетту» сочинил тот же мужик, что и «Санта-Барбару». Но при этом так умно заколачивает бабки, что плевать мне на то, что в кроссворде слово «троллейбус» он написал с двумя «о» и с одной «л».
— Все. Больше спорить не буду. Но не надейся, что я стану тебе помогать.
— Главное — не мешай, — закончила спор подруга, после чего начала гипнотизировать Артемона. Видимо, примериваясь, с какого бока лучше к нему подъехать.
9.
В столовую мы вернулись только через час. Бездна времени ушла на то, чтобы привести в чувства пострадавших — Галину Ивановну и Куку (причем, телохранитель пришел в себя довольно быстро, хоть и шмякнулся головой о корягу). К тому же бедному Артменону пришлось всю дорогу тащить на руках Изольду, а это тоже не способствовало быстроте передвижения.
Короче, когда мы ввалились в музыкальный зал, Сонька вся извелась.
— Где вы застряли, черти? — накинулась она на нас с Ксюшей. — Я же волнуюсь.
— О! — Ксюша восторженно закатила глаз. — Мы наблюдали за тем, как доблестный рыцарь Артемон спасал неуклюжую старую деву, как бишь ее…Матильду что ли.
— От кого спасал?
— От самой себя. Софья, а ты не находишь его симпатичным?
— Артемона? — очень удивилась подружка.
— Ясно, что Артемона. Не тормози — отвечай.
— Ну… Не знаю… — Сонька прокашлялась. — Не нахожу.
— Это говорит только о твоем дурном вкусе, — процедила Ксюша. — Вот Матильда, например, находит его обворожительным. Глянь сама.
Сонька глянула. Я тоже. Оказалось, Ксюха была права — Изольда не сводила с банкира глупо-влюбленных глаз.
— Ха! Эта кочерыжка может кого угодно находить обворожительным, но я то вижу, что он урод.
— А я считаю, что он очень симпатичный, — продолжала упорствовать Ксюша.
— Тоже мне, удивила! Все знают, что для тебя красота мужчины прямо пропорциональна его счету в банке.
— И Леле он нравится, — выдала Ксюша свой последний аргумент.
Я закашлялась, но возразить не решилась — обещала же не мешать. Сонька недоверчиво скосила на меня свои зеленые глаза, спросила:
— Правда?
— Да! — выпалила я. В конце концов, Артем был и вправду неплохим мужиком.
— Ну я тогда не знаю…
Сонька так и не закончила начатой фразы, но, как мы заметили, призадумалась. Думы ее сопровождались пронзительными взглядами в сторону банкира, вздохами, рассеянными вопросами ни о чем. На исходе 5 минут Сонька, видимо, приняла какое-то решение. Она встряхнулась, пригладила волосы, стерла с щек осыпавшуюся туш, подтянула лосины и передислоцировалась поближе к Артемону. Оказавшись в поле его видимости, Сонька грациозно села на кресло, закинула ногу на ногу, нацепила на мордочку скучающе-приглащающее выражение и стала ждать.
Я похихикала. Ксюша довольно крякнула. И мы обе замерли в ожидании. Уж очень хотелось посмотреть, как Сонька будет Артемона очаровывать.
Однако ее маневры были замечены не только нами, но и влюбленным Зориным. И его они привели в крайнее волнение.
— Леля, — громким шепотом позвал он. — Тебе не кажется, что Сонечка неадекватно себя ведет?
— Нет. Не кажется. По-моему, она нормальнее, чем обычно.
— Но она предлагает себя, — всплеснул руками Юрка. — Это так не красиво… И так ей не свойственно…
— Юрок, откуда ты знаешь, что ей свойственно?
— Леля! — возопил он. — Я не понимаю, что вы нашли в этом тупом нуворише?
— Он очень мил, — промурлыкала Ксюша.
— Леля, — Юрка проигнорировал Ксюшину реплику и затряс меня за руку. — Подействуй на нее. Ты можешь. Растолкуй, что здесь есть более достойный кандидаты…
— Что-то ни одного не вижу, — продолжала бухтеть Ксюша.
— Она же тонкая натура. Учительница. Она должна понимать, что деньги — не главное, — гнул свое Юрка.
Я закатила глаза и, возмущенно сопя, потопала от Зорина подальше. Мне он до смерти надоел. А уж Соньке, наверное, подавно!
— Леля! — не унимался Зорин. — Леля! Постой!
— Отстань.
— Помоги мне. Я сгораю от страсти, неужели ты не видишь!
— Быстрей бы уж сгорел. Хоть замолкнешь, наконец.
— Леля! Она должна быть моей. Я мечтаю о ней уже целый год!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50