В том, что мы его найдем, я не сомневалась. Как же, как же! Раз убийца, что следует из его же писульки, пострадал от Василия Галича именно семь лет назад, а Василий, в свою очередь сломал убийце … э… как уж там «жизнь, не говоря уже о ключице и носе», то напрашивается вывод, что такое зверство должно было быть замечено милицией, а значит, отражено в криминальной хронике…
— Чэго такой грустный? — весело спросил Вано, уже забывший о своих жизненных трудностях.
— Да я все об этом убийстве думаю…
— Нэ думай! У красывых дэвушек от раздумий появляются морщины…
Я пропустила мимо ушей его комплимент, в конце концов, если рефлектировать на каждый комплимент армянина, то начнешь страдать манией величия, которой, если верить Геркулесову, я уже страдаю, причем в острой форме.
— У меня, Ваня, есть супер-крем от морщин, так что не беспокойся. Ты мне лучше скажи: твой брат Валик тебе больше ничего про убийство Кати не рассказывал?
— Какое убийство, слущай? — воскликнул он. — Несчастный случай!
— Значит, по-прежнему несчастный случай, — задумчиво протянула я. — А Галича не нашли?
— Нэт.
— И никаких новых фактов?
— Откуда я знаю, а? Валик розыском пропавших нэ занимается, он убийство расслэдует…
— Но Галич и Катя отдыхали в санатории в один и тот же 1996 год! Разве это не говорит о том, что исчезновение одного и смерть другого как-то связаны…
— Нэт, потому что Галич отдыхал в «Солнэчном» в июле 1996, а Катя в сэнтябре.
— Значит, они раньше не были знакомы? — разочарованно выдохнула я.
— Конэчно, нэ были… Он из Горького, она из Рязани…
Исторгнув из своей груди стон разочарования, я заткнулась, решив больше вопросов не задавать. Вано такое мое поведение порадовало, и он стал оживленно описывать перипетии своей учебы в училище:
— Чуть из нэ поперли меня на втором курсе, а всо из-за «натуры», никак нэ мог ее сдать.
— Рисунок с натуры?
— Да еще с какой! Баб голых сажали на крэсло, а мы должны были их рисовать… — Он зацокал языком. — Какие дэвочки! Картынки!
— И ты не мог их нарисовать?
— Конэшно нэ мог! Как я могу рисовать, когда пэредо мной голая дэвочка! — Он засмеялся. — Эрекция замучила, понимаешь?!
— Не очень, но верю на слово.
— Вай, как я страдал! Смотрю на дэвочку — хочу, смотрю на бумагу — всо равно хочу. Глаза пробовал закрывать — рисовать нэ могу…
— Ну и чем все кончилось?
— Принес педагогу ящик коньяка, всо объяснил, он чэловеком оказался — зачет поставил…
Мы вместе посмеялись над тонкостями южного темперамента, после чего Вано объявил:
— Приехали.
Я выглянула в окно. Оказалось, что редакция ведущей сочинской газеты, коей Эдик нарек свою многотиражку, размещается во дворе обычного девятиэтажного дома.
— Мы точно туда приехали? — засомневалась я.
— Точно, вон посмотри, вывеска над двэрью.
Я присмотрелась к полустертой табличке, прикрепленной к стене дома, на ней не очень умелой рукой было выведено «В городе Сочи».
— Нравится? — осторожно спросил Ваня.
— Дыра дырой, — честно сказала я.
— Как написано, нравится?
— Э… ну… ничего.
— Я писал.
— Правда?
— Я ж художник, — гордо молвил Ваня. — Друзья попросили, я написал… Красиво, да?
Н-да. Похоже что Вано не только натуру сдал за ящик коньяка, но и все остальные предметы. Теперь я знаю, как Артур Беджанян получил свой диплом об окончании института.
А Ваня все не унимался.
— А как тэбе рисунки? — дотошно вопрошал он.
— Какие рисунки?
— Ты что нэ видишь, в левом вэрхнэм углу пальма, в правом фонтан…
Я пригляделась повнимательней и обнаружила в углах вывески, именно там, где Ваня и говорил, изображения пальмы и фонтана, но это оказались не все шедевры: в самом низу таблички я увидела довольно странную птицу, похожую одновременно на попугая и петуха.
— Ну с фонтаном все ясно, — немного растеряно проговорила я. — Сочи славится своими поющими фонтанами, с пальмой тоже понятно… А какаду тут зачем?
— Это павлин, — обижено буркнул Ваня.
— Ой, точно павлин! — мигом согласилась я, чтобы не расстраивать художника. — Я ж его живьем никогда не видела, вот и не признала…
— Давай в дендрарий свожу, увидишь, — предложил незлобливый Вано. — Там их полно… Целых два… Вот я одного и изобразыл…
— Очень красиво, — похвалила я, начиная выкарабкиваться из машины.
— Тэбя ждать? — высунувшись в окно, спросил Вано.
— Не надо, я не знаю, сколько времени тут пробуду… Так что пока!
Он махнул мне рукой и, резко взяв с места, уехал. А я отварила обшарпанную дверь, оказавшуюся даже без кодового замка, и сделала шаг… Я предполагала увидеть просторный холл с ламинированным полом, длинный коридор, по стенам которого развешены модерновые плакаты и абстрактные картины, и кучу дверей, ведущих в многочисленные кабинеты…
Но я, как всегда, перемудрила. Дверь на плохо освещенной грязноватой площадке была одна, зато какая: массивная, железная, выкрашенная в оранжевый цвет, к ней большими ржавыми болтами была прикреплена изящная позолоченная табличка «Редакция». Очень впечатляюще!
Я загрохотала по железной обшивке, ожидая, что мне откроет охранник, но вместо камуфлированного мордоворота на пороге показалась малюсенькая девушка с короткой, почти под ноль, стрижкой и бледным детским личиком.
— Вам чего? — хмуро спросила она.
— Не могли бы вы мне помочь….
— Парикмахерская в следующем подъезде.
— Мне нужна редакция газеты «В городе Сочи», это ведь здесь?
— У нас обед, — так же неприветливо буркнула она. — С часу до двух.
— А Эдик на месте?
— Какой?
— А у вас их много? — удивилась я.
— Трое. Вам какой нужен?
— Я фамилии не знаю, — растерялась я. — Но он такой высокий, симпатичный…
— У нас все симпатичные, — отрезала она.
— Брюнет.
— Все брюнеты.
— Он ведущий журналист.
— У нас все ведущие.
— И все Эдики?
— Все.
— Вы издеваетесь, что ли? — разозлилась я.
— Это вы, похоже, издеваетесь, — процедила девушка сквозь зубы. — Я вам ясно говорю, что все три наших ведущих журналиста брюнеты и носят имя Эдик. Назовите особую примету или катитесь отсюда…
— Нет у него особых примет, обычный человек… — совсем сникала я, но тут же нашлась. — А вы меня впустите, я его сразу узнаю…
— Не имею права, вдруг вы шпионите в пользу конкурирующего издания.
— Тогда их позовите, я из трех выберу нужного…
— Еще чего! — фыркнула она.
Боже! Лучше бы дверь открыл камуфлированный мордоворот, с ним было бы легче договориться, чем с этой маленькой врединой.
Не знаю, чем бы кончилось наше противостояние (очевидно, дракой), если бы из-за спины малолетней гарпии не показался полный молодой мужчина. Был он в майке и шортах, что позволяло по достоинству оценить густоту его волосяного покрова — все тело толстяка, включая плечи и предплечья, было покрыто пышной курчавой растительностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
— Чэго такой грустный? — весело спросил Вано, уже забывший о своих жизненных трудностях.
— Да я все об этом убийстве думаю…
— Нэ думай! У красывых дэвушек от раздумий появляются морщины…
Я пропустила мимо ушей его комплимент, в конце концов, если рефлектировать на каждый комплимент армянина, то начнешь страдать манией величия, которой, если верить Геркулесову, я уже страдаю, причем в острой форме.
— У меня, Ваня, есть супер-крем от морщин, так что не беспокойся. Ты мне лучше скажи: твой брат Валик тебе больше ничего про убийство Кати не рассказывал?
— Какое убийство, слущай? — воскликнул он. — Несчастный случай!
— Значит, по-прежнему несчастный случай, — задумчиво протянула я. — А Галича не нашли?
— Нэт.
— И никаких новых фактов?
— Откуда я знаю, а? Валик розыском пропавших нэ занимается, он убийство расслэдует…
— Но Галич и Катя отдыхали в санатории в один и тот же 1996 год! Разве это не говорит о том, что исчезновение одного и смерть другого как-то связаны…
— Нэт, потому что Галич отдыхал в «Солнэчном» в июле 1996, а Катя в сэнтябре.
— Значит, они раньше не были знакомы? — разочарованно выдохнула я.
— Конэчно, нэ были… Он из Горького, она из Рязани…
Исторгнув из своей груди стон разочарования, я заткнулась, решив больше вопросов не задавать. Вано такое мое поведение порадовало, и он стал оживленно описывать перипетии своей учебы в училище:
— Чуть из нэ поперли меня на втором курсе, а всо из-за «натуры», никак нэ мог ее сдать.
— Рисунок с натуры?
— Да еще с какой! Баб голых сажали на крэсло, а мы должны были их рисовать… — Он зацокал языком. — Какие дэвочки! Картынки!
— И ты не мог их нарисовать?
— Конэшно нэ мог! Как я могу рисовать, когда пэредо мной голая дэвочка! — Он засмеялся. — Эрекция замучила, понимаешь?!
— Не очень, но верю на слово.
— Вай, как я страдал! Смотрю на дэвочку — хочу, смотрю на бумагу — всо равно хочу. Глаза пробовал закрывать — рисовать нэ могу…
— Ну и чем все кончилось?
— Принес педагогу ящик коньяка, всо объяснил, он чэловеком оказался — зачет поставил…
Мы вместе посмеялись над тонкостями южного темперамента, после чего Вано объявил:
— Приехали.
Я выглянула в окно. Оказалось, что редакция ведущей сочинской газеты, коей Эдик нарек свою многотиражку, размещается во дворе обычного девятиэтажного дома.
— Мы точно туда приехали? — засомневалась я.
— Точно, вон посмотри, вывеска над двэрью.
Я присмотрелась к полустертой табличке, прикрепленной к стене дома, на ней не очень умелой рукой было выведено «В городе Сочи».
— Нравится? — осторожно спросил Ваня.
— Дыра дырой, — честно сказала я.
— Как написано, нравится?
— Э… ну… ничего.
— Я писал.
— Правда?
— Я ж художник, — гордо молвил Ваня. — Друзья попросили, я написал… Красиво, да?
Н-да. Похоже что Вано не только натуру сдал за ящик коньяка, но и все остальные предметы. Теперь я знаю, как Артур Беджанян получил свой диплом об окончании института.
А Ваня все не унимался.
— А как тэбе рисунки? — дотошно вопрошал он.
— Какие рисунки?
— Ты что нэ видишь, в левом вэрхнэм углу пальма, в правом фонтан…
Я пригляделась повнимательней и обнаружила в углах вывески, именно там, где Ваня и говорил, изображения пальмы и фонтана, но это оказались не все шедевры: в самом низу таблички я увидела довольно странную птицу, похожую одновременно на попугая и петуха.
— Ну с фонтаном все ясно, — немного растеряно проговорила я. — Сочи славится своими поющими фонтанами, с пальмой тоже понятно… А какаду тут зачем?
— Это павлин, — обижено буркнул Ваня.
— Ой, точно павлин! — мигом согласилась я, чтобы не расстраивать художника. — Я ж его живьем никогда не видела, вот и не признала…
— Давай в дендрарий свожу, увидишь, — предложил незлобливый Вано. — Там их полно… Целых два… Вот я одного и изобразыл…
— Очень красиво, — похвалила я, начиная выкарабкиваться из машины.
— Тэбя ждать? — высунувшись в окно, спросил Вано.
— Не надо, я не знаю, сколько времени тут пробуду… Так что пока!
Он махнул мне рукой и, резко взяв с места, уехал. А я отварила обшарпанную дверь, оказавшуюся даже без кодового замка, и сделала шаг… Я предполагала увидеть просторный холл с ламинированным полом, длинный коридор, по стенам которого развешены модерновые плакаты и абстрактные картины, и кучу дверей, ведущих в многочисленные кабинеты…
Но я, как всегда, перемудрила. Дверь на плохо освещенной грязноватой площадке была одна, зато какая: массивная, железная, выкрашенная в оранжевый цвет, к ней большими ржавыми болтами была прикреплена изящная позолоченная табличка «Редакция». Очень впечатляюще!
Я загрохотала по железной обшивке, ожидая, что мне откроет охранник, но вместо камуфлированного мордоворота на пороге показалась малюсенькая девушка с короткой, почти под ноль, стрижкой и бледным детским личиком.
— Вам чего? — хмуро спросила она.
— Не могли бы вы мне помочь….
— Парикмахерская в следующем подъезде.
— Мне нужна редакция газеты «В городе Сочи», это ведь здесь?
— У нас обед, — так же неприветливо буркнула она. — С часу до двух.
— А Эдик на месте?
— Какой?
— А у вас их много? — удивилась я.
— Трое. Вам какой нужен?
— Я фамилии не знаю, — растерялась я. — Но он такой высокий, симпатичный…
— У нас все симпатичные, — отрезала она.
— Брюнет.
— Все брюнеты.
— Он ведущий журналист.
— У нас все ведущие.
— И все Эдики?
— Все.
— Вы издеваетесь, что ли? — разозлилась я.
— Это вы, похоже, издеваетесь, — процедила девушка сквозь зубы. — Я вам ясно говорю, что все три наших ведущих журналиста брюнеты и носят имя Эдик. Назовите особую примету или катитесь отсюда…
— Нет у него особых примет, обычный человек… — совсем сникала я, но тут же нашлась. — А вы меня впустите, я его сразу узнаю…
— Не имею права, вдруг вы шпионите в пользу конкурирующего издания.
— Тогда их позовите, я из трех выберу нужного…
— Еще чего! — фыркнула она.
Боже! Лучше бы дверь открыл камуфлированный мордоворот, с ним было бы легче договориться, чем с этой маленькой врединой.
Не знаю, чем бы кончилось наше противостояние (очевидно, дракой), если бы из-за спины малолетней гарпии не показался полный молодой мужчина. Был он в майке и шортах, что позволяло по достоинству оценить густоту его волосяного покрова — все тело толстяка, включая плечи и предплечья, было покрыто пышной курчавой растительностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72